Главная страница сайта dedovkgu.narod.ru

 

Страница специальности «Журналистика»

 

 

 

ВРЕМЯ РАБОТАТЬ НА РАДИО

 

Источник: Время работать на радио. Современная радиожурналистика в разных жанрах. – Под. ред. Е. Н. Филимоновых. – Фонд независимого радиовещания, 2002.

 

 

ОТ ФНР

 

Однажды очень опытный и весьма уважаемый мною журналист ска­зал мне: «Ты пришел на радио. Забудь про творчество - это конвейер!» С одной стороны, он был прав: это ежедневная, часто весьма нудная и мо­нотонная работа, которая выматывает до такой степени, что порой хо­чется волком выть. Но насчет творчества - это он, конечно, преувели­чил. Думаю, что он и сам не верил в то, что говорил.

Сейчас, когда много всяческих свобод - свободы от идеологии, сво­боды выбора, свободы нравов, свободы в языке - для творчества поисти­не золотое время. Но иногда создается впечатление, что у многих коллег по цеху, «креатив» (как теперь говорят) идет не от жажды творчества, а от слабого знания ремесла. Ремесло - основа творческого процесса, не так ли? Разве легко играть на виолончели, не научившись держать смычок? Или делать офорты, не научившись обращаться с прессом. Так же и на радио: трудно делать передачу, если ты не умеешь правильно держать ми­крофон, не знаешь, как правильно дышать, где делать ударение и как за­давать вопросы. Поэтому мы сочли важным включить в эту книгу мате­риалы не только о новых творческих горизонтах журналистики, но и об основах нашего ремесла. Согласитесь, ведь прежде чем ломать правила, надо знать, что именно ломаешь и почему. А то можно наломать совсем другого.

И еще о ломке привычного и прорывах в неизведанное. Я знаю ра­диостанцию, которая в течение многих лет своего существования все вре­мя что-то радикально перестраивает, перекраивает и ломает в своем эфи­ре, сетке, структуре. В результате слушатель смутно представляет, чего ему ждать, когда он включает приемник. Многочисленные исследования показывают, что такое творчество отнюдь не на пользу радиостанции. Слушатель, как выясняется, любит знать, что он услышит, настроившись на любимую волну. Речь идет не о том, что все должно быть одинаково и однообразно в эфире. Поиск - это прекрасно. Но слушатель должен быть уверен, что на данной конкретной волне он не услышит, скажем, ненор­мативной лексики, или недостоверных новостей, или «неформатной» му­зыки. Слушатель от нас чего-то ждет, в том числе и профессионализма. И в конкуренции выигрывает тот, кто ожидания оправдывает.

Теперь несколько слов о том, как, собственно, появилась эта книга.

В конце 2001 - начале 2002 года ФНР при поддержке «Интерньюс» проводил серию семинаров, по имени которой и назван этот сборник.

«Время работать на радио» - общее название пяти семинаров, а эта кни­га основана на тех лекциях, которые были прочитаны на первых двух - «Производство новостей на музыкальном и информационном радио» и «Социальная информация на радио: современные подходы и актуальные жанры». Кроме самих лекций (справедливости ради надо сказать, что се­минары состояли не из одних только лекций, а еще из множества инте­ресных практических занятий), мы решили напечатать в этом сборнике и некоторые из тех материалов, по которым эти занятия готовились.

Желающих принять участие в семинарах оказалось столько, что, к сожалению, приходилось отказывать тем станциям, которые чуточку опоздали с заявками. Кроме того, семинары проводились только для не­зависимых станций, то есть, не для государственных, муниципальных и т.п. и не для сетевых ретрансляторов. А среди тех и других тоже было много желающих приехать к нам на учебу. Поэтому эта книга - некото­рая компенсация за невозможность принять многих наших друзей на се­минаре. Тем более что интересного нашими тренерами было сказано столько, что было бы неразумной беспечностью позволить себе не опуб­ликовать это.

Признаться, нам и самим было, что сказать. Все-таки мы десять лет занимаемся социальной журналистикой и кое-чему научились. Поэтому хотелось обсудить свой опыт с коллегами. Отчасти мы это сделали на се­минарах, но, возможно, и у вас возникнет желание высказать свои мыс­ли по поводу прочитанного. Пишите в ФНР, мы будем рады вашим от­кликам.

Мы благодарны всем журналистам, которые были тренерами на се­минарах и чьи лекции включены в этот сборник. Мы выражаем благо­дарность Екатеринбургской школе журналистики Би-Би-Си за предос­тавленные учебные материалы. Мы также благодарны общественному радио Торонто, входящему в Канадскую вещательную корпорацию, за возможность использовать один из выпусков программы «Outfront». От­дельную благодарность мы выражаем АНО «Интерньюс» за поддержку семинаров «Время работать на радио» и издания этой книги.

Наконец, нам осталось сделать одну последнюю оговорку. В этой книге приведены мнения разных журналистов из разных редакций и органи­заций. Не всегда их профессиональная точка зрения совпадает с мнением ФНР.

Мы все надеемся, что вам будет интересно.

ОТ РЕДАКТОРА

 

В арсенале тренеров школы Би-Би-Си в Екатеринбурге есть игра. «Семинаристам» предлагается выклеить из цветных журналов собира­тельный портрет слушателя. Получается веселый разговор о серьезных вещах. Как аудитория меняется в зависимости от формата радиостан­ции? Каков возраст, пол, уровень образования, род занятий, каковы ин­тересы людей, которые слушают радио? И, наконец, какая информация им нужна?

Однажды я провела такую игру на семинаре в Орле. Насколько же велико было мое изумление, когда мне представили коллаж, где на зеле­ном лужке среди буренок красовался Егор Семенович Строев, губерна­тор Орловской области!.. Журналисты, которые создали этот «шедевр», не работали в радиоузле при областной администрации. При этом они с серьезным видом мне доказывали, что Егор Семенович - это и главный вдохновитель, и главный потребитель их трудов...

Прежде, чем смеяться, давайте спросим себя: а не делаем ли мы на своей станции новости так, как будто вещаем только в кабинете губер­натора или мэра? Не увлекаемся ли пресс-релизами о победных шест­виях руководителей города и области по промышленным объектам? Переводим ли на «человеческий» язык казенные отчеты о принятых по­становлениях? И, вообще, часто ли задаем себе вопрос, для кого мы ра­ботаем?

Как-то раз мне поведали историю, которую я называю кошмарным сном новостийщика. В одном славном городе областную телерадиоком­панию возглавил бывший вице-губернатор. И работа тамошних репорте­ров превратилась в пропаганду успехов обладминистрации. Однажды дошло до абсурда. Увидеть себя по телевизору захотел заместитель главы области, ответственный за сельское хозяйство. Он вывез молодую жур­налистку в колхоз, долго показывал передовые навозожижесборники, рапортовал, называл много цифр, но когда посмотрел сюжет, остался не­доволен. Что-то ему показалось в собственной речи не слишком глад­ким. И что же вы думаете? На следующий день он повез ту же съемочную группу на то же место переговаривать те же речи!

Кто виноват, что зрителей два вечера подряд кормили одним и тем же скучнейшим сюжетом? Самодур вице-губернатор? Президент ГТРК? А может, журналисты, которые позволили манипулировать собой? Что делать в таких ситуациях? Как заставить уважать себя?

Помните, вы работаете для слушателей. Человек по ту сторону ра­диоприемника - ваш главный адвокат. Но и вы главный адвокат того че­ловека по ту сторону эфира.

Чиновники, коммерсанты, от которых, возможно, зависит ваша ра­диостанция, находятся, в свою очередь, в прямой зависимости от вашей аудитории. Вы лучше, чем кто-либо, должны знать интересы своих слу­шателей и защищать их при любых обстоятельствах.

Будьте честны, объективны, беспристрастны. Тогда у вас будет репу­тация неподкупного, независимого журналиста. И вы всегда сможете сказать людям, которые попытаются использовать ваш эфир как трибу­ну, что не в ваших принципах заниматься пропагандой. Займите нейт­ральную позицию. К оппозиции вас никто не призывает.

Не давайте забывать главам своих регионов, что они не восточные тираны и деспоты, а выбранные демократическим путем губернаторы, мэры, депутаты и пр. У них нет слуг. Это они служат людям. И ваша за­дача как журналиста - правдиво рассказывать слушателям о деятельно­сти властей и доносить до ушей высоких начальников проблемы согра­ждан, а не наоборот. Неужели чиновник страшнее, чем пуля в горячей точке или пожар на месте катастрофы? Зачем вообще мы идем в журна­листику?

Конечно, здорово, когда в редакции приняты хартии, защищающие репортеров, когда существуют профессиональные объединения, способ­ные противостоять давлению властей и финансовых магнатов. Но если вы вдруг оказались в одиночку, знайте: и один в поле воин.

Оттачивайте мастерство. Будьте профессионалами.

В этой книге мы попробуем помочь вам укрепиться в уверенности, что вы все делаете правильно.

Андрей Аллахвердов, главный редактор ФНР

 

 

ЭТИКА

Международные принципы объективной журналистики

 

Этика профессии заключается, прежде всего, не в применении раз и навсегда определенного числа правил, а в постоянной ответственности за все, что журналист делает в рамках своих профессиональных обязанностей.

Этический кодекс работников прессы, радио и телевидения Швеции[1].

 

Мне очень часто приходится слышать, а иногда и самому употреб­лять словосочетание «этические стандарты». И каждый раз я чувствую несовершенство этого выражения. Это все равно, что говорить о стан­дарте в творчестве. Соблюдение этики - это по-настоящему творческий процесс, такой же, как и воспитание детей. Во-первых, потому что в ре­альности ситуация редко полностью вписывается в те или иные правила, и тебе порой приходится долго ломать голову, как в данном случае посту­пить. И, во-вторых, потому, что разные журналисты, разные издания, ра­дио - и телестанции, разные журналистские ассоциации и объединения понимают этику совершенно по-разному. Однажды, скажем, я услышал от коллеги об одном журналисте-тренере, который вел семинарское за­нятие по этике. Объясняя это понятие, он свел его примерно к такой не­хитрой формуле: «Если твой коллега сделал материал лучше, чем ты, не надо идти к главному редактору и требовать его увольнения». И все. А вот, например, американский журнал «Бизнес уик» устанавливает для своих сотрудников, пишущих о бизнесе, помимо многих других правил, жесткие и детально прописанные ограничения на владение и торговлю ценными бумагами. Так что говорить о единых стандартах вряд ли право­мерно.

Тем не менее, есть определенные этические понятия, с которыми со­гласны все. По крайней мере, во всех хартиях, кодексах, пактах и памятках, которые мне приходилось читать, так или иначе эти нормы провоз­глашаются, признаются и, как правило, вменяются в обязанность жур­налисту. Как говорится, «это должен знать каждый».

Свобода прессы. Этот принцип знают все. Журналисты должны иметь возможность беспрепятственно получать и публиковать информацию и комментарии. Конечно, в первую очередь эту норму должны знать те, с кем нам приходиться иметь дело. Но, что греха таить - часто и сами жур­налисты вполне сознательно отказываются от этого правила.

Уважение к правде. Мы должны выяснять правду, как бы нелицепри­ятна и горька она ни была, мы должны честно собирать факты, и имен­но они - а не домыслы, слухи или собственные мысли - должны быть основой любого материала.

Независимость. Журналист не должен быть в своей работе подвер­жен чьему бы то ни было влиянию. Нам часто приходится слышать от журналистов, что они испытывают давление - редактора, собственника, рекламодателя, губернатора, мэра и т.п. Нет нужды объяснять, что как только мы оказываемся под чьим-то давлением, трудно говорить о не­предвзятости, честности, уважении к правде. Что делать? Мы не имеем права советовать журналисту уйти с той радиостанции, где на него давят. Мы лишь можем напомнить ему, что у журналиста всегда есть выбор.

Непредвзятость. Этичный журналист всегда соблюдает нейтралитет. Он не встает ни на чью сторону, это не его задача. Его задача - предста­вить факты, обратить внимание общественности на них. Как только он встает на чью-то сторону, он перестает быть честным и объективным. Ес­ли возникает желание встать на чью-то сторону - вспомните о правиле, которое действует в горячих точках: журналист ни при каких обстоятель­ствах не должен брать в руки оружие.

Защита источников информации. Тут, наверно, излишни простран­ные комментарии. Если у вас есть источник информации - вы имеете право его не раскрывать. Во многих ситуациях, назвав его, вы поступите неэтично. Лишь в некоторых случаях, оговоренных законом, когда речь идет о расследовании преступлений, мы обязаны указать источник. Та­кие случаи четко определены в законе.

Разграничение информации и комментариев. Вопрос о комментариях регулярно возникает чуть ли не на каждом семинаре, который мы прово­дим. Семинаристы внимательно выслушивают, как надо строить инфор­мационный материал, а потом задают один и тот же вопрос: «А где будет место для моего комментария?» Очень трудно бывает объяснить, что гра­жданскую позицию можно высказать не тем, что ты в лоб слушателю говоришь: это хорошо, а это просто отвратительно. Если ты говоришь о проблеме, привлекаешь к ней внимание и при этом приводишь факты и неоспоримые доказательства - это уже гражданская позиция. А коммен­тируют пусть герои твоего материала, эксперты, участники событий. Твоя же задача - представить эти мнения, а выводы уж пусть делает слушатель. Поверьте, он не глуп и сможет это сделать сам.

Тем не менее, никому не придет в голову сомневаться в том, что ком­ментарий как жанр имеет право на существование. Но это самостоятель­ный жанр, и он не имеет ничего общего с новостями. Комментатор не может читать новости, а журналист, читающий новости, не может высту­пать комментатором. Согласитесь, что ведущий передачи «Однако» не может вести программу «Время» и наоборот. Это два разных жанра, и смешивать их - смерти подобно. И еще нельзя забывать, что, даже притом, что комментарий - это авторское, субъективное мнение, факты и, правда, не должны быть искажены, и должен быть представлен достаточ­но широкий спектр мнений и разнообразных точек зрения.

Разграничение фактов и рекламы. Здесь действуют те же самые нор­мы, что и в случае с комментариями. Часто журналисты, особенно с ре­гиональных станций, говорят: мы сами читаем рекламу, потому что нет денег нанять актера. В ответ на это специалисты советуют: заложите рас­ходы на актера в стоимость рекламы. В конце концов, пусть это будет не актер, а хотя бы ваш охранник, который прочтет текст бесплатно (если, конечно, он умеет это делать). Но смешивать голоса рекламные и ин­формационные значит губить репутацию информационной службы, а в ее лице - и всей радиостанции.

И уж совсем недопустимо делать «джинсу» - заказные материалы, скрытую рекламу. Не тешьте себя иллюзиями, что этого не слышно. Слышно, и еще как! И когда вы действительно будете сообщать правди­вые факты, вам уже не поверят. Помните историю про мальчика, кото­рый шутки ради крикнул «Пожар!»? Здесь сработает тот же самый прин­цип. Если есть у вас рекламные передачи - скажите честно, что переда­ча коммерческая, вас поймут, а репутация не пострадает.

Неподкупность. Это один из самых главных принципов работы жур­налиста. Речь в данном случае идет не только о прямом подкупе - день­гами или «борзыми щенками». О какой уж этике (равно как и о соблюде­нии закона) тут можно говорить? Здесь имеются в виду те вещи, которые не так бросаются в глаза. Скажем, фуршеты, ознакомительные поездки, презентации. Конечно, мы далеки от того, чтобы огульно «заклеймить» все мероприятия такого рода. Просто, размышляя, согласиться или нет на приглашение, всегда стоит подумать о том, зачем, собственно, нас приглашают. В большинстве случаев смысл таких мероприятий - в соз­дании благоприятного имиджа, а «пи-ар» все-таки не журналистика.

Но даже если вы на все сто процентов уверены, что организаторы просто искренне озабочены тем, что вы проголодались, или просто де­монстрируют свою открытость и желание показать вам все, что пожела­ете, подумайте вот о чем: если вдруг вам захочется задать каверзный во­прос «принимающей стороне» или, скажем, подвергнуть сомнению ее позицию — сможете ли вы это сделать, будет ли это этично по отноше­нию к организаторам? Если мероприятие не исключает возможности за­дать такие вопросы - может быть, и стоит на него сходить. А вот если нет - как тогда быть с журналистской независимостью? ... Именно поэтому во многих редакциях, по крайней мере, на Западе, устанавливают «же­лезные» правила: есть и ездить по редакционным делам только за счет редакции или за свой счет. Да и ценность материала неизмеримо выше, если добыл его сам, а не записал в общей ознакомительной поездке.

Плата за интервью. В середине 90-х годов в России бытовало убеж­дение, что на Западе журналисты обычно платят за интервью. Это глубо­кое заблуждение. Журналисты, работающие в независимых редакциях, как правило, за интервью не платят. Это считается неэтичным, так как в этом случае у читателя (слушателя, зрителя) может возникнуть вопрос: а не сказал ли интервьюируемый за деньги то, что просил его сказать жур­налист? Исключение допускается только в крайнем случае, если участие какого-то человека жизненно необходимо для передачи (статьи), а иначе как за деньги он на это не соглашается.

Исключения также могут быть сделаны (но не обязательно делают­ся) в том случае, если участник не дает интервью, а, скажем, предостав­ляет свою профессиональную экспертную оценку чего-то, то есть, фак­тически делает некую работу для программы (статьи), а также, если он предоставляет какие-то материалы - фотографии, записи и т.п.

Та же этическая проблема возникает в том случае, если вы платите источнику информации. Всегда стоит помнить: когда источник сообща­ет вам какие-то сведения, достоверны ли они? Или он просто лишний раз хочет получить деньги? Или просто набивает цену? В любом случае такую информацию необходимо проверять.

Исправление недостоверной информации. Раз уж признано, что чело­веку свойственно ошибаться, то даже хороший, добросовестный журна­лист от неточностей и публикации ложной информации не застрахован. Конечно, лучше, чтобы этого не случалось, но если вдруг произошло, вот тут уже этические требования жестки: ошибку, недостоверные сведения надо исправить, причем как можно быстрее. Если это уместно – стоит объяснить, почему допущена неточность и принести извинения. Исправленная информация должна быть в том же (или адекватном месте) эфира или газетной полосы, где были напечатаны неточные сведения.

Право на ответ. В Уставе КПСС было такое положение: каждый член партии имеет право присутствовать при обсуждении своего лично­го дела. Смысл в том, что если человека в чем-то обвиняют, он должен иметь возможность привести аргументы в свое оправдание. Справедли­во, не правда ли? Примерно так же и в журналистике: каждый человек, в адрес которого была высказана критика, должен иметь возможность на нее ответить. Причем, эта возможность должна быть адекватна той, которая была у критикующего.

Справедливость и объективность требует, чтобы это было сделано в рамках одной программы или серии, цикла передач. Если мы глубоко и объективно исследуем проблему, то должны рассмотреть все аргументы и позиции - и «за», и «против». Но, допустим, по каким-то причинам мы не можем этого сделать, а проблема настолько важна, что просто не го­ворить о ней нельзя. В этом случае мы обязаны предоставить критикуе­мому равные возможности с критикующим. Неэтично, например, обви­нить писателя Сорокина в распространении порнографии в прайм-тайм, а ему самому дать право выступить с ответом глубокой ночью, когда все слушатели спят. Хотя, к сожалению, в реальности часто именно так и происходит.

Уважение человеческого достоинства. Этот вопрос я бы разделил на два - уважение достоинства слушателей (зрителей, читателей) и уваже­ние достоинства тех, о ком мы делаем материалы.

Если мы говорим о нашей аудитории, мы должны помнить, что в нее входят самые разные люди. Часть из них может быть согласна с нами, часть не согласна. В нашу задачу не входит угодить всем. Но вот что точ­но должен всегда спрашивать себя журналист, когда он готовит мате­риал, - а не будет ли он для кого-то оскорбительным? Недавно, на одной из московских радиостанций прозвучала серия материалов в «автомо­бильной» рубрике. Вот, некоторые фрагменты того, что звучало в эфире:

 

«...Как человек в здравом уме оказывается за рулем «Волги» - непонят­но... Согнать «Волгу» в сторону очень сложно. Почти всегда ее водитель оказывается глухим и слепым, но зато - крайне обидчивым... В  общем, «Вол­га» - это менталитет. Просто так нормальные люди за ее рулем не оказы­ваются. Скорее всего, они любят, когда у них болят зубы»

«...А знаете, ведь есть такие люди, которые не видят ничего плохого в немытых руках, свежей, считают рубашку, которую носят меньше месяца, а про туалетную бумагу только читали, но газетка для них надежней. Вот как раз для них идеально подходит «Москвич»...»

«...Хотя женщина за рулем это наша национальная трагедия, а за ру­лем много на что способных «Жигулей» это трагедия в квадрате, в большин­стве случаев женщина на «Жигулях» - это просто женщина на «Жигулях». Страшно - но не до смерти. Небезопасно - но и не насмерть. Сомнительно - но и не так, чтобы сразу умереть...»

 

Несколько дней подряд, сидя у приемника, я выслушивал, как в весьма оскорбительных выражениях ведущий говорил сначала о водите­лях «Волг», потом «Москвичей», потом заднеприводных «Жигулей»... Почему? На каком основании? Да, возможно, технические данные оте­чественных машин оставляют желать лучшего, но зачем оскорблять во­дителей? И это еще довольно безобидная тема, что уж говорить о более деликатных вопросах? Одно неосторожно сказанное слово - и в общест­ве конфликт.

Даже вполне беззлобное подтрунивание над кем-то может быть обидным - взять хотя бы анекдоты про чукчей. И речь вовсе не идет о том, что надо быть строгим и чопорным, что в эфире нет места иронии, просто каждый раз, собираясь поиронизировать, подумайте, а не обидит ли это кого-нибудь?

В добавление к этому могу сказать, что во многих СМИ, в частности, на Би-Би-Си, действует такое этическое правило. Если вы рассказывае­те о катастрофе, вы не должны упоминать имена жертв или показывать их лица до тех пор, пока семьи жертв не узнают о своей потере из офици­альных источников.

Теперь о том, что касается героев - или антигероев - наших передач, да и вообще любого человека, чье имя упоминается в них. Мы всегда должны помнить о том, что каждый (подчеркиваю - каждый, даже самая популярна публичная персона) имеет право на личную жизнь. Выража­ясь фигурально, в жизни каждого человека есть то место, куда он вправе не впустить никого. Конечно, у публичных деятелей это пространство существенно уже, чем у «простого» гражданина - просто в силу того, что они выбрали такой образ жизни, чтобы быть на виду. Но личное про­странство у них есть, и мы должны его уважать. К этому нас обязывает закон и профессиональная этика.

Думаю, вы согласитесь, что самые интересные журналистские мате­риалы - это те, в которых речь идет не о какой-то проблеме абстрактно, а те, где мы рассказываем о конкретных судьбах конкретных людей. Не случайно говорится, что смерть одного человека - это трагедия, смерть миллионов - статистика. Откройте любой западный журнал и вы увиди­те, что большинство статей, как минимум, начнется с зарисовки о жизни какого-то человека, а потом уже разговор пойдет о проблеме вообще. Один из самых популярных жанров на радио сегодня это аудиодневники - мысли, истории простых людей, записанные ими самими без журнали­ста или при его минимальном участии[2]1. К чему я все это говорю?

Все эти истории, факты из личной жизни людей имеют право звучать только тогда, когда эти люди сами согласились на их опубликование. Мало того - только в том случае, если они знают, как, когда и в каком виде это произойдет. В практике наших журналистов бывали случаи, ко­гда, прослушав запись аудиодневника (его автор знал, для чего он запи­сывает свой рассказ, где и как он пойдет в эфире), они понимали, что фа­кты, которые рассказывает автор, настолько личные и деликатные, что, если дать пленку в эфир, жизнь этого человека может радикально изме­ниться. И я считаю в высшей степени этичным, что, уже имея согласие автора на трансляцию по радио, журналисты еще раз звонили ему и спрашивали его окончательного согласия, предупредив о возможных по­следствиях.

Из всего этого вытекает несколько простых, но строгих этических правил, которых, на мой взгляд, стоит придерживаться каждому журна­листу (сейчас мы говорим о радио), если он считает себя профессиона­лом. Бывают, конечно, и исключения, но сначала - правила.

•   Если вы имеете дело не с должностным лицом, которое по закону о СМИ обязано ответить на ваши вопросы, и этот человек просто отказывается давать интервью, не соглашаясь ни на какие уговоры, - мы должны с этим смириться. Это его право, не надо считать это личным оскорблением.

•   Мы должны честно сказать человеку, который будет участвовать в передаче, что это будет за программа: в прямом эфире она пойдет или в за­писи; будет ли монтироваться его запись или нет; с кем вместе он будет участвовать в передаче; когда и на какой станции программа пойдет в эфир.

•   Мы должны предупредить человека, которого записываем, что мик­рофон включен. Скрытая запись без достаточных на то оснований — грубейшее нарушение этики. (Об исключениях, как я уже сказал, позже.)  Точно так же неэтичным считается без достаточного на то основа­ния подходить к человеку с вопросом с уже включенным микрофоном без предварительной договоренности.

•   Если человек сказал нам что-то «без микрофона», для нашей инфор­мации или попросил не ссылаться на него, неэтично публиковать эту инфор­мацию. Если мы чувствуем, что, получая такую информацию «не для печа­ти», мы становимся «сообщником» интервьюируемого, либо просто не хо­тим этого делать - мы не должны соглашаться на разговор без микрофона. Часто это оправдано. Но уж если мы пообещали не сообщать информацию или не ссылаться на кого-то - мы должны держать слово.

•   Само собой, что, если в частной беседе мы узнали какой-то факт, услышали мнение и хотим его опубликовать, особенно со ссылкой, нам необхо­димо спросить согласия того, кто это сообщил.

•   Если человек согласен говорить с нами «на микрофон», но просит об анонимности, мы должны оценить, по каким причинам он это делает. Если нет оснований отказать ему - лучше согласиться. В некоторых случаях этичнее, чтобы мы сами предложили не называть его имени в передаче. При этом мы должны объяснить слушателю, по какой причине это делается. На­ пример, по соображениям безопасности человека, давшего интервью.

•   Если нас просят не задавать человеку определенного вопроса, и мы со­гласились — неэтично будет с нашей стороны все же задать этот вопрос.

•   Если герой нашей будущей передачи просит нас показать сценарий или дать послушать передачу до выхода в эфир, также стоит оценить, ка­ковы его мотивы. Если нет оснований для отказа - можно это сделать. При этом надо учитывать, что участник передачи не должен указывать журналисту, как подавать ту или иную информацию. Он лишь может проверить, не искажены ли факты, не нарушил ли журналист предварительной договоренности, если таковая была.

В каких же случаях возможны исключения? Напомню, что в данном случае мы говорим о частной жизни людей, а не о журналистике вообще, хотя перечисленные правила справедливы и в том случае, если вы бере­те, скажем, официальное интервью у чиновника.

Исключения возможны только в том случае, когда личная жизнь че­ловека может иметь важный социальный эффект - иными словами, ко­гда она перестает быть уже просто личной жизнью. Например, если чи­новник, получающий скромную зарплату, выстраивает себе трехэтажный особняк, мы вправе и даже должны задаться вопросом - а откуда у него деньги? Если личная жизнь какого-то человека заключается, например, в совращении малолетних, мы должны заинтересоваться его личной жизнью, потому что она социально опасна и противоречит закону.

Но даже в этом случае мы сначала должны попробовать или хотя бы оценить возможность получения информации или мнения обычным, этичным путем. Только когда это решительно невозможно, мы можем пойти на некоторое нарушение правил - и обязательно должны объяс­нить это слушателю.

Насилие и преступления. Описания и тем более открытого показа сцен насилия надо избегать. Если мы хотим сказать о том, к каким ужас­ным последствиям привело то или иное насильственное или преступное действие, вполне можно ограничиться упоминанием этих последствий. Описание самих же таких действий должно быть, так сказать, схематич­ным, без излишних подробностей в деталях, иначе это может быть вос­принято как смакование насилия или криминала (что, кстати, часто не­далеко от истины).

Говоря о последствиях насилия, всегда нужно помнить о тех людях, которые стали его жертвами, об их родственниках и близких. Это осо­бенно важно, когда мы говорим о сексуальном насилии. Прежде чем на­звать имя жертвы, дать в эфир ее голос, описать человека так, что он ста­новится узнаваемым, подумайте, как этот человек будет жить после того, как ваш материал будет услышан ее или его знакомыми. Если вы изме­няете ее или его голос, проконсультируйтесь с профессиональным зву­корежиссером - ведь искаженный звук в некоторых случаях можно вос­становить.

Рассказывая о содеянных преступлениях, мы тем самым стараемся предупредить новые, предостерегаем слушателей. Поэтому нельзя, что­бы такие материалы превращались в романтизацию криминального об­раза жизни. Вряд ли журналист откажется от интервью, скажем, с «кре­стным отцом» мафиозной группы. И будет прав, ведь осмысление психо­логии и технологии преступления - это хорошая журналистика. Но представьте, что те же мафиози предлагают нам присутствовать при са­мом преступлении. Вот это уже неэтично, не говоря уже о том, что неза­конно. Незаконно, зная о готовящемся преступлении, не сообщить об этом в правоохранительные органы. А этично ли это?.. Так что, берясь за рассказ о насилии, о криминальной жизни, надо всегда помнить об эти­ке и о законе. Кстати, нарушать закон - крайне неэтично.

Подражание. Каждому журналисту я посоветовал бы посмотреть фильм «Король-рыбак». Для того, чтобы осознать и увидеть, насколько сильным может оказаться воздействие нашего слова. Мы всегда должны помнить, что в нашей аудитории могут быть дети или, скажем, психиче­ски неуравновешенные люди. Наконец надо помнить, что в нашей стра­не выступления прессы долгое время воспринимались как руководство к действию. Поэтому, когда вы касаетесь деликатных тем, таких, напри­мер, как секс, наркотики, суицид, трагедии, насилие, - будьте деликатными, от этого ваши программы не проиграют. Просто помните, что ес­ли вы, скажем, описываете в подробностях, какие ощущения испытыва­ет человек, нюхая клей, кто-нибудь, послушав вас, может захотеть это попробовать. Невозможно ведь в каждой передаче говорить, как при трансляции боев без правил: «Не пытайтесь повторить это дома!». Про­сто надо рассказывать так, чтобы подобного желания не возникало.

 

* * *

Вот лишь основные, самые общие принципы этичной журналисти­ки. Многие редакции устанавливают гораздо более серьезные и деталь­ные правила доя своих сотрудников. (Например, «Руководство продюсе­ра Би-Би-Си» - описание редакционных ценностей и стандартов корпо­рации - это толстая книга в 360 страниц.) Кроме того, во много раз бо­лее строгие этические правила действуют тогда, когда журналист гово­рит, скажем, о судебном процессе или о выборах. Каждый журналист представляет себе, как запутанно иногда складывается ситуация, какими сложными бывают взаимоотношения с участниками передачи. Всегда надо смотреть по ситуации. Я бы посоветовал в любом случае руководст­воваться двумя простыми мыслями: во-первых, будьте честными, независимыми и нейтральными. Во-вторых - «не поступайте с другими так, как не хотели бы, чтобы поступили с вами».

 

Полли ТОЙНБИ

британская писательница и радиожурналистка, работала на Би-Би-Си редактором по социальным вопросам

 

ЧТО ТАКОЕ НОВОСТИ?[3]

 

Что такое новости? Каждый считает, что знает ответ. У каждого есть свое мнение по этому поводу, но, в конце концов, существует несколько правил. На Би-Би-Си мы говорим, что новость должна быть важной, веской. Чем-то таким, что действительно имеет значение, а не просто интересным или своеобразным. Но, конечно, это всего лишь общее определение, и мы никогда не могли жестко придерживаться ни этой, ни какой-либо другой формулы. Например, на Би-Би-Си мы рассказывали (правда, ближе к концу выпуска и более кратко, чем наши конкуренты) о четырнадцатилетнем подростке, который удрал в Малайзию с кредит­ной картой своего отца. По-настоящему хорошая история сама проло­жит себе дорогу, даже если она не совсем отвечает критерию значитель­ности.

Каждый день всему огромному аморфному миру необходимо прида­вать форму и лепить его в виде моментального снимка - выпуска ново­стей с наилучшими историями, имеющимися в твоем распоряжении. Ре­дакторы сталкиваются с невероятным выбором между войной, идущей где-то за границей, внутренним скандалом в больнице, демонстрацией в защиту прав животных и очередном витке европейских дебатов, разрыва­ющим на части правительство. Воздать каждой истории «по заслугам», выявить рейтинг значимости - непростая задача, и решение никогда не бывает жестким и быстрым. История, которая выглядит весомой в один день, на другой день может оказаться слабой в сравнении с другими, бо­лее значительными событиями. Здесь нет абсолютных истин.

Среди серьезных газет и вещательных компаний существует необы­чайное единодушие взглядов. Большинство газетных передовиц и выпу­сков новостей чаще всего рассказывают о тех же самых событиях, рас­сматривая их как главные. Только в очень бедные новостями дни они все идут собственным путем в поисках темы, которая смогла бы считаться главным событием. «Выпасть из обоймы» опасно, и я думаю, что редакторы газет и вещательных организаций тайно вздыхают с облегчением, когда выясняется, что все выбрали одни и те же истории.

На наших планерках мы терзаем себя вопросом, удалось ли нам со­блюсти равновесие. И при этом всегда раздаются голоса несогласных. И они всегда должны раздаваться. Не слишком ли мы подробно рассказы­ваем о политике Вестминстера? Не слишком ли мы одержимы войной и вооружениями, даже если это не имеет последствий для нас или Европы? Не слишком ли мы увлекаемся стереотипными историями - переговора­ми о долгах, бюджетом, оценками экономистов, статистикой в области здравоохранения? Есть тенденция во всей журналистике освещать одно и то же лишь потому, что мы всегда это делали.

На телевидении настоящей проблемой является краткость выпус­ков, отсутствие времени на свежие подробности. Получасовой выпуск может дать чуть больше, чем обычный анонс. Новости Ай-Ти-Эн1[4] на «Канале-4» доказывают, как много можно сделать при наличии времени. Но эта программа имеет крошечную аудиторию по сравнению с новостя­ми Би-Би-Си и программами того же Ай-Ти-Эн на канале Ай-Ти-Ви. Большинство зрителей не хотят смотреть телевизор больше получаса и просто выключат его, если вы переходите эту границу. В газетной журна­листике часто приходится выбирать между обращением к узкому кругу читателей, любящих «глубокие» статьи, и многими миллионами тех, кто предпочитает краткость.

Двухминутные новостные сюжеты - это своего рода искусство. Не­обходимо в отпущенное время дать максимум информации и при этом быть понятым, а если повезет - хорошо бы, чтобы твою информацию еще и запомнили. Временами я выхожу из монтажной и в отчаянии рву на себе волосы из-за того, что так мало можно рассказать в отведенное время. Но в других случаях «говорящая картинка» или сильное интервью с места события донесет до каждого слушателя значение истории гораз­до эффективнее, чем печатное издание.

Зрители часто недовольны тем, что видят: этого должно быть боль­ше, а того меньше. И они правы в своем ворчании. День, когда все сог­ласятся, что новости, которые они смотрят, достигли совершенства, ста­нет днем, когда мы автоматически окажемся в «светлом будущем».

 

Владимир ВАРФОЛОМЕЕВ

директор службы информации, зам. главного редактора радиостанции «Эхо Москвы»

 

КАК ПИСАТЬ ДЛЯ РАДИОНОВОСТЕЙ?

Большинство профессиональных изданий, семинаров и тренингов посвящено именно тому, как надо писать, как говорить в эфире. И при этом мало кто рассказывает, что должно быть внутри.1 Видимо, мы пред­полагаем, что если у журналиста есть талант, или хотя бы способности, он сам знает и чувствует, что надо сказать. Думаю, что это во многом справедливо.

Другое дело, что сейчас любое СМИ, тем более электронное, являет­ся очень сложным механизмом, не столько в техническом отношении, сколько в плане организации работы. Без знания технологии производ­ства новостей даже самый талантливый журналист с трудом сможет впи­саться в производственный процесс, его «неформатные» материалы бу­дет сложно, иногда даже совершенно невозможно ставить в эфирную сетку, и, в целом, он внесет в работу радиостанции элементы хаоса. Именно поэтому особое внимание мы и уделяем тому, как писать для ра­дионовостей.

 

СТИЛИСТИКА НОВОСТЕЙ

Основой любого информационного выпуска является, как правило, небольшое текстовое изложение новостного события; в практике радио­станций используются такие названия, как «новость», «информация» и т.д. Но суть при этом остается неизменной - рассказ о событии. Причем, слово «рассказ» здесь не менее важное, чем «событие». О том, что проис­ходит, мы должны именно рассказывать, то есть, излагать сообщение нормальным, «человеческим» языком, который доступен восприятию подавляющего большинства аудитории.

В одной из классических теорий рекламы («рекламного поля») есть такое правило: «Уровень понятности сообщения должен быть примерно на 10 пунктов ниже среднего индекса IQ того социального слоя, для которого он предназначен; при этом сообщение не должно требовать уси­лий по запоминанию или пониманию текста». Наши новости по стилю своего изложения должны быть рассчитаны на самых обыкновенных людей, мы обязаны такими словами рассказать об очередном «синхро­фазотроне», чтобы все это поняли. Иначе нет и смысла давать такую но­вость.

Есть и несколько другой подход, который изложен, в частности, в книге Александра Шереля «Радиожурналистика»[5]. Он заключается в том, что «авторам и дикторам следует считать, что слушатели так же ин­теллигентны, как они сами, и единственная разница между пишущим и слушающим состоит в том, что первый имеет доступ к большей инфор­мации, чем второй». Но оба эти подхода в чем-то, согласимся, пересека­ются.

В последнее время в западных, и, прежде всего, американских СМИ отмечаются изменения в сторону так называемого «человеческого» подхо­да к новостям, когда событие изображается, рисуется, а не просто сухо докладывается.

Как считают многие исследователи, аудитория, прежде всего, моло­дая, не хочет просто «слушать» новости, поскольку получить информа­цию она может и из других источников - ТВ или интернета. Люди, включившие радиоприемники, хотят услышать именно «рассказ о про­исходящих событиях», 58% американцев (опрос Исследовательского центра Пью[6] ,1998 г.) говорят, что им очень важна «личностная форма по­дачи новостного сообщения». Долой, как говорят некоторые, «деревян­ных мальчиков в эфире»! Люди хотят слышать новости от приятеля или хорошего знакомого - нормального мыслящего человека, индивидуаль­ности. [7]

Необходимость удовлетворять желание аудитории делает журналиста скорее рассказчиком и посредником (mediator), чем просто ведущим (да и в самом этом слове «ведущий» сквозит какая-то запрограммированная отстраненность). К сожалению, в наших условиях об этом говорить пока рано, большинству из радиоведущих для начала было бы неплохо изба­виться от удивительной и всепоглощающей страсти к так называемому «официозу». На ряде московских радиостанций есть такой внутренний термин - «левитанить». От того, что вы начнете говорить серьезно, неес­тественно поставленным басом, ценность информации вряд ли удвоится.

Избыток официальных сообщений в эфире лишь отпугивает совре­менную аудиторию. Хотя наиболее возрастная часть слушателей, при­выкшая именно к такой манере подачи новостей в течение своей жизни, и сегодня воспринимает официальные сводки вполне спокойно, не об­ращая на это особого внимания. Однако, если мы поговорим с про­граммными директорами большинства коммерческих станций, в том числе и «Эха Москвы», то узнаем, что почти все своей целевой аудитори­ей считают активных, деятельных людей в возрасте 25-40 лет. А таким слушателям «кондовый официоз», разумеется, вовсе и ни к чему. Сам ритм их жизни совсем иной.

 

ЛЕКСИКА, ГРАММАТИКА

Совсем коротко - о том языке, который мы должны использовать в новостях на радио. Полагаю, что лексике и грамматике в колледжах и институтах вы и без того уделяли немало внимания. Эфир требует особо­го отношения к русскому языку. Он должен быть максимально простым, поскольку слушатель должен успеть воспринять то, что мы говорим, именно в тот краткий отрезок времени, когда наш текст реально звучит. В отличие от печатных СМИ слушатель не может вернуться к тем фраг­ментам, которые он не вполне понял; нет и той подсказки в виде «живой картинки», которая существует на ТВ. Таким образом, мы можем рассчи­тывать только на свою речь. Вот несколько простейших правил, которые мы должны знать, как «Отче наш»,

- Пишите короткими фразами, в каждой из которых, по французско­му стандарту, 7-8 лексических единиц.

- Используйте минимум числительных, большие числа желательно ок­руглять.

- Не увлекайтесь аббревиатурами.

- Избегайте малоизвестных географических названий, поскольку мы не можем по радио показать слушателям карту.

Как-то раз, прослушав наши же новости про боевые действия в Гру­зии - где были Панкисское ущелье, гора Сахарная голова, еще какая-то долина - наш главный редактор сказал: «Ничего не понял!». Не надо на­зывать, скажем, город Лыткарино, если там что-то не очень существен­ное произошло. Достаточно сказать: к юго-востоку от Москвы.? Не нуж­но загружать слушателей излишней информацией, если она не несет в себе какой-то важной нагрузки,

Не следует увлекаться иносказаниями — кавычками, передающими иронию, сарказм, скрытый смысл.

Прямую речь необходимо переводить в косвенную. В редких случа­ях, когда, предположим, Селезнев говорит: «Я считаю, что Жиринов­ский - политический урод!» - можно оставить это «я». В очень редких случаях!

- Нежелательны — и это рекомендации психологов — слова «пресловутый», «так называемый».

- Каждая новость должна отвечать на основные вопросы: что? где? когда? кто ? почему?

Ведущий должен следить за тем, чтобы в новости не было никаких белых пятен, то есть, вопросов, которые могут возникнуть у слушателя и оставленных без ответа.

В целом, считается, что радио заставляет авторов писать лучше, взвешивая буквально каждое слово, тратить время на поиск интонаций, пауз и акцентов. И это неслучайно, поскольку именно радио более дру­гих СМИ воздействует на воображение человека. Слушатель неизбежно пытается перевести звуковые впечатления в зрительные; как говорят специалисты, процесс этот неизбежен. Слушатели, таким образом, явля­ются активными участниками процесса. Как выглядят герои новостей, где происходит действие? - все это они придумывают сами. Именно по­этому - возвращаемся к тому, что я уже сказал - о новостях надо расска­зывать, стимулируя тем самым и воображение человека.

 

ПОСТРОЕНИЕ НОВОСТИ

В мире пока смогли придумать только два основных способа состав­ления информационного сообщения. Один из них можно сравнить со строением рыбы: голова - туловище — хвост. То есть, вначале небольшое вступление с сутью проблемы, затем «раскрутка» истории, кульминация в середине и эффектный финал. Эту форму, как правило, используют при сочинении эссе на заданную тему, возможно, политического ком­ментария. В качестве примера - «Реплика Черкизова»:

     

«Не успело развиднеться, как вновь «над границей тучи ходят хмуро». Российско-американские отношения, начавшие бурно развиваться после 11 сентября, начинают медленно охладевать.

Первая точка - договор по ПРО. Казалось бы, российское предложение, сформулированное Путиным на обеде в Техасе: «Ребята, вы можете это де­лать, не выходя из договора еще лет 5, мы скажем, что рамки ПРО это раз­решают...» - натолкнулось на решительное «No!» со стороны Буша и Пау-эла. В Кремле недоумевают. Ну, притворились бы и мы, и они морду лица бы соблюли. Путину было бы что предъявить своим военным. Вот, мол, отбил договор. Так нет — выйдем и все. И не далее, как на этой неделе, официаль­но об этом объявим. Я уже не говорю о противоречиях вокруг Ирака. Вновь зазвучала критика России из уст высокопоставленных американских чинов­ников по Чечне и свободе слова. Чем ответит Россия? Увеличением срока президента? Ну, и когда следующая встреча на Эльбе?»

 

При подготовке новостей такая форма неприменима. О новом слу­шатели должны узнать в первую очередь, не отвлекаясь на длинное всту­пление - никакой раскачки. Ведь главная задача, которая стоит перед нами, журналистами, работающими с информацией, - оперативно со­общить главную новость! Именно поэтому на новостном радио исполь­зуется принцип так называемой перевернутой пирамиды, о котором, я полагаю, вы знаете: в начале ведущий излагает самое важное, затем ме­нее важное и т.д.

Кстати, французы призывают делать новости так: первая фраза в случае необходимости может использоваться как заголовок; первые три фразы - как новость в кратком информационном выпуске, и полный ва­риант - как подробная новость в большой программе. Каждая часть этой новости, с одной стороны, самостоятельна и автономна, но, с другой стороны, все вместе это цельное, законченное произведение информа­ционного искусства.

 

ПЕРВАЯ ФРАЗА

Профессиональные писатели рассказывают - то ли в шутку, то ли всерьез - что самым трудным для них бывает придумать начало и финал своего произведения, а остальное, дескать, пишется очень легко. В на­шем случае, информационной радиожурналистики, самое важное (но, поверьте, не самое сложное) - придумать только начало. Первая фраза, «топ-лайн» - вот, на что мы должны бросить все наши силы.

Почему это надо делать? Объяснение элементарно: если наших слу­шателей не удалось заинтересовать в начале новости, то многие из них дальше и слушать не будут. Мы должны всеми силами удержать человека у радиоприемника от совершения простого, до примитивизма, физиче­ского действия - нажатия кнопки, за которой уже другая волна, другая станция, конкуренты... При помощи этой первой фразы мы должны за­цепить его, как рыбу, на наш информационный крючок. В идеале в нача­ле каждой новости слушатель должен произносить что-то типа: «Вот это да!» Или: «Ничего себе!».

Разумеется - и вы это знаете лучше нас, работающих в Москве, - новостей, которые способны «встряхнуть» слушателя, бывает не очень много. Особенно в регионах. А потому особая нагрузка ложится именно на журналистов, на нашу с вами способность так построить самую, каза­лось бы, обыкновенную новость, чтобы привлечь к ней максимальное внимание аудитории.

Как сейчас зачастую составляются новости? В начало выносят вто­ростепенную информацию о месте и времени и только потом говорят о сути события. Вот небольшая «нарезка» типичных случаев.

 

«Сегодня в России начинается продажа третьей книги о Гарри Поттере. Главный менеджер издательства «Росмэн» Татьяна Успенская замети­ла, что это первый в России опыт назначения единого дня продажи книги. Такой шаг связан с огромным спросом, которым пользуется «Гарри Поттер». В центральных московских магазинах продажа будет сопровождать­ся праздничными акциями. Все покупатели, в особенности дети, получат подарки от издательства...»

     

«Новости спорта. В швейцарском Давосе, где сегодня стартовал этап Кубка мира по лыжным гонкам, прошли соревнования у женщин. Они бежа­ли шестикилометровую дистанцию классическим стилем, где лучшей из россиянок была Ольга Данилова, финишировавшая пятой. Так вот, только что там завершилась гонка на дистанцию 15 километров у мужчин...»

     

В обоих случаях на первое место, в самое начало выносится инфор­мация о месте и времени события. Для столичных радиостанций это на­стоящий бич - почти каждая новость у всех (за исключением, времена­ми, «Эха») начинается с одних и тех же слов: «Сегодня в Москве...» или «Сегодня в швейцарском Давосе на спортивном турнире...» Но главное ведь совсем не это, а то - что произошло. Где и когда это случилось – не так важно. Среди тех 5 вопросов, которые я упоминал, главный, на кото­рый мы должны ответить, - что?

Если вспомнить ту новость, которая здесь была приведена первой, -выход новой книги о Гарри Поттере - я посидел, подумал, как я бы ее сделал. Примерно: «Праздничная акция в честь Гарри Поттера устраива­ется в Москве. Сегодня в столице представляется уже третья книга о юном волшебнике». Можно ее, конечно, по-другому построить: «Уже тре­тья книга о популярном герое Гарри Поттере появляется в Москве. Сегодня пройдет презентация».

Вычленить главное и вынести его в начало - вот основная задача веду­щего новостей (он же - редактор). Чтобы просто прочитать «тассовку» или сообщение Интерфакса, большого ума не нужно. Но и особого успе­ха, поверьте, в этом случае достичь тоже не удастся. Ни журналисту лич­но, ни его радиостанции, если ее такой стиль работы устраивает.

Научиться или, точнее, привыкнуть делать новости о главном совсем не трудно. Первые недели просто надо себя постоянно контролировать, напоминать о правилах, а затем вы неожиданно заметите, что иначе пи­сать просто и не можете.

Разумеется, из каждого правила бывают исключения. Я вам пример таких исключений покажу.

 

«...Мы продолжаем программу. И только что пришло сообщение из Ма­хачкалы. Генеральный прокурор Владимир Устинов потребовал пожизненно­го тюремного заключения для чеченского полевого командира Салмана Раду­ева. Поскольку смертная казнь в России не применяется, ему должна быть назначена высшая из действующих мер наказания, то есть, пожизненное нахождение в тюрьме.»

«...В начале выпуска - сообщение, которое буквально пару минут назад передало агентство Рейтер. Новый теракт совершен в Израиле. Пале­стинцы-камикадзе взорвали автобус с пассажирами. Это произошло утром на окраине города Хайфа. Агентство сообщает, что есть многочисленные жертвы. Точное количество пока неизвестно...»

 

Иногда можно вынести в начало новости обстоятельство времени: «только что», «несколько минут назад». Эти ключевые слова подчеркива­ют и нашу оперативность, и, что самое главное, дают возможность слу­шателю почувствовать свою причастность к происходящему, хотя бы за счет простейшей синхронизации времени: «Вот я здесь сижу обедаю, а в это время в Кремле или в Израиле...» В такие моменты, как мне предста­вляется, ни один из тех, кто настроен на нашу волну, не переключится на  другую. Возникает, если хотите, элемент интерактивности и сопережива­ния тому, что происходит именно сейчас.

Есть и еще несколько вариантов ключевых фраз, которые притягива­ют внимание аудитории: «срочное сообщение» или «сообщение с помет­кой молния». Они, безусловно, относятся к разряду исключительно слу­жебной информации, которую используют журналисты внутри редакции. Однако они же и позволяют привлечь повышенное внимание аудитории.

Вот представьте себя в самой обычной обстановке возле радиопри­емника, дома или в машине... Что такое радио? Обычный - чуть тише или громче - фон нашего быта и работы. И внимание полностью пере­ключается на него лишь тогда, когда в эфире звучат ключевые слова. К ним, как считают некоторые специалисты рекламного бизнеса, относят­ся и такие, как «курс доллара» или «прогноз погоды». В этом же ряду -слова «срочно», «экстренно», «только что», «в эти минуты», «мы преры­ваем наши передачи», ну и тому подобное. Мы снова возвращаемся к то­му, что слушателя надо «зацепить».

Здесь также важно, чтобы любой материал звучал свежо и ново, если даже до этого аналогичные новости уже были в эфире неоднократно; на­до стремиться к тому, чтобы слушатель поверил: в эту минуту новость пе­редается впервые и обращена именно к нему.

 

НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ

Один из важнейших принципов вещания, о котором в замечатель­ной книге о радиожурналистике написал А. Шерель, заключается в сле­дующем: «Радио - это то, что сейчас». И этот принцип надо стараться со­блюдать, используя эффект «реального времени», причем не только не­посредственно в репортажах с места события, но и создавая видимость реального времени (real time) в кратких новостях. Для этого следует чаще применять глаголы в настоящем и будущем времени. Особенно старай­тесь использовать их именно в первых фразах новостей. Сравните для примера:

 

«Против разрыва договора по ПРО выступил российский президент Владимир Путин.»

«Против разрыва договора по ПРО выступает российский Президент Владимир Путин.»

 

Казалось бы: деталь, мелочь, но она помогает добиться того, что мы признали столь важным чуть раньше, - сопричастности слушателя к происходящим событиям. При этом смысл сообщения не искажается.

Вообще, есть универсальное правило, которое помогает «оживить» события: употреблять прошедшее время стоит только тогда, когда вы рассказываете об уже свершившемся факте, не имеющем продолжения.

Если вернуться к примеру о Путине и ПРО, то позиция президента «про­тив» ведь не одномоментная, она была таковой вчера, остается такой же и сейчас.

Готовя сообщения к эфиру, следует помнить, что мы пишем новости, а не историю. А потому - больше настоящего времени, но, безусловно, не в ущерб достоверности. Если корабль уже утонул, а мы говорим, что корабль тонет, то это, мягко говоря, будет неправдой.

 

ЗАГОЛОВКИ

Одна из форм подачи информационного материала - заголовки, ко­торые используются, как правило, в начале больших новостных выпус­ков (на «Эхе Москвы» - свыше 5 минут). Заголовки должны выполнять двоякую задачу: с одной стороны, кратко проинформировать слушателя о событии, с другой стороны - «зацепить», заинтриговать его, заставив слушать всю программу или хотя бы часть ее. Пример:

«Анатолий Карпов стал новым чемпионом мира по шахматам — по вер­сии ФИДЕ.»

Вроде бы суть новости представлена правильно и корректно. Но на самом деле этот заголовок несет в себе фактически всю информацию о событии, и непонятно, зачем слушателю дальше оставаться у приемни­ка, потому что все самое важное он уже узнал. Возможно, нам следует действовать, как работникам бывшей советской торговли, которые все­гда придерживали под прилавком какие-то ценные товары, так называе­мый «дефицит». Мы должны кое-что не договаривать. Например, так:

 

«В шахматах - по версии ФИДЕ - определился новый чемпион.» «Российский гроссмейстер стал новым шахматным чемпионом по вер­сии ФИДЕ.»

Каждый из этих заголовков содержит в себе некую «загадку» и пото­му заставляет слушателя оставаться на нашей волне и дальше слушать новости. При этом, что очень важно, наши заголовки не искажают дей­ствительности, и вполне корректны.

Разумеется, бывают и принципиально другие ситуации, в основном, когда происходит что-нибудь экстраординарное, причем буквально в этот момент, и именно в нашей новостной программе об этом сообщает­ся впервые. Здесь не стоит скрывать сути, и в заголовке должно быть все самое главное, хотя и достаточно коротко. Такой заголовок - как «вспышка» - должен буквально взорвать эфир. И даже если в нем про­звучит все самое важное - внимание слушателя все равно, как мне ка­жется, будет приковано к нам:

 

«Сильный взрыв только что прогремел в центре города, на улице Лени­на. Есть жертвы.»

 

В таких чрезвычайных ситуациях скрывать ничего не следует; слу­шатель в любом случае будет ждать от нас подробностей.

 

ПОДВОДКА И ОТВОДКА

Каждый репортерский материал, используемый в информационной программе, содержит подводку и отводку, то есть, текст, написанный ав­тором репортажа, но предназначенный для чтения ведущим новостей.

Прежде всего - в отношении подводок и отводок действуют все те пра­вила, о которых я уже говорил. Кроме того, практика «Эха Москвы» по­казала возможность двойного подхода к составлению подводок.

Один подход - новостной - заключается в том, что в подводке изла­гается первая, возможно, самая важная часть информации, а далее в са­мом материале просто продолжается рассказ об этом, со всевозможными дополнениями и объяснениями.

 

Ведущий в студии

До сих пор нет ясности в вопросе о том, кто же станет главным тре­нером московского футбольного клуба «Динамо». Руководитель спортивно­го общества «Динамо» генерал Проничев сказал, что этот вопрос будет ре­шен в ближайшее время. Продолжит тему Андрей Родионов.

Корреспондент

Генерал отметил, что уже 20 декабря футболисты выходят из отпус­ка, а потому затягивать решение вопроса по назначению нового тренера не стоит. Нынешний наставник «Динамо» Анатолий Новиков был назначен на этот пост летом нынешнего года. Совет директоров клуба пока не решил, стоит его менять или нет...

 

Это традиционный и наиболее распространенный подход, когда но­вость подается последовательно, шаг за шагом. Однако зачастую возни­кает эффект разорванности, когда первую часть новости рассказывает один человек (ведущий), а вторую половину - почему-то другой (автор). Этот подход, скорее, может быть применим в тех случаях, когда идет ма­териал с места события, и ведущий с репортером разделены расстояни­ем; в этом случае оправдано то, что каждый из них рассказывает «свою» часть новости.

Мне более импонирует другой подход к созданию подводок и пред­ставлению корреспондентских материалов. Я его назвал «анонсным», но это не совсем точное название. В этом случае перед репортерским мате­риалом заявляется только его тема, или географическая направленность, либо ориентация на какую-то персону.

 

Ведущий:

Неожиданное развитие событий вокруг Кремлевской администрации. Рассказывает Ксения Басилашвили.

Корреспондент:

В Госдуме подготовлен запрос в генеральную прокуратуру. Следовате­лей просят разобраться в коммерческой деятельности Александра Волоши­на. По некоторым данным, глава администрации Президента в середине 90-х годов уклонился от уплаты налогов. Речь идет примерно о ста тысячах долларов...

 

Этот вариант подводки встречается заметно реже, и у нас на «Эхе» в том числе. В частности, потому, что он предполагает некоторое отступле­ние от информационных канонов. Слова «неожиданное развитие собы­тий» не относятся к самой новости. К сути новости. С другой стороны, при всей внешней простоте такую подводку сделать несколько сложнее. Фразы: «неожиданное развитие событий...», «новое ЧП на Ближнем Во­стоке...» - не содержатся, как правило, в первоисточнике, скажем, сооб­щении информагентства, и это значит, что ее надо самому придумать. В потоке новостей, который падает на нас ежечасно, креативные способ­ности несколько снижаются.

В принципе, оба варианта подводки имеют право на существование, но лично мне больше нравится второй.

Что касается отводок, то к ним должно быть применимо одно общее правило. У слушателя не может возникать впечатления, будто репортаж кто-то обрезал (скажем, в целях соблюдения установленного формата), и поэтому последнюю фразу из него приходится произносить ведущему. Особо недопустимо продолжать цитировать в отводке ньюсмейкера, о котором говорилось в материале. Корреспондентский материал должен быть законченным произведением, и роль отводки заключается в том, чтобы просто закрыть тему - еще одним сообщением, связанным с тем, о чем рассказывалось в репортаже.

И еще по поводу отводок и подводок. Не знаю, как в вашей практи­ке но мы частенько раздумываем, стоит или нет переделывать подводку, которю уготовил репортер. Корреспонденты - тоже грамотные журна­листы, знают свою работу и, скорее всего, лучше представляют, как вве­сти свой материал. Но с другой стороны, я всегда стараюсь помнить, что каждый из нас пишет в своем стиле. И вот представьте: подводку коррес­пондент напишет, выражаясь поэтическим языком, дактилем, а я все свои тексты - хореем. И будет непонятно слушателю. Это заметно на слух всегда, когда вдруг человек начинает говорить не своими словами. Если текст ведущего и корреспондентский материал звучат в разном сти­ле - это нормально. Но один человек должен говорить одинаково. У не­го не должно происходить раздвоения. Поэтому всегда следует творчески переосмыслить и переделать те подводки, которые для нас готовят наши коллеги.

Мне кажется, что если вы используете хотя бы часть принципов, о которых я вам сегодня рассказал, вы сможете несколько изменить вос­приятие ваших новостей. От этого будет польза и вашей радиостанции, и слушатели останутся довольны. Я уверен.

 

Елена ФИЛИМОНОВЫХ

журналист ФНР, тренер курса радиожурналистики в Школе журналистики Би-Би-Си в Екатеринбурге

 

ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ

 

Последние известия звучали по радио еще до то­го, как его стали воспринимать в качестве средст­ва массовой информации. Уже в 1912 году во вре­мя катастрофы «Титаника» прием и последующая ретрансляция сигнала бедствия привлекла вни­мание к новому средству связи, которое получило название «беспроволочного телеграфа». Радио­журналистика начала развиваться только в 1920-х г.г., и тогда же появился термин «радио».

До 1932 года радиостанции получали сведе­ния из газет. Однако именно с этого времени ра­дио стало опасным конкурентом для газетчиков. Опасаясь лишиться большинства читателей, они стали придерживать информацию. Радиостанци­ям пришлось обходиться своими силами. В конце 1934 г. United Press (UP), International News Service (INS) и Associated Press (АР) согласились на пре­доставление информации для радиостанций. Правда, к этому времени радио уже доказало, что способно работать самостоятельно.

Майкл Кийт. «Радиостанция»1

 

Хороший журналист похож на таксу. Он за версту чувствует новость, где бы он ни находился - на пресс-конференции, заседании межведом­ственной комиссии, в театре или на пикнике. Поэтому перечислю здесь источники информации конспективно. Возможно, кто-то из вас сможет продолжить список. Но общая схема выглядит примерно так.

• Редакционный календарь

Туда записываются все события, о которых редакция узнает заранее.

В некоторых городах пресс-службы областной и городской администрации в начале каждой недели рассылают журналистам план мероприятий, которых примут участие губернатор и мэр. В таких релизах бывает много рутины, но встречаются и полезные вещи: например, открытие ново­го моста. Редакционный календарь пополняется за счет афиш, различ­ных анонсов, информации из газет и пр.

• Агенты

Это те люди, о которых столичные СМИ загадочно говорят: «Как нам стало известно из достоверных источников в Кремле...». Коммерче­ские радиостанции могут себе позволить целую систему агентов в раз­личных структурах. Это слегка похоже на работу спецслужб. Проверен­ные люди в суде, в администрации Президента, в спортивных клубах, на заводах, в университетах, художественных галереях или театрах регуляр­но сообщают нам - за деньги или нет - информацию. Что-то мы берем в эфир, что-то отсеиваем.[8]

•   Специалисты, эксперты

•   Службы ГО, МЧС, МВД, ГИБДД, пожарные и т.п.

•   Различные ветви власти

Когда мы с разговариваем с каким-нибудь ньюсмейкером - это мо­жет быть сотрудник МЧС, губернатор, вице-премьер - мы понимаем, что он нас использует. В своих личных целях или профессиональных. Ему нужно показать, например, как хорошо работает его ведомство, - это одна из целей. Или он хочет отмыться от обвинения в коррупции - другая цель. Он нами пользуется. В этом нет ничего страшного. Мы для себя из этого тоже какую-то пользу извлекаем.

•   Политические партии

•   Представители КТО, профсоюзы

Об этом читайте в главе Елены Упоровой «Социальная информация на радио: современные подходы».

• Интервью

Часто наши собеседники, отвечая на запланированные нами вопросы, сообщают нечто неожиданное. Рассказывают, например, о готовящихся акциях или что-то нестандартно оценивают.

•   Ваши собственные программы

•   Стрингеры

•   Пресс-конференции, брифинги

Подробнее об этом - в главе «Пресс-конференция».

• Информационные агентства, Интернет

Многие Интернет-ресурсы, в отличие от крупных информационных' агентств, доступны бесплатно и легко. В этом их сила, но в этом же их слабость. Многие информационные сайты - это перепечатка (и не все­гда законная) сообщений с других сайтов. Кроме того, у тех, кто выкла­дывает информацию на бесплатных ресурсах, далеко не всегда есть воз­можности и желание ее проверять. В Интернете много полезного, но очень много мусора. Пользуйтесь надежными сайтами.

• Пресс-службы. Факсы, пресс-релизы

Отличайте новости от рекламы и PR!

• Радиостанции, телеканалы

Не следует слепо копировать новости, которые вы узнали из эфира конкурентов. Ищите новый ракурс темы, развивайте историю!

• Газеты

Можно долго спорить, стоит ли использовать как источник инфор­мации печатные издания, которые, по техническим причинам, отстают по оперативности от радио. Но практика показывает, что радиожурнали­сты находят нечто ценное и в газетах. О том, как «Эхо Москвы» сумело «раскрутить» газетную новость и подать ее в эфире как свежую, смотри­те в главе Владимира Варфоломеева «Выпуски новостей».

•   Очевидцы

•   Архивные материалы, аудиотека

•   Ваши собственные наблюдения.

Вы можете найти удачную новость, просто идя по улице. Некоторые источники информации более надежны, другие - менее. Опять приведу цитату из книги Майкла Кийта «Радиостанция»: «Высокий накал конкурентной борьбы в радиовещании оказывает мощное да­вление на сотрудников служб новостей. В отрасли, где быть лучшим зна­чит первым сообщить новость, существует ряд опасных моментов. По­пытки первыми пустить в эфир недостаточно проверенные сведения об­ходятся порой очень дорого. Именно радиожурналист несет ответствен­ность за достоверность переданной информации. Пренебрежение этим свидетельствует о недостатке профессионализма.

Если проверить достоверность сведений к моменту выхода в эфир очередного выпуска новостей не представляется возможным, то лучше их придержать. Никакая срочность не может служить оправданием недо­бросовестности. Точность - важнейший критерий в работе журналиста. Ни в коем случае не следует подменять информацию слухами. Обманы­вать и дезинформировать общественность совершенно недопустимо».

 

Геннадий СЫРКОВ

продюсер ФНР

 

«ЧАЙНИК»: ПОДСТАВКА ДЛЯ МИКРОФОНА

 

ЗАПИСЬ ИНТЕРВЬЮ

Мой любимый «редакторский» вопрос корреспондентам: «На каком расстоянии ото рта говорящего вы держите микрофон?» Вопрос хорош уже тем, что ставит в тупик: в кажущейся его простоте все чувствуют какой-то подвох - а я всегда считал, что собеседника в начале разговора желательно заинтриговать, а еще лучше - озадачить. Своих корреспондентов я всегда прошу при записи интервью держать микрофон максимально близко к говорящему, желательно у самого рта, но чуть сбоку или ниже, чтобы не было задуваний, или так называемого «поппинга»: резкого взрыва согласных «п» и «б».

Почему так близко? Я считаю это важным, принципиальным отличием записи интервью от записи репортажа. Дело в том, что при записи интервью нас интересует один единственный источник звука. И задача репортера - отсечь все посторонние звуки, отсечь все звуковое простран­ство, окружающее говорящего, в том числе и таким простым приемом: максимально приблизив микрофон к говорящему. Конечно, могут быть и двое, и трое интервьюируемых, но они всегда говорят попеременно, а если они говорят хором - это грязь, это брак.

Зададим себе дурацкий вопрос: чем мешают даже слабые посторон­ние звуки? Например, вы записываете интервью с экспертом о том, как могут в перспективе колебаться цены на нефть и как это повлияет на ис­полнение российского бюджета. Представьте, что на фоне этого интер­вью звучит телефонный звонок или время от времени слышны голоса людей - пусть даже очень тихо. Это однозначно плохо, потому что шумы в данном случае ничего не иллюстрируют, никак не соотносятся с темой разговора, а значит, будут восприниматься слушающим исключительно как помехи, отвлекающие внимание. Даже шум проезжающего автомо­биля за окном не иллюстративен, хотя, при желании, и можно выстроить связь: нефть - бензин - автомобиль.

Впрочем, бороться с шумами лучше самым обычным способом: на время записи плотно закрывайте форточки и двери, просите выключить кондиционер, лампу дневного света и даже телефон, если это возможно. Или же прерывайте запись на время звонка, а потом просите собеседни­ка повторить загубленные фразы. В конце концов, если шумовые харак­теристики помещения не позволяют произвести качественную запись, ищите другую комнату.

У интервьюируемого это предложение восторга, конечно, не вызо­вет - но в своей практике с категорическим отказом я не сталкивался ни­когда. Однажды мне пришлось записывать интервью в кабинке туалета - в здании шел ремонт, и это было единственное помещение, где не слы­шался шум отбойного молотка. Время от времени кто-то дергал за двер­ную ручку, и тогда приходилось прерываться. Но мой собеседник отнес­ся к этому с юмором.

Правил без исключения не бывает. С моей точки зрения, интер­вьюирование может происходить на шумовом фоне, даже достаточно сильном, только в двух случаях - если темой интервью является собы­тие, во время которого производится запись, или это интервью-порт­рет. Если слушатель предупрежден о том, что вы беседуете с человеком во время митинга (и тема разговора тоже связана с митингом) - шум должен быть, стерильная акустика здесь будет выглядеть искусствен­ной.

Портретное же интервью, по своему жанру, призвано не только рас­крыть внутренний мир собеседника, но и показать мир, его окружаю­щий: вы беседуете с известным режиссером у него дома, а рядом в клет­ке прыгает и чирикает попугай - разве эта деталь не дополняет портрет вашего собеседника?

Посторонние шумы в записи интервью - это наиболее очевидная проблема. На самом деле, сформулированное выше требование - в ин­тервью не должно быть пространства - следует понимать буквально. Что я имею в виду? Идеальная запись интервью - такая, в которой мы не слышим реверберации, нет этой пресловутой «бочки», «консервной бан­ки», и источник звука максимально приближен к слушателю, он распо­ложен на переднем плане, в передней плоскости радиоприемника.

«Звук должен быть плотным, насыщенным, объемным и упругим, как будто выпирать из приемника» - вот как я люблю определять требо­вания к интервью идеального технического качества! Если я слушаю и вижу, представляю человека, говорящего в комнате, - до идеала еще очень далеко. В общем, это весьма посредственное качество.

Могу предложить самый простой способ тестирования: если вы слы­шите, что между говорящим и микрофоном (передней панелью прием­ника) есть расстояние - это уже плохо. Чем больше такое «слышимое» расстояние, тем хуже качество интервью. В идеале это расстояние должно быть равно нулю.

Дело в том, что реверберация - это тоже род информации, информа­ции невербальной, также в интервью ничего не иллюстрирующей. Это  информация о помещении, в котором происходит запись: большое или маленькое, гулкое или нет, и т.д. Она может почти не поддаваться осмыслению и анализу (например, из-за отсутствия профессиональных навы­ков у слушателя), но от этого ее роль как помехи только усиливается: ин­формация-то есть, а понять ее невозможно!

Избежать этого есть только один способ: во время интервью держи­те микрофон максимально близко к говорящему, чтобы его речь в аку­стическом потоке занимала доминирующая положение, отсекая и пода­вляя все другие пространственные артефакты.

Я могу назвать только один случай, когда этого можно было бы не делать: если бы вам довелось записывать интервью с Диогеном, живу­щим в бочке.

Последний вопрос: не раздражает ли собеседника столь близко рас­положенный микрофон? На моей памяти это было только однажды, ко­гда восьмидесятилетняя старушка, увидев под носом поролоновую грушу, испуганно залепетала: «Ой, он такой большой и длинный!..» Но это! исключение - и пусть его анализируют психоаналитики.

 

ЗАПИСЬ РЕПОРТАЖА

Если при записи интервью важная задача интервьюера - отсечь про­странство со всеми присущими ему акустическими атрибутами, сделать его невидимым (поскольку оно не иллюстративно по отношению к теме разговора), то при подготовке репортажа, репортажного фрагмента все должно быть точно наоборот. Мы не случайно называем такие репортажные фрагменты «картинками»: они действительно делают пространство, в котором происходит действие, зримым, объемным и узнаваемым.

Благодаря этому, слушая радиорепортаж, мы можем определить, на­ходится репортер с включенным магнитофоном в аудитории или в бун­кере, в открытом поле или в цехе. Может быть - и, скорее всего - эта ра­диокартина не полная, но самые важные детали в ней, несомненно, при­сутствуют. Детали - это все звуки, шумы, которые улавливает микрофон во время записи. Рассмотрим пример.

 

Пленка:

Вдалеке слышны неразборчивые голоса. Вблизи - звяканье лопаты

Мужской голос (близко):

В сторону, в сторону, дайте лопату! Шум лопаты о землю (близко).

Женщина (немного в стороне):

А не, одна лопата-то на всех?

 Мужчина (близко):

Будет красивая аллея. Так, это мы немножко сверху. Должно быть до­статочно влаги. Может быть, это будет примером другим?..

 Голос мужчины (немного в стороне):

Ну, кто снимает? Такого кадра больше не будет.

 

В этой записи мы явственно ощущаем пространственную перспекти­ву. По аналогии с кинематографом можно выделить три плана: крупный, средний, дальний[9]. Эта многоплановость - уже само по себе огромное до­стижение по сравнению с «плоской» записью интервью, когда мы имеем дело с одним точечным источником звука - говорящим человеком.

Объемность - первое, самое очевидное, но не единственное досто­инство этого звукового фрагмента. На самом деле, не такого уж и корот­кого - двадцать пять секунд! Но в плане содержательном совершенно маловразумительного: ну, можно, конечно, с уверенностью предполо­жить, что действие происходит на открытом пространстве, что люди что-то сажают, что работают несколько человек (слышны голоса мужчин и женщин)... Все, пожалуй!

Проще было бы передать суть происходящего дикторским текстом, записанным в студии. Например, так: «24 октября депутаты Городской думы Екатеринбурга в свой обеденный перерыв посадили аллею кедров»[10]. Од­но емкое (не более 10 секунд), информативно плотное предложение, объясняющее все, против тридцатисекундной «бодяги», составленной из обрывочных, непонятных фраз и какого-то суетливого шума.

Здесь проявляется принципиальный недостаток большинства репортажных записей: они малоинформативны, по сравнению, скажем, с интервью (вообще, с текстом.) Но! В этом и сила звуковых иллюстраций. Присущая им образность и недосказанность, неполная ясность картины делают репортажи очень привлекательными. Мы слушаем, потому что почти узнаем, но хотим слушать дальше, чтобы проверить свои догадки и ощущения.

В конце концов, та самая общая информация, заключенная в звуковых образах, - информация о пространстве и происходящем действии - слушателю совершенно необходима.

Представьте, я сейчас произнесу фразу, которую вы слышали в репортаже: «Будет красивая аллея». Произнесу с такой же интонацией.  Возник у вас образ человека, сажающего деревья? Нет. Потому что нет узнаваемого пространства, нет узнаваемых сопутствующих действий -I их отсутствие не позволяет раскрыть смысл фразы «Будет красивая аллея». Это может быть утверждение из доклада архитектора, но это может быть и шифровка, которую разведчик передает в центр. Подложите под эту фразу писк морзянки - и вы получите именно такой смысл.

 

КАК ПОЛУЧИТЬ МНОГОПЛАНОВОЕ ПРОСТРАНСТВО?

С технической точки зрения, технология достаточно проста. Если при записи интервью я говорил, что микрофон должен быть близко к говорящему (как правило - у самого рта, но чуть сбоку), то здесь рекомендация обратная. Отодвиньте микрофон на 50 сантиметров (а иногда еще и больше) - и ваши слушатели «услышат» помещение, в котором происходит запись. Это известный эффект реверберации, которая для каждого помещения специфична.

Следующий шаг в озвучивании пространства: заставьте «говорить» предметы. Если Вы находитесь в СИЗО, например, попросите того, кто   вас сопровождает, звякнуть ключами и открыть железную дверь - и это будет хороший образ тюремного коридора, вообще, тюрьмы.

Здесь, впрочем, могут быть свои тонкости. Возможно, звяканье ключей и лязг засова лучше записать с близкого расстояния, а к тому моменту, когда начнет скрипеть открываемая дверь, микрофон отнести подальше; можно сделать несколько дублей, чтобы потом выбрать наиболее подходящий. Именно таким образом можно получить несколько планов в звуковой картинке (близко - далеко), а это сделает ее более красивой. К тому же, если записывать звук ключей и замка с близкого расстояния,  он будет более узнаваемым, более ярким. Это особенно важно для звуков с размытой образностью, то есть, как раз плохо узнаваемых в записи.

Когда источники звука разнесены в пространстве - например, несколько человек сажают деревья - многоплановую звуковую картину вы получите автоматически, хотя важно все-таки выбрать главный объект записи и приблизиться к нему, чтобы получить крупный план.

Помещение, где наблюдается интенсивный и относительно равно­мерный шум - скажем, заводской цех, дает не самую интересную звуко­вую картину. Именно потому, что такой монотонный шум скучен, быст­ро приедается - в звуковой картине ничего не происходит, она статична. Ищите другие звуки: в конце концов, все станки работают по-разному, а помимо машин есть люди. Запишите голоса, другие звуки крупным пла­ном - потом всегда можно будет использовать их, как перебивки.

И все же главная рекомендация: звук на радио в большинстве случа­ев не может быть интересен сам по себе. Чаще всего функция его сугубо иллюстративная: вербальная и звуковая информация должны быть соот­несены друг с другом: это всегда диалог звука и слова.

Есть и еще одна тонкость, но она относится уже к работе со звуком после записи. Если вы записываете интервью, скажем, на улице, где вре­мя от времени проезжает машина, такую запись, скорее всего, сложно будет монтировать - вырежете слово или два, а на заднем плане вдруг не­известно откуда резко возникнет шум и резко же оборвется. И будет слы­шен монтаж, а это не очень-то профессионально. То же самое - даже в большей степени - относится к записи на фоне музыки. А вот запись на монотонном шуме - том же грохоте цеха, например, - как раз монтиру­ется легко и просто. Поэтому, если шум неоднородный, иногда стоит записать его отдельно, чтобы можно было подложить под голос. Это не будет подлогом - вы же запишете шумы в том же месте. Невозможно дать рекомендации на все случаи жизни, просто, когда начинаете запись - думайте о том, как это будет звучать при монтаже и в эфире.

 

ПОДЫТОЖИМ СКАЗАННОЕ

Как-то от одного из региональных корреспондентов я получил силь­но «зашумленную» запись интервью, сделанную в кабинете: было слыш­но, как где-то вдалеке проезжают автомобили, два раза зазвонил теле­фон, два раза хлопнула дверь... Почертыхавшись, интервью я все-таки взял, попросив корреспондента впредь записывать аккуратнее, без по­сторонних звуков.

Прошло время, и тот же журналист прислал следующий материал - небольшой репортаж с места проведения экологической акции. Через пять минут я выговаривал ему по телефону: «У тебя одно «голое» интер­вью, нет фона, хоть бы машина, какая проехала вдалеке». И, разумеется, тут же был обвинен в непоследовательности. Теперь вы знаете, что я ему ответил.

Для меня приведенный пример - еще одно доказательство того, что нельзя по-настоящему научить чему-либо человека, давая ему лишь алгоритм действий, отдельные рекомендации, не вооружив пониманием смысла этих рекомендаций и требований.

И еще. О плохом репортере, всегда придерживающемся пассивной тактики интервьюирования, часто можно услышать фразу: «Работает подставкой под микрофон». Более уничижительной характеристики в профессиональной среде, пожалуй, не существует! Между тем, с такой простой, даже элементарной ролью - быть микрофонной подставкой  нужно еще суметь справиться.

В общем, можно сказать и так: качественная запись на радио - эта не есть сугубо техническая проблема. Тот, кто умеет это делать, - уже достоин профессионального уважения коллег.

ИНТЕРВЬЮИРОВАНИЕ

Для того, чтобы получить удачное интервью, репортеру следует чет­ко знать, чего он хочет и как этого добиться.

Редактору новостных программ важно убедиться в тщательности от­бора интервьюируемого и в хорошей подготовленности корреспондента. Другими словами, редактору нужно быть уверенным в том, что надежный репортер работает с надежным собеседником. Все интервью должны быть тщательно продуманы заранее и подобающим образом проведены. На Би-Би-Си главную ответственность за это несут редакторы программ.

Как правило, новостийщик идет на интервью с целью записать «зву­ковые вставки» (soundbites), чтобы использовать их в качестве клипов (фрагментов) в выпуске новостей или пакете[11]. Речь может идти просто о том, чтобы интервьюируемый «рассказал историю» или выразил свое мнение. Человека, видевшего все своими глазами, следует, скорее, сти­мулировать к тому, чтобы он описывал событие сам, нежели задавать ему вопросы «в лоб».

Когда интервью не является новостным, например, если мы беседу­ем с художником о его последней выставке для программы об искусстве, тон может быть более разговорным.

Интервью могут описывать, объяснять, проверять аргументацию, передавать жалобы. Некоторые предназначены для развлечения и долж­ны быть смешными.

Вне зависимости от того, записываете вы человека на диктофон или беседуете с ним в прямом эфире, придерживайтесь общих правил.

Не просите людей о встрече до тех пор, пока у вас не будет четкой идеи о том, чего вы хотите от них.

Подготовьтесь! Проведите как можно больше исследовательской ра­боты. Вам могут помочь газетные статьи, информация агентств, интер­нет (не следует безоговорочно верить всему, что там пишут.) Вероятно, что-то полезное вы сумеете узнать от друзей и соратников вашего будущего собеседника (или же от его оппонентов). Изучите публикации, где ваш интервьюируемый уже высказывался по интересующему вас вопросу. Не повторяйте то, что уже звучало в эфире ваших конкурентов. Ищи-, те новый ракурс темы.

Если ожидается, что интервью будет трудным - может быть, полемичным или неискренним, - рабочая группа (редактор, интервьюер, аналитики и т.п.) должна заранее обсудить стратегию: рассмотреть возможные ответы и как на них реагировать, продумать резервные вопросы. Иначе искусный собеседник (например, опытный политик) легко сможет увести разговор в сторону.

Старайтесь находить новых людей для интервью: нет смысла все время разговаривать с одними и теми же. Записывайте реальных участников событий, свидетелей, очевидцев, а не только пресс-секретарей.

Не спешите с назначением встреч. Поговорите сначала с человеком по телефону. Вы сможете понять, насколько он подходит для интервью.

Если человек соглашается на публичную беседу только на определен­ных условиях и вы их принимаете, вы обязаны соблюдать эти условия.

Поставьте собеседника в известность, в какой программе предполагается использовать его голос, станет ли он монтироваться, сколько вре­мени в эфире будет звучать. Для многих важно знать, в каком окружении его приглашают выступить. Не таите, назовите имена людей, которые будут высказываться в вашей передаче. Все это поможет впоследствии избежать раздражения интервьюируемого.

Запишите и проверьте имя и должность собеседника. Будет неловко, если Гора Видала вы назовете в эфире Альбертом Гором.

Итак, вы подготовились. У вас заранее продуманы основные моменты беседы. Шести или семи вопросов, вероятно, окажется достаточно. Но не говорите собеседнику, о чем конкретно вы будете спрашивать (за ис­ключением тех случаев, когда он соглашается на интервью только на этих условиях). Это вредит спонтанности, может привести к эффекту несбыв­шихся ожиданий, при этом вы вообще можете не достигнуть своих целей

Однако часто бывает полезно обсудить тему, о чем вы собираетесь говорить, в широком аспекте. Это может помочь интервьюируемому по- чувствовать себя увереннее и выявить какие-то факты, которых вы не знали и которые вы можете включить в список вопросов[12]. Разумеется, вы хотите спросить что-то неожиданное, не стоит подробно обсуж­дать тему заранее.

Удостоверьтесь в том, что ваши вопросы сфокусированы. Нет смысла спрашивать обо всем подряд в надежде на то, что в ответе прозвучит хоть что-нибудь интересное.

Делайте такие интервью, которые одновременно информируют и развлекают.

 

БУДЬТЕ ТАКТИЧНЫ, НО ТВЕРДЫ

Ваш собеседник может после одного – двух  вопросов расслабиться. Ес­ли это произошло, иногда стоит задать первый вопрос еще раз. Но учтите, что ответы типа: «...как я уже говорил...» - сложно будет монтировать.

Формулируйте вопросы так, чтобы получить полный ответ, а не только односложное «да» или «нет».

Вопросы должны быть краткими (обычно одно предложение лучше, чем два), в противном случае вы крадете время у своего собеседника. Помните о том, что аудитория хочет слышать интервьюируемого, а не вас. Ставьте вопросы просто и четко: «почему?», «как?» и т.д.

Предпочтительнее формулировать вопросы конкретно, а не абст­рактно. Вопрос: «Когда вы в последний раз уволили сотрудника и почему?» -         звучит лучше, чем: «В какой ситуации вы бы уволили сотрудника?» Если вы спросите: «Что вы обсуждали на сегодняшнем заседании?» - ваш ин­тервьюируемый будет рассказывать то, что захочет. Задайте тему: «Како­ва была ваша роль в обсуждении бюджета на следующий год?»

Избегайте «лихо закрученных» вопросов, не делайте предположе­ний: и в том и другом случае интервьюируемому легко будет уйти от от­вета или начать провоцировать вас. Будьте вежливы и сдержаны, не под­давайтесь на провокацию, если она имеет место.

Вопросы, которые преследуют своей целью привести в замешатель­ство интервьюируемого, типа: «Вы оказались втянутыми в эту некраси­вую историю, потому что вы нечестный человек или просто не очень умны?»  - не только некорректны, но и чаще всего непродуктивны. Такие выпа­ды, скорее всего, восстановят аудиторию против вас.

Вы можете оспаривать сказанное интервьюируемым, но не высказы­вайте это как свою собственную позицию. Не задавайте наводящих воп­росов, которые бы показали, что у вас сложилось определенное мнение по какому-то поводу: «Когда вы перестали бить свою жену?»

Задавайте вопросы по одному!

Если интервьюируемый говорит то, чего вы не понимаете, сделайте одолжение вашим слушателям - попросите объяснить.

Если вы не получили ответа на свой вопрос, задайте его еще раз.[13]  Попытайтесь его перефразировать.

Если вы ссылаетесь на факты, проверьте их достоверность и источ­ник. Умный интервьюируемый может унизить вас, если вы допустите ошибку.

Старайтесь не перебивать интервьюируемого во время ответа. Эта осложнит монтаж.

Придерживайтесь выбранного направления и не позволяйте собе­седнику увиливать от ответа. При необходимости вмешивайтесь в eго речь твердо, но вежливо.

Слушайте! Ваш интервьюируемый может сказать что-то неожиданное. Вы должны быть готовы отреагировать на это.

Если интервью не получается, остановитесь. Объясните, чего вы хотите достичь, и начните снова.

Будьте нейтральным, честным, вежливым. Любой, выражающий спорную или дискуссионную точки зрения, в ходе интервью должен быть подвергнут тщательной проверке.

К политикам, представителям партий, кандидатам в различные вет­ви власти, всякого рода чиновникам следует подходить последовательно: мы не вправе проявлять поддержку той или иной стороне. Когда интер­вью становится эмоционально заряженным, эмоция должна идти от интервьюируемого, а не от интервьюера. Журналист может казаться ищущим, резким, скептическим, информированным - но не пристрастным, невежливым или эмоционально зависимым от одной из сторон спора Каждому интервьюируемому должна быть дана равная возможность я полной мере ответить на вопрос.

Для того, чтобы не выглядеть предвзятым или ангажированным во время разговора, скажем, с политиком, вам следует хорошо быть знакомым со всеми другими точками зрения, чтобы свободно оперировать ими, и представлять собой достойного собеседника. В целом, вы должны пользоваться репутацией человека с беспристрастным отношением к неоднозначным проблемам.

В хорошо организованном и грамотно проведенном интервью слушатели рассматривают журналиста как человека, который говорит от их имени.

Ниже мы предлагаем вам фрагменты нескольких интервью, сделанных в разные годы журналистами Би-Би-Си. Насколько они удачны, проанализируйте сами. Посмотрите, как работают правила, о которых вы прочитали в этой главе.

 

Президент Гастингс Банда (записано в Лондонском аэропорту в 1962 г.)

Журналист:

Доктор Банда, какова цель вашего визита?

Банда:

Ну, меня попросил сюда приехать Госсекретарь.

Журналист:

Вы приехали, чтобы узнать у Госсекретаря точную да­ту предоставления независимости Ньясаленду?

Банда:

Я вам этого не скажу.

Журналист:

Когда вы надеетесь получить независимость?

Банда:                                                

Я вам этого не скажу.

Журналист:

Доктор Банда, когда вы получите независимость, вы намерены разорвать отношения с Центрально-Африканской Федерацией?

Банда:

Надо же было задать мне этот вопрос на этом этапе!

Журналист:

Ну, этот этап ничем не хуже другого. А почему вы счи­таете, что я не должен был задавать этот вопрос на этом этапе?

Банда:

Разве я недостаточно сказал, чтобы любой мог убедиться, что я имею в виду?

Журналист:

Доктор Банда, если вы разорвете отношения с Цент­рально-Африканской Федерацией, как вы собираетесь строить экономиче­скую политику? В конце концов, ваша страна не такая уж богатая.

Банда:

Не спрашивайте меня об этом. Оставьте это мне.

Журналист:

О чем вы думаете?

Банда:

О чем? Не скажу, о чем.

Журналист:

Откуда вы рассчитываете получить экономическую помощь?

Банда:

Я вам этого не скажу.

Журналист:

А вы хоть что-нибудь мне скажете?

Банда:

Ничего.

Журналист:

Вы скажете мне, зачем вы ездили в Португалию?

Банда:

Это мое дело.

Журналист:

Да, похоже, вы мне на самом деле ничего не скажете.

Банда:

Ничего.

Журналист:

Тогда это исключительно бесполезное интервью.

Банда:

Ну, уж вам виднее.

Журналист:

Большое спасибо.

 

Президент Банда (записано в середине 80-х гг.)

Журналист:

Ваше превосходительство, в Мзузу в сентябре прошлого года партия Конгресс Малави приняла решение о том, что вы как нынешний глава государства должны оставаться в этом качестве пожизненно.

Банда:

Да.

Журналист:

Сейчас, как мне кажется, некоторые, и, в частности, западная пресса, о которой вы только что говорили, могут сказать, что это противоречит так называемому демократическому процессу, очень  важному принципу преемственности политики. Как бы вы отреагировали на такой аргумент?

Банда:

А что вы понимаете под «демократией» ? Я вас спрашиваю. Дайте мне определение демократии!

Журналист:

Ну... Максимум пользы для максимального количества людей.

Банда:

Какого количества людей? Каких людей? Где эти люди? Где они живут? В чем, где?

Журналист:

Но люди везде одинаковы.

Банда:

Ну, уж нет! Нельзя судить о народе Малави по людям, живущим в Британии.

 

Джереми Паксман член Парламента Майкл Говард (прямой эфир, 1997 г.)

Говард:

...согласно моим полномочиям, необходимо было со мной консультироваться.

Паксман:

Вы угрожали отменить его решение?[Did you threaten to overrule him?]

Говард:

У меня не было полномочий инструктировать Дерека Льюиса, и я не делал этого, но правда заключается в том, что...

Паксман:

Вы угрожали отменить его решение?

Говард:

Правда заключается.в  том, что г-н Мариотт не был от странен. Я не...

Репортер:

Вы угрожали отменить его решение?

Говард:

Я не отменял решений Дерека Льюиса.

Репортер:

Вы угрожали отменить его решение?

Говард:

Я помог ему советом о том, что он может и чего не может

Репортер:

Вы угрожали отменить его решение?

Говард:

...я и действовал в строгом соответствии с полономочиями. Я не отменял решений Дерека Льюиса,..

Репортер:

Вы угрожали отменить его решение?

Говард:

Господин Мариотт не был отстранен.

Репортер:

Вы угрожали отменить его решение?

Говард:

Я представил отчет в связи со своим решением уволить Дерека Льюиса...

Репортер:

Вы угрожали отменить его решение?

Говард:

...подробный отчет Палате Общин.

Репортер:

Я обращаю ваше внимание на то, что вы не отвечаете на мой вопрос: угрожали ли вы отменить его решение?

Говард:

Важный аспект этого дела, который надо четко себе представлять...

Репортер:

Я прошу прощения. Я хочу услышать от вас прямой от­вет: да или нет.

Говард:

Задайте вопрос, и  я на него отвечу.

Репортер:

Вы угрожали отменить его решение?

Говард:

Я обсудил этот вопрос с Дереком Льюисом. Я сообщил ему свое мнение. Я сообщил свое мнение, используя сильные выражения, но я не давал ему инструкций, потому что у меня не было полномочий инструктировать его. У меня было полномочие выразить свое мнение, и именно это я и сделал.

Репортер:

При всем уважении к вам... это не отвечает на мой вопрос.

Говард:

Это касается сути дела и имеет отношение к вопросу о том, на что у меня были полномочия, а на что не было. Я подробно отчитался по этому делу перед Палатой Общин и перед парламентской комиссией.

Репортер:

При всем уважении к вам... вы не ответили на мой вопрос.

Говард:

Видите ли... вопрос заключается в том, на что у меня были полномочия, а на что не было. У меня не было полномочий давать ему инст­рукций, и я этого не делал.

Репортер:

Хорошо. Оставим этот аспект в стороне и перейдем к вопросу о ваших амбициях на лидерство в партии...

 

Член парламента Питер Лилли обвиняет журналиста Брайана Редхеда в политической ангажированности (прямой эфир, 80-е гг.)

Редхед:

Но вы поддерживаете идею... Хочу сказать, что мы были на втором месте в сообществе процветающих промышленных стран мира, а теперь мы на 19-м месте. Когда Испания обгонит нас в этом году, мы станем 20-ми. Это глупо.

Лилли:

Это глупая идея, потому что этого не произойдет.

Редхед:

Это важная идея!

Лилли:

Это нонсенс, Брайан, Испания не обгонит нас в этом году

Редхед:

Но вы сказали... точнее, вы не говорили, но ваш предшест­венник сказал это в отношении Италии!

Лилли:

Могу я... Могу я ответить на ваш вопрос или вы хотите монополизировать право высказываться?

Редхед:

Нет, конечно, отвечайте.

Лилли:

Так вот, в 60-х и 70-х годах мы стали отставать в темпах роста и в производительности труда от всех других развитых стран. В 80-х производительность труда у нас росла быстрее, чем в любой другой  развитой промышленной стране, включая Японию. Мы находимся на пути к промышленному выздоровлению и вновь приобретаем позиции, которые потеряли, когда у власти была партия, которую вы, Брайан, поддерживаете.

Редхед:

Не говорите так. Вы не имеете представления о том, за кого я голосую, и это мое личное дело.

Лилли:

Вы с большим удовольствием критикуете других, чем прини­маете критику в свой адрес, Брайан.

Редхед:

Я всего лишь прослеживаю вашу политику. Лорд Колдикоп [другой интервьюируемый], каков же результат — рост или что-то другое!

 

Британский министр Малколм Рифкин обвиняет журналиста в полити­ческой ангажированности (прямой эфир, 1997 г.)

Рифкин:

«Следует подождать до конца переговоров, а затем правительство и все его члены должны будут принять решение,» - это ваше собственное выражение, которое вы употребили несколько секунд назад, когда говорили о его выступлении. Итак, почему вы не процитировали дословно его высказывание вместо того, чтобы использовать искаженную версию сказанного? Или, позвольте мне выразиться так, вместо того, чтобы приписывать ему эти слова?

Журналист:

Пускай наши слушатели решат, что тут искажено, а что - нет...      

Рифкин:

Конечно.                                                      

Журналист:

Я имею в виду, что всегда найдутся такие, кто ска жет, что политика Консервативной партии несколько искажена. Позволь­те мне затронуть еще один аспект...

Рифкин:

Позволю себе заметить, что это отражает ваше личное предубеждение.

Журналист:

Может быть.

Рифкин:

А ваша работа заключается в том, чтобы задавать вопро­сы а не выражать мнение.

Журналист:

Тогда позвольте мне задать вам вопрос.

Рифкин:

Спасибо.

Журналист:

Если вы намерены голосовать за Консервативную партию на следующих выборах, и если вы выступаете за введение евро, единой европейской валюты, то становится небезопасным голосовать за Консер­вативную партию, не правда ли?

 

Интервью на театральную тему - о новой постановке «Пера Гюнта»

Журналист:

...это получило жизнь благодаря тонкости актерской работы. Но с другой стороны, тут не было единства.

Критик:

О, норвежский театр - когда я был там в прошлом году, и вообще, когда я бывал там в последние десять лет, а я много там бывал – пребывает не в самом лучшем состоянии...

Журналист:

Ммммм, гмммм...

Критик:

...в целом...

Журналист:

Ммммм, гмммм...

Критик:

И то, что мы видим, - это, в основном, отдельные постановки...

Журналист:

Ммммм, гмммм...

Критик:

 ...которые еще только готовятся...

Журналист:

Ммммм, гмммм...

Критик:

...и которые можно назвать удовлетворительными...

Журналист:

 Ммммм, гмммм...

Критик:

...эти постановки, о которых вы говорили...

Журналист:

 Да...

Критик:

...абсолютно традиционны...

Журналист:

Ммммм, гмммм...

Критик:

...и  все это отражает романтические, национальные...

Журналист:

Ммммм, гмммм...

Критик:

 ...традиции Норвегии.

Журналист:

Ммммм, гмммм, да.

Критик:

Так же, как, допустим, музыка Грига.

Журналист:

Да

 

 

Интервью на литературную тему (прямой эфир, 80-е гг.)

Журналист:

Джон, могу я с вами обсудить аспект вашей работы, который связан с вашим вниманием к деталям, а также связанный с реакцией ваших персонажей на опыт. Я имею в виду, что часто вы в своих текстах описываете людей, занимающихся тривиальной деятельностью, осуществляемой ими с педантичной точностью, как, например, в «Казарме»  и в коротком рассказе «Ящик с бомбой», где мы видим полицейских, дотошно заполняющих служебный журнал...

Автор:

Ну-у-у...

Журналист:

И которые ведут скучнейшую жизнь, и вы поразительно хорошо описываете эту будничную, стереотипную, повторяющуюся деятельность, которая вас зачаровывает своей ежедневной бесполезностью. То, как эти люди проводят свою бесценную жизнь, дробя ее на маленькие формальные, ненужные занятия подобного рода. Мне кажется, что это связано с вашим всепоглощающим интересом к разного рода деталям. Например, я заметил яркость, и пусть слово «яркость» прозвучит парадоксально, но это именно яркость, с которой вы описываете скуку, которую ощущают гости пансиона, например, в местечке Стрендхилл. Кстати, вы знаете историю про Стрендхилл?

Автор:

Да

Журналист:

Вы достигаете того, к чему стремился Колридж, когда он сказал... кажется, это сказал именно Колридж... так вот, он сказал, что, если вы хотите описать скуку, вы сами никогда не должны быть скучным. Мне кажется, что у вас есть замечательная способность описывать скучное, скуку существования, фактически, не будучи скучным. Мне кажется, вас чаруют клише слов и клише поведения. Ваш полицейский Муллинс, да и все остальные, они...

Автор:

Да, конечно, но это уже совсем другая тема. Вы знаете, я думаю, что либо все важно, либо все неважно.

 

Маргарет Тэтчер и учительница из Бристоля Дайана Гулд говорят об аргентинском крейсере «Генерал Бельграно», потопленном у Фолклендских островов.

Тэтчер:

Я хочу сделать больше. Нам нужно сначала стать богатыми, а для этого мы должны сохранить наиболее талантливых создателей благосостояния здесь...

Журналист:

Давайте продолжим... Я хочу дать слово г-же Дайане Гулд, которая находится в нашей студии в Бристоле. Пожалуйста, ваш вопрос.

Гулд:

Госпожа Тэтчер, почему, когда «Бельграно», аргентинский военный корабль, находился за пределами запретной зоны и фактически двигался в противоположном направлении от Фолклендов, вы отдали приказ потопить его?

Тэтчер:

На самом деле он не уплывал от Фолклендов; он находился в зоне которая представляет опасность для наших кораблей... и для наших людей, находившихся на них.

Гулд:

...За пределами запретной зоны...

Тэтчер:

Он находился в зоне, о которой мы объявили в конце апреля. Мы предупредили, что все корабли, находящиеся в этих зонах и представлявшие какую-либо опасность для наших кораблей, являются уязвимыми. И если корабль был потоплен, это значит, что мы увидели угрозу, которую он представлял для наших кораблей. Мой долг заключался в том, чтобы беспо­коиться о наших войсках, наших кораблях, нашем флоте. Одному Богу из­вестно, сколько мы провели беспокойных дней и ночей...

Гулд:

Госпожа Тэтчер, вы начали ваш ответ с того, что этот ко­рабль не удалялся от Фолклендов. Он был в районе отметки 208, а это уже к западу от Фолклендских островов... Поэтому прошу прощения, но я не по­нимаю, как вы можете утверждать, что он не удалялся от островов?

Тэтчер:

Когда он был потоплен, он представлял опасность для наших кораблей...

Гулд:

Но все же вы сказали в начале вашего ответа, что он двигался не от Фолклендов. И я прошу от Вас правильного ответа.

Тэтчер:

Он находился за пределами запретной зоны - думаю, вы это имеете в виду, когда говорите, что он уплывал от Фолклендов... Это была опасность для наших кораблей...

Гулд:

Госпожа Тэтчер, я говорю, что он находился в районе отметки 208, которая расположена на северо-западе... Это уже западная часть Фолклендских островов. Поэтому даже при наличии хорошего воображения иначе, чем «удалялся от Фолклендов», тут не скажешь.

Тэтчер:

Госпожа... Простите, я забыла ваше имя...

Гулд:

Госпожа Гулд...

Тэтчер:

Госпожа Гулд, когда был отдан приказ потопить его, и когда он был потоплен, он находился в зоне, представлявшей опасность для наших кораблей. С этим вы согласны?

Гулд:

Нет...

Тэтчер:

Прошу прощения, но он был там... Вы должны это при­знать... Когда мы отдали приказ, когда мы изменили... правила, на основа­нии которых у нас были причины потопить «Бельграно»... Мы известили об изменении правил в конце апреля... Все это было опубликовано... Любое суд­но, представлявшее угрозу нашим кораблям и находившееся в определенной зоне, которая шире, чем зона Фолклендских островов, могло быть потопле­но. И я снова повторяю, что мой долг -ия горжусь тем, как я его исполнила - заключался в том, чтобы защищать жизни людей, находившихся на наших кораблях. И огромное количество военнослужащих, которые там находились, ждали приказа о высадке. Я на первое место поставила долг. И когда «Бельграно» был потоплен, и я прошу вас признать это, он занимал позицию, представлявшую угрозу нашему флоту.

Журналист:

Госпожа Гулд, я хочу спросить вас, в чем вы упрекаете госпожу Тэтчер и правительство в целом: в неэффективности, недостаточной координации или преднамеренной акции?

Гулд:

Речь идет о преднамеренной акции и отсутствии связи. Приказ потопить «Бельграно» в тот момент, когда он в действительности уходим от нашего флота и от Фольклендов, на деле был саботажем любых попыток успешно реализовать планы мирного урегулирования. И у госпожи Тэтчер было четырнадцать часов на рассмотрение перуанского мирного плана, который был ей представлен. И за эти четырнадцать часов приказ мог быть пересмотрен...

Тэтчер:

Однажды, лет через тридцать, все факты будут опубликованы. Пожалуйста, не перебивайте меня, дайте мне ответить... Я живу с этой ответственностью уже давно. Я ответила на вопрос, опираясь на факты - не на чьи-то мнения, а на факты. Те перуанские мирные предложения, которые представляли собой лишь наброски, поступили в Лондон уже после того, как «Бельграно» был атакован. Это факт... Прошу прощения...  но это факт... Я хочу закончить свою мысль... Поступили после атаки. Более того, мы продолжали переговоры еще в течение двух недель после этой атаки. Я думаю, что только в Великобритании премьер-министра могут обвинить за то, что он потопил вражеский корабль, представлявший опасность для национального флота. Главным моим соображением было защитить  жизнь парней из нашего флота. И это, действительно, было главным, чем я руководствовалась. И я очень этим  горжусь. Однажды будут обнародованы все факты, и они подтвердят то, что я сказала.

Журналист:

Госпожа Тэтчер, Госпожа Гулд хочет еще что-то добавить...

Гулд:

Да, всего одну мысль... Я поняла, что перуанские мирные предложения обсуждались только после полуночи 1 мая. Если они не попали в Лондон в течение четырнадцати часов, я думаю, что с нашей системой коммуникации творится что-то неладное. А мы с вами живем в ядерный век, когда на принятие решения даются минуты, а не часы...

Тэтчер:

Я привела факты. И поверьте, что я все сделала, для того чтобы точно узнать, когда предложения пришли в Лондон. Это было после атаки. Я повторю, что работа премьер-министра заключается в том, чтобы защищать жизни наших парней на наших кораблях. И я горжусь, по тому, что именно это я и сделала.

 

Майк ОМСБИ

Всемирная служба Би-Би-Си

 

ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ

 

Пресс-конференции, брифинги часто являются ценным источни­ком информации для журналистов. Но, порой, у начинающих коррес­пондентов возникают проблемы.

Стоит ли идти? Не следует полагать, что любая пресс-конференция автоматически заслуживает вашего внимания. Если возможно, попытай­тесь узнать максимум сведений заранее и оценить новостное значение сюжета. Возможно, что повод, который вам предлагают организаторы пресс-конференции, заслуживает лишь короткого сообщения размером в один абзац (его вы сможете написать на основе присланного в редак­цию пресс-релиза или факса).

Да, идти стоит, но что мне нужно для этого? Прежде всего, надо по­нять сюжет и продумать вопросы. Как правило, на пресс-конференции организаторы раздают какие-то распечатки. Там обычно указываются имена и точные должности участников, излагаются факты, цифры, даты и пр. Все это может помочь вам в подготовке материала. Если вдруг вам не досталось подобной распечатки, вежливо ее потребуйте, в большин­стве случаев у организаторов находится лишняя копия.

Стол находится слишком далеко. Я не могу подойти ближе. Что делать в такой ситуации? Не паникуйте! Объясните организаторам пресс-кон­ференции (лучше до ее начала), что вы радиорепортер и вам необходимо записать качественное по звуку интервью. Скажите им, что стол нахо­дится слишком далеко, но в любом случае вам не требуется запись всей пресс-конференции, вам нужны только ответы на конкретные вопросы, обращенные непосредственно к докладчику. Если организаторы не уступчивы, настаивайте на своем. В чем цель пресс-конференции? Разве не в том, чтобы позволить прессе осветить ее тему?

Несомненно, бывает так, что невозможно подойти к выступающему близко, например, если докладчик - особо важная персона, окруженная охраной, ограниченная во времени жестким графиком. Но вы можете попытаться. Найдите удачную для себя позицию, где мимо, как ожидается, пройдет эта персона, и в нужный момент задавайте вопрос как можно громче. Многим журналистам удается таким образом записать несколько ценных слов, произнесенных важным человеком. Для важных персон привычно внимание прессы. Самое плохое, что может случиться - вас проигнорируют. Но если вдруг персона начнет возмущаться, у вас есть железная защита - вы делаете свою работу.

Только не это! Я приехал слишком поздно и пропустил самые важные моменты! Что делать? Как поется в известной песенке, «don't worry, be happy». Попытайтесь все-таки получить интервью и задать такие вопросы, по которым никто не догадается, что вы чего-то не знаете: «По вашему мнению, каковы основные вопросы сегодняшней встречи? Какие аргументы вы используете, если ваши оппоненты не согласятся с вами по этому вопросу? Каковы будут ваши дальнейшие шаги в этом направлении?

Интервью записано. Что дальше? Убедитесь, что интервью действительно есть на пленке. Прослушайте фрагмент записи. Если вы чувствуете, что получился брак, задайте вопросы снова. Объясните ситуацию собеседнику, и он наверняка пойдет вам навстречу.

Если на пресс-конференции возникли какие-либо острые моменты, прозвучали конфликтные точки зрения, обвинения, оправдания, цифры, быстро передайте в редакцию короткое резюме. Это не обязательно должен быть репортаж, несколько строк будет достаточно. Самое главное как можно скорее передать в эфир ключевые моменты данного события.

Помните: ваша задача не воссоздать атмосферу пресс-конференции, сама по себе она не является новостью. Вам необходимо рассказать слушателям то новое, о чем сообщили докладчики. Нет никакого смысла записывать на конференции все выступления. Воспользуйтесь ручкой и блокнотом. За-метки на бумаге легче проверить, чем длинную магнитофонную запись.

Некоторые журналисты рассматривают пресс-конференцию как возможность отличиться. Они задают длинные претенциозные вопросы, захватывают инициативу и даже делают невежливые выпады в адрес дру­гих репортеров. Не тушуйтесь, не давайте втянуть себя в бесполезную дискуссию, не преуменьшайте своего значения. Возможно, у вас недостаточно опыта. Но часто самые удачные вопросы как раз задают начина­ющие корреспонденты. Помните о новом платье короля.

В первые минуты на пресс-конференции вашей первой естественной реакцией может быть испуг: «Что происходит? Кто есть кто? С чего начать?» Расслабьтесь, раскройте глаза и уши, будьте вежливы, уверены в себе, смелы. Со временем картинка прояснится: где-то в этой комнате вы найдете человека, который даст интервью для иллюстрации вашего сюжета. Все, что вам нужно делать, - это ждать, наблюдать, и скоро выяснится, с кем вам нужно поговорить. Когда вы определили цель, Ждите своего шанса. Когда он появится, воспользуйтесь им!

 

Борис БАРАБАНОВ

директор службы информации радиостанции «Наше радио»

 

VOX POP, или Что вы думаете по этому поводу?

 

Тема, которую мне предложили вкратце осветить, - вокс-поп или «глас народа». У нас на радиостанции принято американское выражение «стрит-ток». Какого-то единого определения этого понятия - «стрит-ток» - я в литературе не нашел, но, скажем, это - набор голосовых фраг­ментов, иллюстрирующих информацию.

Я буду говорить о новостях на музыкальной радиостанции, причем, четко форматированной. Потому что примеры будут приводиться из практики «Нашего радио», где музыка и новости приведены к общему знаменателю: все, что мы делаем в эфире, должно быть близко и понят­но, в первую очередь, нашей целевой аудитории. Соответственно, и стрит-токи, которые иллюстрируют наши новости, должны быть инте­ресны нашим слушателям.

Чтобы было ясно, о чем идет речь, поясню: возрастной состав ауди­тории «Нашего радио» - 20-35 лет. Большая часть слушателей - мужчи­ны, преимущественно - жители столиц. К нам подключился нынешним летом Санкт-Петербург. На сегодняшний день у нас сеть из 200 городов, но все-таки мы по большей части ориентируемся на москвичей. Это лю­ди достаточно образованные, ведущие активный образ жизни. Музы­кальный формат станции - русский рок. В эфире много разнообразных рубрик, заставок, перебивок. Динамичный стиль.

Исходя из всех этих положений, мы делаем наши информационные выпуски. Новости у нас длятся от 2,5 до 3,5 минут. В выпуске мы должны обязательно отвести место для курса доллара и оперативной информа­ции. И в этих же коротких выпусках мы размещаем репортажи наших корреспондентов, которые ходят на задания, ездят как на анонсирован­ные события, так и на какие-то неожиданные происшествия, назовем их условно «пожаром».

Поэтому, если мы внезапно узнаем о «пожаре» и посылаем туда корреспондента, для нас важны свидетельства, рассказы очевидцев и участников происшествия. Если же речь идет о заранее объявленном событии - театральной премьере, футбольном матче и так далее, - нам важны мнения.

Вернемся к определению «стрит-тока»: это набор голосовых фрагментов, иллюстрирующих информацию. Здесь я хотел бы обратить ваше внимание на слово «иллюстрация». Для радио, как ни странно, создание картинки значительно важнее, чем для телевидения. У телевизионщиков есть видеоизображение. Им легче: можно показать горящий дом - и за секунду станет ясно, о чем идет речь. На радио, в новостях, мы складываем картинку из слов. И тут велико значение стрит-тока. Вокс-поп создает эффект присутствия.

Отсюда мы переходим к другому ключевому понятию, на которое мне хотелось бы обратить внимание. Это - доверие. Практика показывает: когда человек слышит в выпуске новостей большое количество разных голосов, которые смонтированы и соединены в единое целое по определенным правилам, он больше доверяет радиостанции. Отсюда следует вывод, что при грамотном подходе к монтажу мы можем за 40 секунд создать ту картину, которая нам нужна.

Приведу пример стрит-тока. Выпуск новостей, который мы здесь приводим, вернее, его фрагмент, посвящен московскому давосскому форуму. Телевидение на протяжении года показывает, как в разных европейских столицах молодые люди, называющие себя антиглобалистами выступают против крупных экономических форумов, где, с их точки зрения, собираются крупные бизнесмены из глобальных корпораций, которые задавили все живое на земле. В Москве тоже ожидались беспорядки Нужно сказать, что мы относимся к подобного рода вещам серьезно, но с долей иронии. Представить себе, что в Москве люди будут по этому поводу серьезно протестовать, трудно. Народ сейчас достаточно аморфен, как бы мы с этим ни спорили, страна находится в стабильной ситуации по сравнению с тем, что, было, скажем, десять лет назад. Поэтому, чтобы, люди реально вышли на улицу, нужна очень веская причина. С другой стороны, учитывая то, что все говорят об этих самых антиглобалистах, и милиция была поставлена, можно сказать, под ружье, мы не могли не он реагировать на ситуацию. Вот, что у нас получилось.

 

Ведущий:

...Вопреки ожиданиям московской милиции выездная сессия давосского экономического форума в столице России обошлась без столкновений с антиглобалистами. Сегодня с утра милиция города несла службу в усиленном режиме. В центр Москвы были стянуты до полутора тысяч сотрудников. Тротуары вдоль Тверской-Ямской оказались практически полностью переполнены.  Именно там мы и спрашивали сегодня москвичей, знают ли они причину, почему перекрыта одна из главных улиц города.

 VOX POP, пленка:

- Понятия не имею, что такое давосский форум: кто «за», кто «против". Ну, как бы я не знала, что она будет перекрыта, милиционер как-то ответил грубо очень: «Девушка! Идите назад!» Я говорю: «Как пройти?», он говорит: «Как хотите, так и проходите!».

- Я вот хотел пройти к метро Пушкинская. Ну и как-то вот... не пу­стили! Я спросил просто: «Почему?» Мне сказали: «Форум!» Какой форум - не сказали.

- Абсолютно без понятия я, почему она перекрыта! Единственное, что я могу сказать, -   что невозможно попасть ни к Маяковке, ни к Пушкин­ской, пока очень долго и упорно не будешь объяснять, зачем, куда ты идешь.

Ведущий:

Решение о проведении второго российского Давоса было принято этим летом на европейской сессии экономического форума в Зальцбурге. В работе московского форума будут участвовать около 70 представителей ведущих западных промышленных корпораций и банков. Форум продлится в течение двух дней в столичном отеле «Транд Mapuomm». Главными темами повест­ки дня станут проводимые в России реформы и связанное с ними улучшение инвестиционного климата.

 

На информационной станции, которая уделяет много времени по­литике, каким-то серьезным глобальным проблемам, возможно, репор­таж о московском Давосе выглядел бы несколько по-иному. И наверня­ка наши коллеги с информационных станций были аккредитованы на этом форуме, мы тоже были там аккредитованы. Но сказать, что нашей аудитории были бы особо интересны репортажи из зала заседаний, не могу. Нам представляется, что наш слушатель может скорее ассоцииро­вать себя не с экономистами, а с людьми, у которых возникли проблемы из-за перекрытых улиц. В тот день, какое агентство ни открой, какую те­лепрограмму ни включи - везде говорили о давосском форуме в Москве. Мы тоже не обошли это событие, но проиллюстрировали его по-своему. Оптимальная продолжительность стрит-тока в выпуске новостей длиной в три минуты ­­­­– 30-40 секунд. В длинных спецпрограммах вокс-поп может быть несколько больше. Но важно его выстроить так, чтобы слушатель не забывал, о чем идет речь. Тему нужно обозначить с самого чала. То есть, человек, чей голос звучит первым, должен четко произносить! «Я ничего не слышал об этом форуме». Через два-три голоса нам необходимо снова напомнить тему, должно прозвучать словосочетание «давосский форум». Каждую минуту к нашей волне подключается 200-400 радиоприемников. Если человек, который только что начал нас слушать, через 10-20 секунд не понимает, о чем идет речь, он сразу переключается на другую волну. Мы должны об этом помнить и заботиться о том, чтобы наши материалы звучали ясно.

Я думал о том, как можно типизировать стрит-токи. И нашел четыре вида.

•   Свидетели и участники происшествия, того, что мы договорились условно называть «пожаром». Это люди, которые находятся на очень сильном эмоциональном взводе. Когда к ним подходит корреспондент, они, по идее, в своей реплике должны передать эти эмоции. Это первый тип.

•   Второй тип - зрители. На музыкальных радиостанциях в новостях часто звучат репортажи с театральных и кинопремьер, спортивных ссостязаний и концертов. Вот на таких мероприятиях, о которых мы знаем заранее, люди в принципе тоже находятся на эмоциональном подъеме и  расположены к какой-то беседе. Им ничего не мешает поговорить с вами 2-3 минуты.

•   Третий тип. Предположим, у нас есть проблема. По этой проблеме мы можем набрать какое-то количество экспертных оценок. Мы либо обзваниваем специалистов, либо идем, скажем, на некую выставку или форум, где будут находиться нужные нам эксперты. Допустим, мнения, виноват ли Дмитрий Скляров, продавал ли он какие-то коммерческий тайны, мы можем получить на любом форуме программистов. То есть,  третий пункт ясен. Люди не случайные - специалисты в данной области.

•   И четвертый тип стрит-тока - знаменитости. Люди известные, за исключением тех, кто свою  репутацию подорвал самостоятельно, не будем их здесь упоминать, вызывают особое доверие у слушателей. Актеры, режиссеры, публичные персоны. Поэтому, когда мы - условно - прихо­дим на вручение премии «Ника» или «Оскар» и видим, что не дали пре­мию фильму, которому все прочили победу, мы опрашиваем троих-четверых-пятерых известных кинематографистов и получаем очень яркий вокс-поп. В принципе, это не набор интервью. Мы не копаем глубоко, не говорим с режиссерами или актерами об их творчестве. Мы только узнаем их мнения об Интересующем нас предмете. Таким образом, мы создаем картину,  иллюстрацию. Но еще раз повторю, степень доверия к такому типу стрит-тока очень высока.

Далее для примера приведу стрит-токи, касающиеся проекта, о котором последние два месяца говорили все - «За стеклом». Наверняка вы соответствующие программы по телевидению. Напомню, особенностью российского варианта этого шоу было то, что помещение в гостинице «Россия», где жили участники, можно было обозревать с улицы. Вдоль прозрачной стены был оборудован своеобразный рукав – крыши – прозрачной стены был оборудован своеобразный рукава крытый  проход - куда заходили желающие и наблюдали за жизнью «застеколья». Мы информационно поддерживали этот проект, и нам было необходимо каждый день создавать четкую картину происходящего. Естественно мы использовали стрит-токи. Мы заранее знали, что около гостиницы «Россия» будет немалое количество людей, пришедших специаль­но для того, чтобы заглянуть за стекло. С ними мы разговаривали о том, что они думают о развитии событий, о героях и о проекте в целом. Соб­ственно, вот как это выглядело:

 

Ведущий:

... За происходящим с интересом наблюдают уличные зеваки. Мы реши­ли узнать у зрителей, которые толпятся у прозрачного стекла гостиницы «Россия», что они думают о проекте «За стеклом», кто из «застекольщиков» им наиболее симпатичен.

VOX POP, пленка:

- Макс самый клевый!

- Это бедные люди, на самом деле. Их заперли в этой клетке без воздуха, без всего. Вообще, ужас! Ну, я считаю, что для народа, для нашей мо­лодежи, это продвинутый проект, то есть вся молодежь сюда ходит смотреть. Ну, в общем, прикольный проект. Я считаю, что это надо. В данном проекте мне очень симпатична Марго. Она очень сильная особа. Я так думаю.

-   Я болею за Макса, в основном. Там он самый прикольный чувак, пото­му что он ведет себя не как другие. Он нормально, раскрепощено говорит, бесится, радуется.

-   Нормальный проект. Может быть, в следующий раз еще что-нибудь придумают наподобие...

-   Их, действительно, можно сравнить с какими-нибудь космонавта­ ми, какие-то люди, которые проводят эксперименты над собой. И в то же время эксперимент получается над нами, потому что мы тоже здесь стоим по другую сторону, и как бы - и они за стеклом, и мы - за стеклом. Я давно хотел посмотреть этот проект. Я много слышал о том, что за границей эти проекты существуют. Я думаю, что это интересно. Ну, вот как бы я вижу, по итогам голосования, что люди говорят на «Нашем радио» Жанна  лидирует там, но она до сих пор очень сильно закомплексована и как бы не  к тому, чтобы было все открыто.

Ведущий:

А пока зрители обсуждают жизнь «застеколъя», пятеро оставшихся участников продолжают борьбу за выживание.

 

Каковы достоинства этого стрит-тока? Первое - люди друг друга перебивают, но при этом слышно, что говорит каждый. Это отлично. Это создает впечатление толпы, которая готова отвечать на наши вопроси. Это прекрасно.

Второе - много эмоциональной лексики, эмоциональных реплик, междометий. Экспрессивная картинка, безусловно, создана.

Третий плюс - неожиданный поворот в конце. Парень говорит, что мы тоже за стеклом, и этот проект является исследованием нас самих, то есть зрителей. Корреспондент, который делал этот материал, поступил очень правильно, когда поставил это суждение в финал.

Но минус этого же куска - он слишком длинный. Я думаю, что лучше было бы закончить мыслью, что мы тоже за стеклом. Рассуждения о закомплексованности героини смазали финал. Этим можно было пожертвовать и сделать материал короче, хотя это была спецпрограмма, где допускаются более продолжительные аудиоиллюстрации, чем в вы пусках новостей. Мы всегда должны заботиться о динамике нашем эфира.

Еще один недостаток продемонстрированного стрит-тока: были определенные повторения. Рефренов следует избегать даже на уровне слов, а не только на уровне мыслей. Один раз сказано определение «симпати­чен», второй раз без него лучше обойтись. И при монтаже следующей взять такую реплику, где этого слова нет. И еще один стрит-ток на эту же тему.

 

Ведущий:

...А пока Дэн и Макс любыми способами стараются заработать дополнительные очки в свою пользу, мы поинтересовались у зрителей, которые толпятся у гостиницы Россия, что они думают о последних мачо «застеколъя».

VOX POP, пленка:

-    Я хочу пожелать ему удачной свадьбы с Марго.

-    Я хочу сказать, что я за него очень болею, надеюсь на его победу. 

-    Мы его ждем. Макс повел себя так, как повел бы себя нормальный мужчина. Каждый мужчина имеет право на «лево», и в присутствии трех  девушек целый месяц я бы повел себя так же. Дэн немножко пригружает Конечно, можно смотреть, но чисто ради прикола. Макс самый раскрепощенный, по-моему, в этой компании. Я лоне в том, что он занимался или не занимался сексом, или он, так хорошо танцует. Он очень хорошо и смешно шутит, всех подкалылавал. Он ко всем цепляется. За счет этого у него рейтинг очень большой. А за ним очень интересно наблюдать. Он в своей глупости просто очарователен. У меня две девушки знакомые, я наблюдаю, как они смотрят, какой он тупой, какой он глупый, за ним приятно наблюдать. Он как-то околдовывает, очаровывает.

Ведущий:

А вот что об участниках говорит их недавний «сокамерник» Анатолий Патлан.

Патлан, пленка:

За Жанну я болел изначально и буду болеть до конца. А насчет ребят - я не вижу как бы ни одного достойного, если честно. Поэтому я бы с удо­вольствием предложил организаторам отдать квартиру одной Жанне.

 

В этом материале есть два удачных момента. Голоса смонтированы так, что создается впечатление дискуссии. Это всегда плюс.

И второе - здесь есть некий противовес, а именно кусок интервью с непосредственным участником события. Вот, что думают внешние на­блюдатели, и вот, что говорит человек, знающий ситуацию изнутри. Комбинация стрит-тока с мини-интервью - очень выигрышная вещь. Вот здесь я уже подхожу к моменту, как формулировать вопросы и как до­биваться интересных ответов.

Как правило, прохожие не хотят ни с кем разговаривать, особенно в людных местах, где обычно делаются стрит-токи. Там много всяче­ских продавцов, рекламных агентов, которые раздают листовки, по­прошаек. Люди стараются побыстрее миновать толпу, сесть в свой авто­мобиль или в автобус и двигаться дальше. Задача корреспондента - сломать лед и расположить к себе человека. Как это сделать? Рецепт из нашей практики. Он не хитрый, но действует безотказно. Нужно по­дойти, с улыбкой представиться: «Здравствуйте! Вас беспокоит радио "Х". Много времени у вас не отберем. Мы делаем репортаж на такую-то тему». И дальше формулируем вопрос. Личное обаяние корреспонден­та здесь полдела!

Если человек на улице с вами заговорил, считайте, что он уже ваш! Он ощущает себя попавшим в историю, как только оказывается у микрофона. Поэтому ваш собеседник, скорее всего, не откажется, если вы по­просите его переговорить что-то еще раз. Поясню мысль. Когда мы записываем интервью, то мы заранее слушаем, какие высказывания пойдут в эфир и как они будут звучать. Если мы чувствуем, что речь человека  эллиптична, то есть в предложениях не хватает каких-то слов, то мы просим повторить фразу. Например, вместо: «Абсолютно без понятия я, почему!» - мы можем попросить человека уточнить: «Абсолютно без понятия, почему улица перекрыта». Наш голос в стрит-токе не звучит, поэтому ответы должны быть самодостаточны.

Нужно стараться не банально формулировать вопрос. Например, нас есть информация:

«Мэр Москвы последним из членов столичного правительства пересел со служебного «Москвича» на автомобиль иностранного производства. До этого он ездил на отечественном «ЗИЛе», по субботам выезжал на «Москвиче» марки «Князь Владимир». Однако в последнее время «Князь Владимир» стал ломаться, и теперь Лужков пересел на «Вольво».

Конечно, это повод для горожан посудачить на кухне. Обывателю сложнее говорить об открытии экономического форума или расширении НАТО. А вот, на чем ездят начальники и, вообще, какие они гады бога­тые, а мы здесь на нашу пенсию или стипендию как-то выкручиваемся -I один из обычных разговоров людей на лавочке. Зачем нам заполнять эфир банальностями? Поэтому, формулируя вопрос для стрит-тока, мы стараемся найти свежий ракурс темы. В ситуации с машиной градона­чальника, мы, например, не спрашиваем: «Как вы относитесь к тому, что мэр пересел на иномарку?» - а заставляем собеседника встать на место Лужкова: «Ему нужно быстро и нормально передвигаться по городу, а его старый отечественный автомобиль постоянно ломается. Как бы вы поступили на его месте?»

Важно соблюдать пропорции голосов в стрит-токе. Вокс-поп не может состоять только из мужских голосов, если мы не делаем его в воин­ской части, или только из женских, если мы не записываем его на швейной фабрике. Когда на улице у нас есть мужчины и женщины, мо­лодые и старые, то все должны быть представлены в нашем материале. Очень красиво звучат контрасты: сочетание низких и высоких голосов. Чем ярче контраст, тем ярче краски. Тем легче слушатель доверяет то­му, что мы, действительно, рисуем картину жизни, а не опросили, скажем, двоих-троих инженеров, которые работают где-то поблизости с нами.

Баланс должен соблюдаться и в самих ответах - нужно представить! как мнения «за», так и «против».

Стрит-ток так же, как и новость, рассказывает какую-то историю! Нам необходимо помнить это при монтаже. Идеал состоит в том, чтобы второй голосовой фрагмент развивал мысль, начатую в первом, чтобы внутри каждого стрит-тока был сюжет. Вот пример.

 

Ведущий:

Вчера  в московском театре «Сатирикон» прошел юбилейный вечер, посвященный 90-летию со дня рождения основателя театра Аркадия Райкина. К юбилею была премьера спектакля «Шантеклер», который Райкин  впервые увидел в 5 лет, после чего решил стать актером. Проданных  билетов оказалось больше, чем мест в зале. Среди почитателей творчества Аркадия Райкина оказались депутат Госдумы Ирина Хакамада, руководитель Московского Театра эстрады Геннадий Хазанов. Мы также говорили с Константином Райкиным. Все они отвечали нам на вопрос: «Над кем бы сегодня смеялся  Аркадий Исаакович и какие бы маски надевал».

Vox pop, пленка:

Хакамада:

Я думаю, что гений Райкина состоит в том, уже тог­да он надевал маски тех, которые живы и будут жить еще очень долгие десятилетия. Он бы надел маску бюрократа. Сегодня он бы надел маску, может быть, хамоватого нового русского, маску депутата.

Райкин:

Никакие не надевал бы. Работал от себя. Без масок. Он и в конце жизни уже работал без масок. Его путь уже привел к другому состоянию. Без масок. Через себя.

Хазанов:

Райкин в последние годы своей жизни вообще старался минимизировать масочные персонажи. Райкин больше существовал в режи­ме учителя.

 

Внутри материала мы не представляем звезд. Не принципиально, где заканчивает говорить Райкин-сын и начинает произносить слова Хаза­нов. Не они герои. Мы создаем общую картину. Каждая фраза - лишь штрих к портрету Аркадия Райкина. В этом опросе было всего три голо­са. Здесь этого оказалось достаточно, потому что у нас выступали значи­тельные фигуры.

В стрит-токах же первого и второго типов у нас звучат пять - шесть мнений. Мы отдаем себе отчет, что стрит-ток - это не социологическое исследование. Опросив 10 - 15 человек, мы не получим научную карти­ну мира. И все же мнения, бытующие среди населения, обычно присут­ствуют в вокс-попах. Но статистика не наша цель. Повторяю, мы лишь создаем иллюстрацию события, чтобы люди нам доверяли.

 

Елена ФИЛИМОНОВЫХ

журналист ФНР, тренер курса радиожурналистики в Школе журналистики Би-Би-Си в Екатеринбург

 

У МЕНЯ ЗАЗВОНИЛ ТЕЛЕФОН

 

Телефонный репортаж. Британцы называют этот жанр «2-Way», или «в обе стороны»[14]. Почему? Очень просто. Таким названием журналисты Би-Би-Си подчеркивают, что успех телефонного репортажа зависит от двух сторон. Один путь осваивает ведущий в студии, а второй – корреспондент, который находится на месте события.

И та, и другая «дорога» важна и требует тщательной подготовки. Далеко не на всех российских FM-станциях используются телефонные репортажи. Долгое время для меня это было единственным способом выходить в эфир. У меня довольно унылый голос - он не самого страшного тембра, я даже пела на сцене Театра принцессы Грэйс Монако — но, когда я говорю в микрофон, у слушателя возникает ощу­щение, что я то ли плачу, то ли попрошайничаю, то ли – и то, и другое вместе.

Наш программный директор, а работала я в ту пору в Перми на радио «Максимум», деликатно называл мою манеру звучать «слишком филологичной». Но как бы там ни было, он не мог допустить, чтобы в нашем энергичном эфире, обращенном к молодому, ориентированному на успех слушателю, новости рассказывались вяло и печально.

Зеленый свет передо мной зажигался только тогда, когда требова­лась какая-то срочная информация с места событий. Тем более что мой голос, пропущенный через километры телефонных проводов, по всеоб­щему мнению, уже не звучал так катастрофично.

Итак, за анекдотами мы подошли к важной мысли. Телефонный репортаж - это жанр, который позволяет радио быть самым оперативным средством массовой информации. Используя в своих программах «2-Way», мы обгоняем только обремененных сложными технологиями телевизионщиков, но и радиоконкурентов, которые не практикуют звонки своих корреспондентов в эфире.

В каких случаях меня посылали делать телефонные репортажи? Однажды к нам в редакцию забежал водитель и сказал, что из внутреннего дворика мэрии валят огромные клубы дыма. Пожар в городской администрации!!! Конечно, это происшествие было моим! Благо – наша редакция находилась от мэрии в пределах одной трамвайной оста­новки.

Уже через четверть часа наши слушатели знали, что горит не здание городской администрации, а подсобное помещение ГУИН, расположенное по соседству. Огонь почти весь потушен. Погибших нет. Но трамвай­ное движение около мэрии все еще остановлено. Причины пожара никто из огнеборцев и офицеров ГУИН мне не раскрыл, как я того ни добива­лась, о чем я не преминула сообщить в эфире.

Пленки, которые я записала на месте, мы использовали в следую­щих выпусках новостей. Таким образом, о пожаре в центре города мы рассказывали, подавая информацию в развитии, иллюстрируя ее разны­ми аудиоматериалами.

Это тоже важный момент. Корреспонденту, выезжающему делать «2-Way», не достаточно лишь позаботиться о телефоне. (Тут не всегда речь идет о сотовом, часто региональным репортерам приходится звонить в эфир со стационарных аппаратов, поэтому обязательно нужно иметь предварительную договоренность с людьми, которые могут вам телефон предоставить.) Собираясь делать «2-Way», журналист должен взять с со­бой записывающую технику.

Однако не только стихийные бедствия и большие аварии могли стать поводом для телефонных репортажей у нас на радио.

С недавнего времени Пермь начали называть баскетбольной столи­цей России. После триумфального шествия команды «Урал-Грейт» по Европе пермяки, способные держать в руках мяч, - то есть, люди, для кого работает «Максимум» - буквально сошли с ума. Горожане - мужчи­ны и женщины, совсем юные и не очень - не только с восторгом следи­ли за матчами своих любимцев, но и стучали мячом сами. Стритбол ока­зался игрой самых модных и стильных.

Разумеется, мы не могли пройти мимо этого факта. Радио «Максимум-Пермь» стало пресс-спонсором уличных баскетбольных турниров. И телефонные репортажи были частью информационной кампании. Поскольку к нам в студию дозвониться практически невозможно, мы с ди-джеями придумали свою систему связи.

Финальные турниры по стритболу, где мне приходилось работать, длились два дня - что называется - «от темна до темна». В тот момент, когда у меня накапливалось достаточное количество информации, я скидывала на пейджер сообщение ди-джею. Он из студии набирал номер моего мобильного телефона и выводил меня в эфир.

 

Ведущий:

В эти минуты на стадионе «Юность», где проходит городской чемпионат по стритболу, находится наш корреспондент Елена Филимоновых. Как там у вас дела, Елена?

Елена:

Привет! Вы слышите рев трибун? Сейчас огромный цеппелин с символикой турнира запускают в небо... [Моей задачей было нарисовать яркую картинку и создать настроение] ...Команде радио «Максимум» вы­пал жребий играть с тройкой любителей из центральной газеты «Спорт»!!! О-го-го!!! Гости на несколько сантиметров выше!!! Ничего!!! Зато у наших животы круглее!!!

 

Таких прямых включений со стадиона у нас было одно – два в час. Мы с ди-джеем беседовали в эфире не больше пяти минут.

Словом, поводом для телефонного репортажа на радио «Максимум» могло быть любое событие, интересное нашей аудитории.

Нужно ли оговаривать заранее с человеком в студии, о чем пойдет речь в эфире? В большинстве случаев я полагалась на импровизацию: мне редко удается два раза повторить один и тот же спич. Но однажды со мной случился казус. В пермском областном парламенте депутаты реша­ли, вводить ли в регионе 5%-ный налог с продаж. Вокруг закона шла же­сткая борьба. Меня послали в Законодательное Собрание следить за де­батами: все, что касалось кошелька наших слушателей, попадало в зону внимания службы новостей радио «Максимум». От меня требовалось взять интервью у депутатов для вечернего выпуска и в шестнадцать часов выйти в эфир с прямым репортажем. Что же произошло?

Я собираю и пунктирно записываю в блокнот все мнения «за» и «против» об интересующем нас законе. В назначенный час меня «вызва­нивает» студия. И в прямом эфире мой коллега вдруг спрашивает:

 

Ведущий:

Какова повестка дня, Елена?

Елена:

????!!!!!!!

 

Жизнь пронеслась перед моим мысленным взором. На заседании де­путаты обычно рассматривают десятка два разных вопросов. И в тот день я в глаза не видела эту пресловутую повестку. Между тем, пауза в эфире становится все длиннее и длиннее. Каждый миг равен вечности. Для FM-станции такие «провисы» недопустимы. Мой мозг превращается в tabular  rasa. И я слышу собственный голос: «Пардон!»

Как мне потом рассказали, в тот момент мои коллеги в студии чуть е захлебнулись от беззвучного хохота. Но это манерное «пардон» вывело меня из оцепенения. И я быстро, как ни в чем не бывало, защебетала: «Сегодня депутаты пермского парламента обсуждают много вопросов. Тем не менее, главным, по оценке экспертов, остается принятие областного за­кона о пятипроцентном налоге с продаж...»

С тех пор перед эфиром мы четко договаривались, о чем у нас пой­дет речь.

Вряд ли стоит заранее дословно прописывать все ответы. Чтение в эфире всегда слышно. Не надо обманывать слушателя. Если вы объявля­ете, что беседуете, то будьте добры, беседуйте, а не устраивайте художе­ственное чтение. При этом не стыдитесь использовать свои краткие за­метки. Они помогут вам не сбиться с мысли.

На мой взгляд, репортеру необходимо воспитывать в себе любовь к детали. Это то, что позволяет сделать материал сочным. Однажды летом в Пермь с прощальным туром приехал Иосиф Кобзон, певец, чьи песни вряд ли когда-нибудь зазвучат на радио «Максимум», если, конечно, речь не идет о работе ди-джея Грува.

Однако репортажик для светской хроники мог получиться хороший. Для Перми последние гастроли такого большого артиста - событие. Нам было интересно, как город принимает Иосифа Давыдовича. Трехъярус­ный зал оперного театра переполнен. Мамы и папы наших слушателей встречают певца тепло и душевно. Пожалуй, это можно было предполо­жить. А вот широкоплечие охранники у каждой двери вместо милых ста­рушек-смотрительниц - это уже что-то новенькое! И театральная пло­щадь огорожена красными флажками! Разве эти детали не говорят сами за себя?

Однако не нужно увлекаться подробностями, которые могут увести разговор в сторону.

Все, что я рассказывала, относится к «внешнему» из двух путей («2-Way») - работе репортера. Но как быть со второй дорогой? Как следует работать ведущему в студии?

Запишите номер телефона, по которому вы сможете найти своего коллегу на месте события. Держите ситуацию под контролем. Продумай­те вопросы и заранее напишите подводку и отводку. Если вам не хватает Фактов, посоветуйтесь с репортером.

Когда в Перми хоронили погибших в Чечне омоновцев, мы отправляли на панихиду корреспондента. В редакцию пришло по этому поводу много информации из разных источников. Но нам важно было создать эффект присутствия. В телефонном репортаже слушатели могли ощутить атмосферу прощания. Мне тогда пришлось работать в студии. Поскольку, повторю, у нас уже имелось много фактов, мне легко было готовить вопросы. С коллегой перед тем, как ему выйти в эфир, мы оговорили общую канву беседы. Все шло гладко, пока я не спросила: «Мы знаем, что на панихиде организован медпункт. Много ли работы у врачей?»

Оказывается, в толпе наш репортер этого медпункта вообще не заметил! Но он достойно вышел из затруднительной ситуации, сказав, что прощание проходит без истерик и сердечных приступов. Мне казалось, что информация о врачах поможет структурировать перенасыщенный эмоциями материал. Но мне нужно было поделиться своими мыслями с коллегой. Видимо, урок с «пардон» из Законодательного Собрания про­шел для меня даром!

В ваших силах не повторять подобных ошибок. Относитесь бережно j к человеку, который находится на задании. Чем слаженней будет работа вашей команды, тем удачней получится эфир. «2-Way» - это не дуэль, а дуэт!

Подумайте, знаете ли вы оба, как долго будет продолжаться ваша беседа. Если репортер собрал информацию на две минуты, а вы запланиро­вали пятиминутный разговор, то вашему коллеге придется повторяться и лить воду. Интересно ли это вашим слушателям?

Просчитайте заранее, что случится, если связь прервется. Кто кому будет перезванивать? И нужно ли возобновлять связь?

Проверьте, будет ли телефонная линия свободна, когда она вам потребуется. В эфире говорите четко и ясно, не умничайте.

Следите за тем, чтобы в вашем материале были ответы на шесть клас­сических журналистских вопросов: что? кто? где? когда? как? почему?

Удачи!

КАК ПИСАТЬ «ВОЙСЕР»?

 

Несмотря на то, что этот жанр довольно часто используется в практике наших журналистов, мы так и не смогли найти слово, которое адекватно отражало бы смысл английского термина. Единственное, что пришло в голову, - это профессиональный жаргонизм «репортерская начитка» Поэтому мы будем пользоваться либо этим термином, либо анг­лийским словом.

«Войсер» (от англ. voice - голос) - это материал для радио, состоя­щий из двух частей, позволяющий достаточно подробно осветить какое-либо событие. Первая часть - это короткое вступление, или подводка, которую пишет репортер и читает в эфире ведущий. Вторая часть - соб­ственно войсер - пишется корреспондентом и читается им же.

Есть разновидность войсера - «фоунер» (от англ. phone - звонить). Это тот же репортерский текст без вставок интервью и звуков, но запи­санный по телефону. Принципы написания войсера и фоунера одни и те.

Начнем с подводки. Она должна начинаться с сильной, ясной, лег­кой для восприятия первой строки, «топ-лайн». Подводка бывает корот­кой - в одно предложение, а иногда может состоять из двух или даже трех предложений. Но чем она длиннее, тем хуже, потому что основная идея состоит в том, чтобы о событии более подробно рассказал репортер.

Репортер может озвучить свой текст в прямом эфире в студии; по те­лефону (с места события); либо записать на пленку. Этот материал обыч­но в три или в четыре раза длиннее подводки.

Задача корреспондента - осветить, проанализировать, подробно изло­жить те моменты, о которых упоминается в подводке. Его рассказ дол­жен строиться таким образом, чтобы слушателю было легко восприни­мать новость, усваивать информацию по мере ее поступления. В финале журналист может сделать предположение по поводу дальнейшего разви­тия событий, возможно, предложить какой-то резкий поворот истории, реальное течение которой подтвердит или опровергнет сама жизнь.

Нужно избегать иронической интонации или туманных намеков.

Мы должны писать тем языком, на котором говорят простые люди, а не академики или заумные интеллектуалы. Если человека интересуют сведения, изложенные научными терминами, он может купить аналитический журнал или почитать учебник. Радио люди включают для фона, чтобы услышать музыку, развлечься и получить информацию, которая легко воспринимается с первого раза.

Давайте проведем проверку того, как воспринимается журналистский материал. Назовем это «беседой двух приятелей в баре». Когда прослушав сделанный вами войсер, человек может в разговоре с приятелем пересказать в логической последовательности основные моменты вашего материала, считайте, что вы достигли цели. Если этого не происходит, то либо войсер был плох, либо приятель пьян. А возможно - и то, и другое. Хорошая работа обязательно пройдет такое испытание на прочность, потому что удачный войсер подобен дружескому разговору.

Как долго может звучать репортерская начитка? В среднем - секунд сорок. В некоторых случаях она может быть немного длиннее, а иногда даже превышать две минуты - но это, скорее, исключение, чем правило. Почему? Любому слушателю может наскучить звучание одного голоса больше одной минуты, особенно, если этот голос звучит монотонно или помпезно.

Длинный формат хорош для «мягких» тем, таких как, критический обзор фильмов, театральных постановок и пр. В таких случаях репортер (или комментатор) может использовать «окрашенную» речь, даже юмор, для того, чтобы представить большое количество серьезной информации в облегченном виде и сделать ее более развлекательной. Для новостного репортера, однако, конечная цель заключается в том, чтобы быть объек­тивным, кратким и информативным.

Итак, мы уяснили, что такое войсер. Как же начать его делать?

В первую очередь, вы сами должны хорошо понять историю и определить, где в ней изюминка («наживка»). Далее вы сможете написать сильную, ясную и простую первую строку (топ-лайн). Никаких секретов, как это делать, не существует. Умение приходит со временем и опытом. Постепенно вы научитесь быстро разбираться в большом количестве за­путанной информации, оценивать, есть ли там новость, и оптимально структурировать ее.

Предположим, вы решили, что должно прозвучать в начале, чтобы ввести слушателя в курс дела. Определиться с выбором слов, возможно, будет сложнее. Но не волнуйтесь! Со временем у вас будет меньше проб­лем.

Представим, будто вы узнали, что в вашем городе началась забастов­ка водителей трамваев, и остановились на таком варианте подводки:

 

«Директор электротранспортного объединения Борис Большевик говорит, что он не сочувствует водителям трамваев, так как в прошлом меся­це их заработная плата была повышена. Пятьдесят вагоновожатых требуют дополнительного увеличения зарплаты. Все центральные трамвайные маршруты отменены до дальнейших распоряжений. Дмитрий Борисоглебский с подробностями с места забастовки»

 

В нужном ли порядке поступает информация слушателям? Подумайте, что больше всего интересует большую часть горожан? Забастовка? требования водителей трамваев? Реакция руководства предприятия? Или то, что из-за забастовки трамвайные маршруты отменены? Согласи­сь последний факт должен стоять на первом месте, а дальше - идти сбалансированно и четко вся остальная информация: требования забас­товщиков, реакция руководства, различные подробности. Представим себе другую ситуацию.

 

Вице-мэр проводит пресс-конференцию в здании городской админист­рации, в комнате 234, для того, чтобы огласить сведения о том, какие за­траты на социальную сферу планируется заложить в новый бюджет. Он говорит, что основные средства будут затрачены на освещение улиц, ре­конструкцию плавательного бассейна и строительство новой парковки в центре города. Завершает он свою речь кратким упоминанием, что расхо­ды на благоустройство города будут компенсированы за счет введения но­вого налога, который составит 4% от ежегодного дохода граждан.

 

С чего вы начнете? С рассказа о пресс-конференции, организован­ной вице-мэром в здании городской администрации, в комнате 234? Или сообщением о том, что в муниципальном бассейне появится новая горка и аквамассаж?

Что вы делаете в такой ситуации? То же, что вы должны делать все­гда: поставить интересы аудитории во главу угла и спросить себя, что для слушателей наиболее важно. Безусловно, это не номер комнаты и не цвет нового костюма вице-мэра. С одной стороны, слушателю, конечно, бу­дет интересно, что улицы будут лучше освещены и появится новая пар­ковка, однако гораздо больше их будет волновать тот факт, что все это будет сделано за счет жителей города. Поэтому и начнем мы - согласи­тесь? - с налога, затем скажем о новых фонарях и стоянках, а затем уже о том, где об этом говорилось.

Конечно, все эти примеры достаточно прямолинейны. Реальная жизнь не всегда так очевидна.

Журналист подобен скульптору, который отсекает лишний мрамор, чтобы увидеть саму скульптуру, и знает, что она всегда была там. Однако, как и в любой профессии, должно пройти время прежде, чем художник научится «извлекать» из камня фигуру. Работа журналиста не является исключением, только наш материал - не камень, а факты, информация Опытный журналист сможет определить творение новичка так же легко как увидеть мраморное изваяние женщины с шестью конечностями. И забудьте о Дали. Мы имеем дело с новостями, а не с сюрреализмом.

Если начинающий журналист будет больше думать о потребностях своих слушателей, то вероятность того, что он станет совершать грубые ошибки, будет сведена к минимуму. Поэтому мыслите категориями вашего слушателя. И излагайте информацию простым языком, доступным вашей аудитории.

 

Елена УПОРОВА

продюсер ФНР

 

As Life – как в жизни

 

«Как в жизни» («As Life») - этот термин обычно используют англий­ские журналисты. Он означает интервью, записанное заранее и передан­ное в эфире таким образом, чтобы оно звучало как будто «вживую», с ме­ста события, сию минуту. Продолжительность формата - от трех до пяти минут. Нам кажется очень удачным сам термин, но мы хотели бы расши­рить область его применения для современного радио. Даже, более того, мы готовы назвать «As Life» принципом подачи аудиоинформации и рас­смотреть несколько приемов, которыми его реализуют. Начнем с примера.

 

Студия:

Сегодня на центральной площади города прошел митинг инвалидов-ко­лясочников. Их главное требование к городской администрации - постро­ить в городе развитую систему пандусов. На месте события побывал наш корреспондент Павел Морозов.

Пленка:

Звуки митинга, скрип снега под колясками...

Корреспондент:

С самого утра здесь, у памятника Кирову, собралось более сотни инва­лидов. Поскольку большинство из них приехало на коляске, площадь выгля­дит не совсем обычно. Это не похоже на привычный митинг, а, скорее, - на зал заседаний под открытым небом. Вот сейчас я попробую пробраться ме­жду колясками к одному из организаторов митинга, председателю город­ского общества инвалидов Василию Блинову. Василий, здравствуйте, как вы добрались сюда?

Василий:

С большим трудом. Человек на своих ногах с улицы Правды, где я живу, добирается сюда за 20 минут. Я ехал 2 часа, потому что пандусов нет...

И так далее...

 

Итак, что делает журналист, записывая этот сюжет?

• Записывает подводку (начало своего сюжета или все подводки) на месте события.

•   Записывает атмосферу митинга, выступления митингующих.

•   Записывает интервью с «героем» («героями»), оставляя в эфире
свои вопросы.

Что дает «As Life»?

•   Достоверность (мы сами все слышим).

•   Вызывает доверие к журналисту (он туда ездил и сам все видел). 1

•   Развлекает (картинка дает возможность слушателю как бы при­сутствовать там, где он сам не был).

•   Привлекает внимание. Такой сегмент эфира, как, например, новости, построен достаточно ритмично, но вместе с тем - единообразно. Диктор читает новости приблизительно одной длины. Всплеск с живы­ми голосами, каковым является «As Life», разрушает монотонность.

Именно в новостях этот формат особенно хорош. Он оживляет утренний блок новостей и указывает на центральное или необычное собы­тие в вечернем итоговом выпуске. Вполне возможен «As Life» и как часть пакета. В этом случае журналист только часть материала делает «как в жизни», остальное записывается в студии.

Какие события обычно подходят для того, чтобы рассказать о них «как в жизни»? Спортивные и городские праздники, концерты, чрезвы­чайные ситуации, приезд и отъезд знаменитых людей, митинги, уни­кальные события, которые происходят в первый или последний раз. На­пример, последний рейс самого старого в городе поезда и т.д. При этом важно понять, что приемы, с помощью которых можно достичь той са­мой «жизненности», могут быть разными.

1. «РАДИО-СТЕНДАП» (позволим себе эту терминологическую вольность). Корреспондент ведет репортаж с места события, описывая его. Слышна атмосфера происходящего события. Например: «Я нахожусь на митинге...»

Пример: «Дед Мороз - народный избранник!»

Пленка:

Оживленная городская улица, шум автомобилей, разговоры людей.

Журналист:

«С утра до обеда - голосуй за деда!» «Бабка, голосуй за дедку!» Рас­тяжки с такими, на первый взгляд, не политическими призывами появились накануне 17-го декабря на самых оживленных перекрестках Екатеринбур­га. Выполненные в традиционной цветовой гамме движения «Наш дом – город» они акцентировали внимание горожан на участии в предвыборной  кампании деда Мороза.

 

2 «КАРТИНКА». Журналист записывает, как специалист, участник события и т.п. показывает что-то другим людям (объясняет, демонстрирует) в реальных условиях.

Пример: Специалист руководит сбором нефти на болоте.

Голос специалиста (обращается к активистам Гринпис):

Я очень рекомендую вам быть осторожным с нефтью, иначе вы просто покроетесь нефтью. Ну что, начнем? (Звук льющейся жидкости.) Вот во­да серая, мертвая вода. На ней густая жирная пленка. Здесь она очень тол­стая, где-то около сантиметра, она собирается прямо гармошкой. Она па­даете ведро, прямо льется, как очень жирная сметана. (Снова звук) Вот это нефть. Это все нефть.

 

3. «ПОКАЖИТЕ МНЕ». Корреспондент просит специалиста или уча­стника события показать или проделать что-то в его присутствии. При этом либо он сам, либо «проделывающий» объясняет, что происходит. Например, инвалид объясняет журналисту: «Вот смотрите, это коляска, я попыта­юсь на ней заехать на ступеньку...»

Пример: Работа системы поиска в Британской библиотеке.

Корреспондент:

Вместе с библиотекарем Ириной Лестер мы провели маленький эксперимент.

Библиотекарь:

Начнем с первого каталога. Можно искать по автору, по названию книги. Наиболее популярное - это общее слово...

Корреспондент:

Ну, «крокодилы», например.

Библиотекарь:

Крокодилы. Нажимаем ввод. Компьютер выдает, сколько раз это сло­во встречается.

Корреспондент:

По крайней мере, тринадцать книг, где «крокодил» упоминается.

Библиотекарь:

Да.

Корреспондент:

«Крокодил», №16... То есть, это журнал «Крокодил» 1931 года. И мож­но заказать этот журнал прямо сейчас? С экрана?

Библиотекарь:

Да.

Корреспондент:

А как читатель узнает, что книга уже пришла?

 Библиотекарь:

По тому, как загорится лампочка у него на столе. И он поймет - надо вскочить и бежать за стол получать свою книжку!

 

4. «СДЕЛАЙ САМ». Корреспондент сам выполняет какие-то действия и описывает их, например: «Сейчас я попробую сам на этой коляске заехать на ступеньку...»

Пример: «На прием к судебному приставу»

Корреспондент (с улицы заходит в здание, как простой посети­тель...).

Итак, вот он, дом 432 по улице Плющиха. На двери табличка - «Пер­вый межрайонный отдел службы судебных приставов Центрального адми­нистративного округа города Москвы». (Скрип дверей) Я захожу внутрь. (Приглушенным голосом) Внутри довольно много посетителей. Сегодня здесь как раз приемный день. Вы первый раз на приеме?

Посетитель:

Я вообще здесь, в этих всех организациях, в первый раз!

Корреспондент:

А вы сами не могли забрать ваши деньги у должника без приставов?

ПОСЕТИТЕЛЬ:

Ну, они как бы не отдавали. Поэтому было возбуждено это дело. Поэ­тому я здесь.

 

УСЛОВИЯ УСПЕХА

•   Хороший монтаж - без стыков. Помните - хорошего монтажа не
слышно!

•   Хороший уровень записи и себя, и своих «героев»

•   Хорошая запись шумов

И еще раз о шумах. Следите за интершумом. Если он меняется, объ­ясняйте, что вы перешли из одного помещения в другое и плавно микши­руйте одну атмосферу с другой. Скажем, плеск волн со звуком рации в ко­рабельной рубке. Если вы пишете людей в курилке (первый день запрета курения на рабочих местах в государственных учреждениях), обязательно запишите не только атмосферу этого помещения, голоса курильщиков, я отдельно звук зажигающейся спички, или, извините за тавтологию, зажигалки. Причем, что называется, «крупным планом». Правильно вмонтированные в сюжет звуки дадут эффект присутствия, картинки, и могут служить своеобразными перебивками внутри материала.

Осторожно!!! Не всегда реальные звуки в эфире похожи сами на себя.

Когда я, к примеру, пишу воду из крана, обычно в эфире получается что-то вроде писающего мальчика. А мой коллега, однажды решил передать волшебный звук мытья головы в парикмахерской. На выходе получился чистый и объемный смыв воды в унитазе.

Так что ищите правильный ракурс, расстояние от микрофона до «звучащего» объекта и, собственно, наклон самого микрофона к данно­му объекту.

 

Радио-стендап. Остановимся на этом приеме отдельно. Существуют определенные правила, которые не стоит забывать, если вы решили «оживить» таким образом свой сюжет.

Как начать?

•   «Я нахожусь в 23-м отделении милиции...»

•   «Сегодня здесь, в 23-м отделении милиции...»

•   «В 23-м отделении милиции перевернуты все столы...»

Как представить героя?

•   «Рядом со мной сын лейтенанта Шмидта Николай Шмидт...»

•   «Я подошел (сейчас я подойду к ..., попробую поговорить с ..., обра­титься к...) сыну лейтенанта Шмидта Николаю...»

•   «...об этом я спрашиваю (говорю с, интересуюсь мнением...) сына лей­тенанта Шмидта - Николая.»

•   «Представьтесь, пожалуйста...»

•   Самопредставление: «Меня зовут Николай Шмидт. Я сын знамени­того лейтенанта...» (герой сам рассказывает, кто он такой).

Как «закрыться»?

•   «О развитии событий - в нашем дневном эфире...»

•   «Мы будем рассказывать вам (информировать вас), как будут разви­ваться события дальше, чем это закончится...»

•   «Ближайшие часы (дни, недели...) покажут...»

•   Обязательно представьтесь в конце: «Карл Маркс из дома Фридриха Энгельса (с места события), радио «Капитал».

 

ВАЖНО!

•   Шумы записывайте отдельно, чтобы их можно было смикшировать с текстом.

•   Избегайте пафоса: вы не в студии, а на улице — говорите, «как в жизни»!

•   Описывайте свои действия!

Важно понимать, что «как в жизни», не означает «жизнь». Это не! прямой эфир и не стоит выдавать «As Life» за то, что происходит именно сейчас. Кроме того, всегда есть опасность, что к тому времени, как ваш материал появится в эфире, события могут получить неожиданное про­должение. Поэтому подумайте заранее, как подстраховаться. Ничего страшного и даже хорошо, если после вашего сюжета ведущий расскажет о текущей ситуации.

В общем, на наш взгляд, «как в жизни» - очень симпатичный спо­соб сделать эфир более разнообразным и показать слушателям, что сов­ременный радиожурналист иногда все-таки отрывается от экрана компь­ютера. Он «выходит» из интернета, закрывает страницы информацион­ных агентств, кладет в сумку микрофон, магнитофон и выходит на ули­цу посмотреть своими глазами, что же происходит в родном городе...

ПАКЕТ

В главе «Интервьюирование» мы уже давали определение пакета.

Напомним, что это такое:

Пакет (брит. package, амер. wrap) — профессиональный термин, употребляемый на ряде западных радиостанций, означающий один из видов ра­диоматериала. Он состоит из подводки ведущего, текста корреспондента и коротких вставок различных интервью, вводимых корреспондентом. Ха­рактер повествовательно-аналитический. В российской практике более принят термин «сюжет».

В основе своей это материал, который объединяет несколько эле­ментов одного рассказа. В простейшем виде - это двое говорящих и кор­респондент, который связывает слова этих людей.

Как правило, пакет длится 2,5 - 3,5 минуты. Если хронометраж дос­тигает 5 минут, это уже другой вид материала - feature - документальный сюжет. Пакет же, в среднем, длится три минуты. Однако мы сейчас гово­рим о простейшей форме. В реальности же сюжет может быть гораздо более сложным. Вообще, пакет - это то, что делает радио особенным, не похожим ни на что другое.

Мы рассматриваем пакет, как увлекательную историю, а корреспон­дента - как человека, ее рассказывающего. И репортер должен исполь­зовать все возможные способы, чтобы донести эту историю до слушате­ля: vox pop, звуковые эффекты, музыку. Можно использовать короткие вставки, можно использовать длинные вставки. Можно использовать as life - интервью, записанное на месте, запись звука реального события или реального места события.

Например, мэр открывает какой-нибудь объект. Можно вставить ко­роткий кусочек записи церемонии открытия. Но здесь есть риск зайти слишком далеко, переборщив со звуковым материалом. А мы должны думать о том, чтобы сделать хороший рассказ.

Какие же события могут стать темой пакета? Мы должны сделать правильный выбор. Ведь существуют разные способы подачи инфор­мации: интервью, короткие новости размером с абзац, войсер, па­кет...

Что же должно произойти для того, чтобы мы взяли микрофон и отправились делать материал столь трудоемкого радиожанра?

Скорее всего, это может быть событие, которое затрагивает, как минимум две стороны. Иными словами, у вас есть два человека, которые будут говорить. Не обязательно, чтобы это был конфликт Возможно, что все участники будут придерживаться одной точки зрения.

Например, сюжеты на социальную тему. Они обычно бывают слож­ными, требующими мастерства корреспондента  объяснении, в состав­лении собственного текста. И такие события - идеальный материал для пакета.

Но пакет может быть и  развлекательным. Предметом разговора мо­жет быть музыка, какие-то забавные истории.

Особые происшествия - идеальный материал для пакета. Открытие, закрытие чего-либо. Если что-то взрывается, разрушается.

Мы с вами занимаемся радио. Мы должны подумать о том, что со­ставляет его основу. На что радио опирается в первую очередь? На звуки, на шумы.

Радио лишено того, что составляет преимущество, а, может быть, и недостаток телевидения - изображения. На телевидении нашим колле­гам приходится проще (другое дело, что они зачастую неправильно ис­пользуют изображение). Но мы - радио. Нам нужны звуки, нам нужны шумы, нам нужен кто-нибудь, кто что-то скажет или сделает. Иначе де­ло не пойдет. Таким образом, когда мы ищем историю для пакета, мы должны найти такую ситуацию, в которой были бы все элементы, о ко­торых мы говорили - интервью, звуки.

 

Техника создания пакета

Подготовительный этап.

Тщательно проработайте свою тему - она должна быть актуальной.

Направленность пакета.

Ваш пакет должен иметь определенную на­правленность, сосредотачиваться на предмете, отклонения от темы не­допустимы.

Баланс.

Пакет должен быть сбалансирован, представлять все точки зрения, имеющие отношение к делу. Если аудиозапись невозможна, кор­респондент сам должен упомянуть в своем репортаже другие мнения, ос­таваясь, однако, беспристрастным.

Подбор интервьюируемых.

Подумайте, кто может дать хорошее ин­тервью, представив, таким образом, определенную точку зрения. Также решите для себя, какие другие элементы помогут сделать ваш репортаж ярким.

Структура пакета, подача материала.

Выберите ясную и логиче­скую структуру для подачи материала. Порядок составляющих элемен­тов (вставок) никак не должен быть произвольным.

Придание яркости.

Используйте выразительные вставки (звуковые эффекты, музыку, vox pop) целенаправленно, не запутывая слушателей. Помните' что вы должны правильно использовать вставки.

 

Когда используется пакет?

В некоторых случаях невозможно осветить тему только лишь в рам­ках одного интервью или аудиорепортажа. Но существуют и другие при­чины. Качественно сделанные пакеты придают яркость программе. Ис­пользование пакетов - признак высококачественной радиостанции, по­этому просматривается тенденция все больше и больше использовать пакеты

Однако в каждом конкретном случае для освещения темы нам при­ходится выбирать форму подачи материала, и иногда одного интервью бывает достаточно. Необходимо также принимать во внимание и формат программы в целом: двадцатиминутная программа, включающая 3 или 4 пакета, может показаться довольно-таки перегруженной.

 

Как сделать хороший пакет?

Подготовка.

Тщательно проработайте свою тему, выяснив для се­бя основные моменты и конечную цель. Это позволит вам правильно выбрать персоналии для интервью, обдумать аргументы и контраргу­менты. Это также даст вам возможность сформулировать подходящие вопросы или записать отдельные моменты, если, например, кто-то выступает с речью, имеющей непосредственное отношение к вашей теме.

Как правило, журналисты не разбрасываются временем, поэтому чтобы сделать качественный пакет и не потратить слишком много вре­мени, вам необходимо разумно организовать свою работу.

Структура.

Удачный пакет имеет ясную структуру. Прослушайте все собранные вами материалы, решите, в какой форме вам лучше подать историю, выберите отрывки из интервью (клипы), напишите связки. Уясните для себя: аудиоматериалы не используются в качестве иллюстра­ций репортерского текста. Именно клипы должны «рассказывать исто­рию», а ваши связки лишь объединяют их в единое целое.

Полный пакет состоит из следующих элементов:

•   введение в ситуацию, о которой идет речь;

•   аргумент;

•   контраргумент;

•   заключение.

 

Еще несколько моментов:

Не допускайте введения, не имеющего никакого отношения к ваше­му репортажу.

Если в подводке упоминается ваше имя как автора репортажа, ре­портаж должен начинаться именно с вашей реплики, а не с чьей-либо другой.

Пакеты часто начинаются с музыки или других звуковых эффектов для создания соответствующей атмосферы.

Необходимо поставить в известность людей, с которыми вы беседо­вали, о том, что их ответы на вопросы будут использоваться в пакете на­ряду с другими интервью, возможно, их оппонентов.

Если вы берете интервью у кого-то в течение получаса (что редко явля­ется необходимым), интервьюируемые не всегда остаются довольными, ес­ли вы в результате воспользуетесь только 15 секундами. Предупредите чело­века, что в эфире его голос будет звучать коротко в смонтированном виде.

Оставайтесь порядочными. Не подписывайтесь под интервью, кото­рого вы на самом деле не брали, а которое лишь позаимствовали.

И, наконец, самое главное. Не меняйте направленность репортажа лишь потому, что не смогли подобрать нужные клипы. Если вам не уда­лось найти подходящий материал, пусть то, что у вас есть, не отклоняет вас от темы и заданной цели.

 

СЕМЬ ЭТАПОВ СОЗДАНИЯ ПАКЕТА

1. Задумка.

В чем суть материала? Почему это так важно? Ответы на эти воп­росы помогут вам правильно написать подводку (cue).

2. Планирование

Проработайте и спланируйте свой пакет как можно тщательнее. Это сэкономит ваше время, когда вы будете собирать материал - интервью, опросы и т.д.

3. Подбор

Не делайте слишком много записей - вам понадобятся только корот­кие клипы. Не забывайте записывать звуковые эффекты. Запись ваших собственных вопросов должна быть качественной - возможно вы захотите использовать их в своем пакете. Начните отбирать то, что будете использовать.

4. Отбор

Выберите самые яркие клипы: и по звуку и по сути. Соедините их так, чтобы они создали структуру «истории».

5. Подготовка

Смонтируйте клипы. Запишите их детали - по крайней мере, название, имя говорящего, длительность, вводные и завершающие слова.

6. Написание.

Напишите связки. Чем меньше вам придется писать, тем удачнее получится ваш пакет. Голос репортера в пакете занимает обычно от 1/4 до 1/3 всего объема.

7. Сведение

Даже если вы сводите свой пакет сами, вам нужна ясная очередность введения клипов. И тем более, когда это делает кто-то другой.

 

Владимир ВАРФОЛОМЕЕВ

директор службы информации, зам. главного редактора радиостанции «Эхо Москвы»

 

ВЫПУСКИ НОВОСТЕЙ

 

На «Эхе Москвы» выпуски бывают различными по форме, верстке и содержанию, но при этом технология их производства универсальна: ин­формационные программы о культуре и политике, спорте и экономике делаются на основе общих принципов и по очень похожим правилам.

 

ХРОНОМЕТРАЖ

Минимальное время звучания выпуска на «Эхе Москвы» - одна ми­нута, максимальное - 45 минут.

Выпуск менее 30 секунд

Наверное, имеет право на существование. Но наш опыт показал, что такой формат неэффективен. Вряд ли за 20 секунд можно сказать людям что-то действительно важное.

30-секундный выпуск

Сейчас такого формата на «Эхе» нет, но он вполне возможен. Это, как правило, четыре-пять заголовков важнейших сообщений. Они должны быть, с одной стороны, сжатыми, а с другой, - вполне информативными.

«Пенсии с нового года будут повышены вдвое, так решил Президент,» -это вполне грамотный заголовок, всего за три секунды и в девяти словах он отвечает на все возможные вопросы: что произойдет, в каком объеме, когда произойдет и почему - то есть, кто так решил. Увы, иногда в пра­ктике случаются заголовки и совсем иного рода.

«Южноафриканские инженеры изобрели принципиально новый вид ав­томобилей,» - те же три секунды звучания, но нет в этом самой важной информации: в чем суть-то изобретения, и чем новое авто так принципи­ально отличается от всех нынешних? Зато долго рассказывается о проис­хождении инженеров. В данной ситуации эта информация оказывается лишней, ненужной. Естественно, заголовок должен быть иным: «Принци­пиально новый тип автомобилей изобретен в ЮАР - на одном колесе».

Однако тот забракованный нами заголовок о южноафриканских инженерах тоже имеет право на существование. Он может использоваться в начале большой информационной программы, которая длится 5-10 минут и  больше. Такой заголовок вполне конкретно обозначает тему и притом он несет в себе загадку, рождая у слушателя желание остаться у приемника и услышать: в чем, в конце концов, там дело и как эта машина двигается. заголовок, рождающий невольные вопросы, возможен только тогда, когда за ним последуют разъяснения и ответы на все вопросы.

Минутный выпуск

Есть несколько вариантов построения такого выпуска. Он, как и 30-секундный, может представлять собой подборку из нескольких (семи — восьми) заголовков. Другой вариант, который прежде практиковался на «Эхе», это - всего три-четыре сообщения, но зато они более полные.

«Пенсии в России с нового года будут повышены вдвое, до 500 долларов. Та­кое решение принт Президент Путин. По его словам, необходимые деньги даст МВФ. При этом новый кредит будет беспроцентным,» — такое сообщение уже достаточно подробно излагает суть новости в 2-3 недлинных предложениях.

Сейчас на «Эхе» иной вариант построения минутного выпуска ново­стей: вначале очень коротко текущий курс доллара, затем - в три строки - изложение главной новости часа, а потом - расширенная, секунд на 30 (то есть 6-8 строк), новость из разряда «фенечных», курьезно-познава­тельно-развлекательных[15]; в заключение - погода.

Кстати, о погоде. Традиционно она всегда у нас идет в конце. Неко­торое время назад мы попробовали в одном из выпусков поставить ее в начало, поскольку опросы показывают, что погода более всего интересу­ет слушателей. Однако коллеги нам напомнили, что мы станция сетевая, и в большинстве наших городов московская погода совершенно никого не интересует. Но в каждом конкретном городе, если вы вещаете только на себя, вы можете выносить погоду в начало выпуска.

Выпуск на 2-3 минуты

Строится аналогично одноминутному - в варианте не заголовков, а кратких новостей из нескольких предложений. При этом, пока только в качестве эксперимента, в 3-минутных новостях в середине часа, я про­бую использовать голоса ньюсмейкеров.

Выпуск на 5 минут

Теоретически он может напоминать построением предыдущие, но на практике этого следует избегать. Простое чередование кратких ново­стей на протяжении такого длительного времени звучит достаточно мо­нотонно и однообразно, даже несмотря на выдающиеся актерские спо­собности журналистов.

Поэтому 5-минутные выпуски строятся иначе - как сочетание тек­стовых сообщений (кратких или расширенных), читаемых ведущим, и аудиоклипов (это либо корреспондентские материалы, либо фрагменты интервью с ньюсмейкерами.)

Выпуск новостей продолжительностью 5 минут и более целесооб­разно открывать несколькими (3-4) заголовками самых важных и инте­ресных тем; это необходимо для того, чтобы задержать слушателя у ра­диоприемников.

Прежде мы считали, что в выпусках продолжительностью свыше 5 минут заголовки можно повторить и в конце передачи: трижды повто­ренная информация лучше запоминается (это классический подход). Однако сейчас исследования аудитории показывают, что подобное по­вторение одной и той же информации сильно «грузит» слушателя, и по­этому мы на «Эхе» уже отказались от повтора заголовков в конце инфор­мационных программ.

Выпуск на 7-8 минут

Его готовят аналогично 5-минутной программе.

Выпуск на 10-15 минут

Информационные программы подобного хронометража предполага­ют достаточно подробный и глубокий рассказ о происходящих событиях. Поэтому строятся они, в основном, как совокупность нескольких доста­точно крупных тематических блоков. К примеру, если рассказывается о принятии бюджета, то в посвященном этому блоке используются не­сколько звуковых материалов (слова депутата, министра), связанных подробным текстом самого ведущего, и так далее. Разумеется, текстовые сообщения небольшого формата также могут использоваться в програм­ме, но они, как правило, выступают в роли прокладок между блоками. I Если же вся десятиминутная программа будет состоять из мелких текстов и звуков, то в эфире создастся впечатление рваности, фрагментарности.

Выпуски более 15 минут

Программы такого хронометража строятся по принципу 10-15-минутной. На «Эхе» самые большие программы длятся 30 минут (в 13:00) и 45 минут (в 18:00)

Экстренный выпуск

Это еще одна форма информационного выпуска, представленная в эфире. Она отличается от других не хронометражом или наличием заго­ловков. Такой выпуск звучит именно в тот момент, когда стало известно об очень важном событии. На «Эхе» есть правило - для суперновости от­крывается весь эфир, что бы в тот момент в нем ни шло. Длительность выпуска зависит только от полноты полученной информации.

 

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ЗВУКА

Новостные выпуски могут быть как исключительно текстовыми, так и со звуковыми включениями. Практика «Эха» такова: «пленки» (с голо­сами корреспондентов и ньюсмейкеров) используются в новостях дли­тельностью от 5 минут. В таких программах минимальное количество «пленок» (клипов, фрагментов интервью) - две, максимальное ограни­чено только хронометражом программы. На мой взгляд, длительность всех пленок не должна превышать 50% времени всего выпуска. При этом корреспондентская пленка не может быть длиннее 40 секунд, а ньюс­мейкера - 25.

Есть и такой подход: зачем, дескать, брать в программы голоса, ко­гда я, ведущий, сам могу обо всем замечательно рассказать. Но нельзя за­бывать, что радио - по сути своей - это звук, причем не один, не одина­ковый, а полифония. Именно поэтому должно звучать как можно боль­ше разных голосов. К тому же доверие к первоисточнику (в данном слу­чае голосу ньюсмейкера) объективно всегда выше, чем к его пересказу. Как показывают исследования (которые я подробно приведу чуть ниже), для подавляющего большинства слушателей главная ценность новостей - это достоверность.

 

ПЕРИОДИЧНОСТЬ

Частота выпусков новостей зависит от времени суток: их наибольшее количество, как - отрезки максимальной слушаемости. Вот так, по данным «Комкон», Распределяется аудитория «Эха» в зависимости от времени суток (модель взято 8 октября 2001 г.).

 

ВРЕМЯ СУТОК

АУДИТОРИЯ

06:00 - 07:00

36 200

07:00 - 08:00

104 600

15:00 - 16:00

51 300

22:00 - 23:00

27 000

23:00 - 00:00

32 400

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

В Соединенных Штатах среднее распределение информации по эфиру таково (согласно данным Ball State University Survey for RTNDF 2000):

утро - 52%; день - 21%; вечер - 22%; ночь - 5%.

На «Эхе» минимум информации ночью - один короткий трехминут­ный выпуск в начале каждого часа, что, безусловно, не мешает информа­ционному ведущему, когда у него есть время, еще несколько раз в тече­ние часа прийти в студию и что-нибудь рассказать. Это поощряется.

Основной упор делается, как и на любой станции, информационной или музыкальной, на утреннее время, поскольку именно утром - наи­большая доля рынка, самые высокие рейтинги. На «Эхе» в это время но­вости выходят каждые 15 минут. В таком режиме мы сейчас работаем с 5 утра (во многом это связано с интересами регионов - из-за разницы во времени) до 8 вечера. То есть, днем мы не делаем никаких послаблений. С 8 вечера до полуночи новости у нас выходят раз в полчаса.

Информационные программы мы иногда используем как средство увеличения аудитории: учитывая, что станцию слушают прежде всего из-за новостей, мы играем на этом. В частности, после того, как мы около года назад ввели в 18:00 информационную программу, которая непре­рывно длится 45 минут, рейтинг этого отрезка времени резко вырос.

 

Верстка выпуска

Вначале процитируем А.Шереля: «В выпусках новостей принято вна­чале сообщать о наиболее существенных фактах из сферы политики, а так­же о событиях, резко отличных от обычного, нормального течения жизни. И уже затем идут новости из области медицины, культуры, науки. Особое место занимают новости спорта. Всегда привлекательны также события вечно длящегося противостояния человека и природы: восхождения, переле­ты, глубинные погружения, походы к полюсу и т.п.»

Действительно, наиболее часто встречается именно «жесткая» верст­ка - новости в таком выпуске следуют одна за другой в порядке важно­сти и по строго определенным тематическим блокам: сначала внутрен­ние новости, далее международная информация и т.д.

Однако, на «Эхе» главной, т.е. первой новостью может быть все, что угодно: и война (когда она начинается или обостряется), и пожар на башне (когда он случается), и повышение цен на бензин, и приезд звез­ды Голливуда или победа наших на крупном спортивном турнире. Важ­но, чтобы это было очень интересно и, конечно, оперативно. Если весь день мы рассказываем о подъеме тел с подводной лодки, но при этом только что завершился финал Кубка Кремля, то первая новость - это по­беда Курниковой. По крайней мере, в ближайшем выпуске. В следующем, через 15 минут, подлодка снова может «всплыть» на первое место. Но если только что случается некое важное событие, в любой сфере, оно должно занимать лидирующие позиции. Подчеркну: я рассказываю не только о практическом опыте «Эха Москвы», но и рисую некую идеаль­ную модель.[16]

 

Отбор новостей

Новость - это всегда неожиданность! Это - главное, что следует по­мнить при работе с информацией.

Принято считать, что составление любого информационного сооб­щения определяется тремя основными принципами: важность события, его полезность для слушателя и соблюдение тематического единства. На «Эхе», в целом, приоритеты те же. Но лично я часто говорю, что не сов­сем понимаю смысл слов «важное событие».

Например, сегодня президент Путин летит в Лондон на встречу с Блэром. В том числе и по поводу Афганистана. Это важное событие или нет? Для президента Путина - да. И для Блэра, наверное, тоже. А для российской армии уже не очень, потому что известно, что наши войска в Афганистан все равно не пойдут. Лично для меня, не как журналиста, а как слушателя, оно тоже незначительное: ну, полетел президент в Лон­дон, у него работа такая, он за это деньги получает, в том числе и за свои официальные визиты. Таким образом, я пытаюсь представить, опустить­ся до самого простого уровня: моей семье это интересно или нет? Сам по себе визит - вряд ли. Не привезет же Путин оттуда новые евро и не будет здесь их раздавать. Поэтому как об отдельном событии - поездке рос­сийского президента в Великобританию - я рассказывать не буду. Другое дело, я бы использовал пару цитат из речи Путина в информацион­ном блоке об Афганистане, если бы на встрече с Блэром он как-то про­комментировал ввод миротворческих сил. То есть у меня это было бы лишь деталью в общей картине дня.

Я подхожу к новостям, которые многие называют важными, исклю­чительно с утилитарной точки зрения. Мне они интересны, если там что-то можно выцепить для программ на самые разные темы. Если Пу-тин и Блэр будут обсуждать евро, я возьму это в финансовые новости. Если станут обсуждать гастроли Шекспировского театра в Москве, я в культурном блоке это использую. Но визит сам по себе не может стать информационным поводом, потому что это неинтересно большинству из нас и, безусловно, абсолютно бесполезно.

Бывают и другие новости. Вспомним наш пример с увеличением пенсий. Нужно ли об этом рассказывать в эфире, если доля людей пен­сионного возраста в аудитории не превышает 15 процентов? Ответ: да, надо, потому что эта информация полезна, на самом деле, почти всем нашим слушателям - даже у молодых людей есть родители-пенсионеры.

А вот другой наш пример - про новые автомобили. Подавляющему большинству аудитории пользы от этого никакой, но зато эта информа­ция просто занимательна, любопытна, она развлекает. Следовательно, и об этом тоже надо рассказывать.

Отсюда вывод: новости должны быть полезными и развлекательны­ми. Но это не значит, что наши новости только веселые и легкие. Инте­ресная и полезная информация может быть самой разнообразной: зар­платы и строительство дорог, книжные новинки и налоги - все, что угодно.

Разумеется, бывают особые случаи. Самые яркие примеры таких си­туаций в последнее время у всех на виду: война, теракты, чуть ранее - ка­тастрофа подводной лодки или пожар на телебашне. Такие новости к числу развлекательных не отнесешь при всем желании.

Когда читаешь об этом в газетах, смотришь телевидение и слушаешь радио, создается впечатление, что все это - события большой государст­венной важности, с участием Президента, вице-премьеров, депутатов, многочисленных госкомиссий и т.д. Мне иногда кажется, что нынешнее телевидение только потому и рассказывает, к примеру, об афганской войне, что сегодня по этому поводу высказался очередной чиновник. Не потому, что там гибнут люди (с обеих сторон), не потому, что миллионам кушать нечего...

Почему «Эхо» никогда не проходит мимо всех подобных катаклизмов? Есть один момент, о котором редко кто из журналистов и руководи­телей редакций говорит вслух. Нас ведь и без того называют страшными циниками, отстающими в этом, пожалуй, только от работников морга. Это абсолютно справедливо. Увы, но таков один из принципов инфор­мационной работы: по-настоящему «хорошая» новость - это только плохая новость. Именно в дни кризисов, ЧП и всяческих катаклизмов резко растет рейтинг у СМИ, специализирующихся на информации. Мы это знаем, и, естественно, пользуемся этим.

Проводимые социологические исследования подтверждают: все, что связано с катастрофами, гибелью большого количества людей, аудито­рия, в массе своей, рассматривает как «очень интересные новости».

На самом деле, журналисты не циники, но мы используем эту ситу­ацию. В России детальных исследований на этот счет никем не прово­дится, поэтому мы пользуемся американскими и европейскими данны­ми. Американский Исследовательский центр Пью[17] двенадцать лет (вплоть до 1998) проводил исследование, главной целью которого было выяснить, какие события привлекали наибольшее внимание аудитории СМИ. Первая десятка выглядит вот таким образом:

•   Взрыв космического корабля «Дискавери» в 1986 г. - 80%

•   Землетрясение в Сан-Франциско в 1989 г. - 73%

•   «Черные» беспорядки в Лос-Анджелесе в 1992 г. - 70%

•   Катастрофа пассажирского самолета TWA в 1996 г. - 69%

•   Спасение девочки, упавшей в колодец, в 1987 г. - 69%.

Только на 14-м месте - резкий рост цен на бензин в 90-м году!!!

Наибольший интерес - именно к разнообразным катастрофам, сти­хийным бедствиям и войнам - всему тому, где гибнут люди.

 

ИНТЕРЕС К ГРУППАМ НОВОСТЕЙ В ЗАВИСИМОСТИ ОТ ВОЗРАСТА АУДИТОРИИ

 

ТИП НОВОСТЕЙ

18-29

30-49

50+

Катаклизмы, вызванные человеком, или с его участием

38

42

50

Войны / Терроризм в США

38

41

46

Природная стихия

38

40

53

Судебные процессы

26

29

33

Бизнес и финансы

22

29

36

Криминал

26

24

30

Социальная политика

25

24

28

Наука

22

24

30

Спорт

28

23

24

Внутренняя политика

18

23

32

Предвыборные кампании

18

20

28

Национальная политика

15

19

28

Международная политика

15

18

25

Знаменитости и скандалы

16

15

28

Политические скандалы

11

15

23

Войны / Терроризм за пределами США

11

14

18

Развлечения, интересные личности

14

12

15

 

 

 

 

Есть еще одно исследование, оно дает обобщенное представление о тематических пристрастиях аудитории: «Индекс интереса к новостям Центра Пью за десять лет» («Ten Years of the Pew News Interest Index») Оно проводилось в 1998 году.

 

ВСЕ КАТЕГОРИИ

 

ЭЛИТА

 

 

АУДИТОРИЯ ОТ 25 ДО 55 ЛЕТ

 

Все это подтверждает: новости о чрезвычайных происшествиях очень сильно привлекают аудиторию, и поэтому их можно рассматри­вать как именно «интересные».

Около года назад мы провели на «Эхе» небольшое импровизирован­ное исследование аудитории на предмет именно тематических предпоч­тений (см. график «Все категории»). Отдельно мы исследовали интересы так называемой «элиты» - людей, которые приходили в эфир «Эха» в ка­честве гостей - политиков, экономистов, актеров и т.д. (см. график «Элита»). Кроме того, мы изучили предпочтения аудитории по возрас­тному признаку (см. график «Аудитория от 25 до 55 лет»).

Напомню информационную триаду - интерес, польза, развлечение.

 

Полезные новости

Есть в американском вещании такой термин, появившийся в пос­ледние годы: «news-you-can-use», или «новости, которые вы можете использовать». Характер такой информации может быть самым разным -цены на потребительские товары и изменение, скажем, налогового зако­нодательства.

 

Развлекательные новости

Постепенно все тенденции развития медиарынка с Запада доходят и до нас. Естественно, в России социальных проблем пока больше, и они более глубокие, поэтому условно «серьезная» информация пока пользу­ется очень высоким спросом. Ну, а в США и странах Европы в информа­ционном радио- и телевещании, а также в издательском бизнесе в пос­леднее десятилетие наметилась устойчивая и весьма серьезная тенден­ция к постепенному изменению функции новостей: от информирования к развлечению потребителя. Одно из исследований проводилось с ис­пользованием газет и вечерних обзоров теленовостей, в том числе ново­стей кабельного ТВ, за последние 20 лет. Основные выводы таковы: наблюдается серьезный сдвиг в пользу новостей о знаменитостях, развле­чениях, скандалах и преступлениях, касающихся известных людей, но­востей о стиле жизни. Такие «новости-развлечение» - infotaintment -помогают несколько «подсластить» информационную пилюлю.

Прежде, лет 20 назад, соотношение новостей «традиционных» (по­литика, войны, исторические перспективы и пр.) и «новостей развлече­ния» (известные личности, скандалы, качество жизни, причуды людей, интересы) - составляло 32:15. Сейчас соотношение иное - 25:43, в поль­зу развлекательных новостей.

Число публикаций на внутриполитические и внешнеполитические темы неуклонно сокращается. Изменения происходят даже в таком серь­езном и респектабельном издании, как журнал «Тайм». В 1997 году его обложка была посвящена международному событию всего один раз, в то время как в 1987 году - 11 раз. Главный редактор «Тайм» Норман Перл­стайн, вспоминает, что в 1995 году, когда он пришел в журнал, в числе пяти самых плохо распродававшихся номеров были выпуски с «главны­ми темами» («cover story») о Боснии, Роберте Доуле и о социальном обес­печении. Наибольшим же успехом в том году пользовались номера «Тайм» с «главными темами» о происхождении Вселенной, о том, явля­ется ли Библия историческим произведением или беллетристикой, о тайнах познания и пр.

Разумеется, нам, когда мы готовим новости, важно знать, что хотят слушатели не только в тематическом плане. Стоит заглянуть чуть более глубоко и попытаться понять, нужны ли им оперативные сообщения, как они должны быть изложены и многое другое. Здесь вновь приходится об­ращаться к западному опыту: Исследовательский центр Пью и Прин­стонский университет, США, с 1989 по 1998 годы проводил масштабное изучение характеристики, настроений и предпочтений аудитории. Ос­новное, чего ждет слушатель от новостей, - это точность, оперативность и своевременность, эксклюзивность и практическая польза в жизни.

 

 

РАЗВИТИЕ НОВОСТЕЙ

Одна из главных задач, которая должна быть реализована при подго­товке любого информационного выпуска, - создать и показать «живую» картинку дня в динамическом развитии. Существуют специальные при­емы, которые условно повышают событийный тон информации; среди таких приемов - упоминание в выпусках новостей времени, когда про­изошло событие. Чем быстрее новость передается в эфир, тем острее и с большим вниманием ее воспринимают слушатели. Рекомендуются час­тые употребления таких выражений: «только что», «час назад», «через два часа», «в эти минуты» и т.д.

Естественно, иногда обилие информации, приходящей в редакцию, может «увести» выпускающего редактора от основной темы, поэтому не­обходимо следить за тем, чтобы информация свежая, но о незначитель­ном событии, не вытеснила из информационных выпусков сообщение чуть более старое, но более важное. С другой стороны, информация об очень серьезном событии не должна переходить из часа в час, изо дня в день в неизменном виде! На «Эхе» в последний год есть правило, приказ, формальный запрет повторять одну и ту же новость два и более раз.

 

«РАСКРУТКА» НОВОСТИ

Ценность какой-либо информации можно повысить (в глазах слу­шателей, прежде всего), а, значит, получить основания поместить ее в начало выпуска, за счет так называемой «раскрутки» новости. Наш опыт показывает, что очень важно не только найти саму новость, но нужно уметь, если хотите, сделать ей промоушн, поднять ажиотаж, обществен­ное волнение. Тогда будет повышенный от нее эффект, новость достиг­нет своей цели, и о нашей станции все будут много говорить!

Свежий пример - новость об отправке российских войск в Афгани­стан. Не так давно некая пакистанская газета сообщила о том, что Рос­сия планирует отправить на войну огромное число солдат. Первой на эту новость обратила внимание телекомпания ТВ-6. Она в выпуске проци­тировала, причем довольно подробно, эту статью. И все... Журналисты ХВ-6, как и большинство наших коллег, не стали искать никакого про­должения этой истории.

«Эхо» наткнулось на пакистанскую статью много позже, часов через двенадцать. Но этот прокол был щедро компенсирован. Новость не толь­ко стала звучать в эфире каждые 15 минут, но наша информационная служба подняла на ноги весь парламент: были запрошены и получены срочные интервью у председателей международных и оборонных коми­тетов Думы и Совета Федерации, сделаны звонки в Министерство обо­роны и Генеральный Штаб. Буквально через час один из депутатов, кото­рого мы потревожили, поднял вопрос об отправке войск на пленарном заседании. Дума официально обратилась за разъяснениями в Миноборо­ны. На мероприятиях, проводившихся совсем по другим поводам, мини­стру и начальнику Генштаба пришлось давать объяснения. Новость была «раскручена», и в тот день она стала главной, по крайней мере, у нас на «Эхе Москвы».

Получается, новость - это не только то, что происходит сию минуту, но и то, о чем нам стало известно в данный момент. Главное - уметь с по­лученной информацией работать, находить ей развитие. Это помогает заполнять эфир удачно и успешно.

 

Нил МАККАФФЕРТИ

Всемирная служба Би-Би-Си

 

СЛУЖБА ИНФОРМАЦИИ

 

Эффективная работа новостной службы радиостанции начинается с эффективной организации ее структуры, распределения обязанностей и управления ее работой. Структура службы новостей зависит от того, на­сколько велика команда информационщиков, сколько человек в штате -один? Трое? Пятеро? Или больше десяти? Я работал на радиостанциях, где информационная служба состояла минимум из трех человек и макси­мум - из десяти. Основной момент здесь вот в чем: каков наш продукт, сколько мы делаем выпусков новостей и какова их длительность, и есть ли у работников службы какие-нибудь другие обязанности.

В Великобритании, например, провинциальные радиостанции начи­нают выпуски новостей в 6 утра и заканчивают в 6 вечера. В их подготов­ке, как правило, задействовано не больше четырех корреспондентов. Пер­вый работает с 5 утра до часа дня. Он просто читает новости. У другого ра­бочий день - с 10 утра до 6 вечера. Он выполняет функции репортера. Еще один работает с 11 утра до 7 вечера, он читает новости с часа до шести. Ну, а четвертый - где-нибудь в отпуске или, может быть, болеет... Для небога­той провинциальной радиостанции такого штата достаточно. И чаще все­го на такой радиостанции обязанности не распределяются. То есть, сегод­ня ты делаешь одно, завтра - другое. Хотя, если даже на вашей радиостан­ции в службе новостей работают десять человек и больше, то лучше все-таки придерживаться универсального подхода, когда каждый журналист может делать все: и читать новости, и работать в качестве репортера. И это делают все, включая редактора. Редактор тоже должен быть задействован.

Я, например, был редактором, но я и новости читал, выполнял обыч­ную работу. Преимущество в том, что я не теряю никаких навыков. А глав­ная моя работа - все это организовать, чтобы служба работала эффектив­но и слаженно. Я доверяю своим журналистам, но и они могут на меня рассчитывать. Даже если меня нет на месте, даже если я не в офисе, они всегда могут позвонить и проконсультироваться. Хоть в два часа ночи.

Когда у вас в штате уже 15 журналистов, тогда, может быть, стоит ввести специализацию. Одна функция - это непосредственно выпуск новостей и чтение их в эфире. Вторая - подбор информации. Это, в основном, работа корреспондентов. Неплохо бы иметь политического кор­респондента, журналиста, специализирующегося в области образова­ния здравоохранения, в социальных вопросах, конечно, спортивного респондента. Эксперт по спорту должен быть на любой радиостан­ции. Кстати, я бы хотел, чтобы в моей службе новостей это была женщи­на Не забывайте, что примерно половина населения нашей планеты -женщины. Если вы берете мужчину, он будет только о футболе рассказы­вать. А женщина, глядишь, - и другие виды спорта будет освещать.

Существуют разные жанры программ. Есть интервью, новости, ком­ментарии. Но в любом случае - выпуск новостей на вашей радиостанции должен быть авторитетным. Ваши новости должны слушать, потому что вы даете информацию, даете факты. И все! И под этим вы должны под­вести черту: мы даем только новости. Как только мы выходим за преде­лы этого ограничения, это уже не новости. Необходимо, чтобы человек четко знал, что он будет сейчас слушать - новости, то есть изложение фактов, или комментарий, то есть мнение. И нельзя, чтобы и в тех, и в других передачах звучал один и тот же голос журналиста.

На нашей радиостанции возможен комментарий. Но когда дается комментарий, я лично - как работник службы новостей - этим не зани­маюсь. Так же, как я, например, не мог бы заниматься рекламой. Мой го­лос никогда не прозвучит в рекламном ролике, не прозвучит в коммен­тарии, потому что я читаю новости, я «продаю» вам новости. Я знаю, что для небольших российских станций это проблема. Но чтобы вам завое­вать авторитет как радиостанции, передающей качественные новости, вам нужно все-таки разграничить, отделить новости, например, от рек­ламных роликов. Чтобы человек, читающий новости, не был задейство­ван в производстве рекламы. Вы просто кого-нибудь просите это сде­лать. Скажем, человека с другой радиостанции. Можно записать актера. Да это может быть дорого, но это надо закладывать в стоимость рекламы, в таком случае платит клиент.

Если вы работаете на радиостанции во Владивостоке, скажем, или в Новосибирске, здесь из-за разницы во времени с Москвой все очень сложно. Вы все живете раньше Москвы. Когда в Москве что-нибудь про­исходит - у вас уже полночь или поздний вечер.

У нас в Великобритании только одна временная зона, у нас страна меньше, может быть, чем Московская область. Чаще всего материал, ко­торый мы подаем, скажем, с 6 утра, переходит со вчерашнего дня. Зада­ча журналиста - выбрать то, что еще актуально, и чаще всего как раз ве­черние новости и посвящены прогнозу - что произойдет завтра? И это тоже новость.

Часто материал просто переписывается с предыдущего дня. То есть, не дается полная копия материала, а новость просто переписыва­ется. Если мы можем написать к ней какое-то продолжение, то это еще лучше.

Лучше писать новости на радио в настоящем времени. В чем здесь трюк? В том, что слушатели постоянно меняются. Мы не слушаем радио постоянно, поэтому на какой-то момент вам надо задуматься: «Так, все! Я больше не журналист. Я - обычный слушатель!» Скажем, слушатель, включивший ваше радио, настроившийся на вашу волну в 7 часов, отли­чается от того, кто включит ваше радио в 2 часа. Это совершенно разные люди. В крупном городе, например, в Новосибирске, где, больше десят­ка радиостанций, ваш слушатель будет меняться каждые 20 минут. В не­большом городе, если аудитория, в основном, молодежная - тоже цикл 20 минут. То есть, скорее всего, люди не будут слушать новости дважды. Поэтому мы и используем материал на одну тему, но собираем к нему но­вые подробности и пытаемся выжать из него все.

Итак. Утренняя смена начинается в 5 утра. Вот я прихожу на работу, половина за меня уже сделана вчера. Значит, я к этому добавляю, что, может быть, произошло за ночь. То есть, где-нибудь в Новосибирске я смотрю, что произошло в Москве. Потом просто нужно будет обновлять эту новость.

Местные новости утром - это тоже часто информация о том, что произошло за ночь, и кроме того - сводки о состоянии дорог, может быть, пробки... Мне всегда нравилось работать на маленьких радиостан­циях в маленьких городах. Маленькие новостные истории могут быть очень даже интересными. Когда что-то происходит - мы хотим донести это до населения. А если ничего не происходит, то мы просто расскажем что-то интересное об обществе, в котором мы живем.

Из всех средств массовой информации (я недавно прочитал обзор) радио - самое быстроразвивающееся СМИ. Именно радио, а не интер­нет. Последние исследования показывают, что 95% всего населения слу­шают радио и только 85% смотрит телевидение. Радио! Мы же не поку­паем его каждый день! Даже на магнитофоне у нас есть антенна, встави­ли батарейки и бесплатно слушаем.

Отличие национального радио, скажем, «Радио России», от местно­го в том, что местное радио передает местные новости. Первое требова­ние к новостям - локальность. Если музыкальная радиостанция не пере­дает никаких новостей, тогда почему бы мне ее не выключить и не поста­вить свою кассету? Вот почему мы занимаемся новостями. Потому что радио говорит с нами, радио говорит со своими слушателями.

 

Всеволод НЕРОЗНАК

редактор Русской службы новостей

 

Новости: репутация и деньги

Каким должно быть место службы новостей в структуре радиостан­ции? И как должны складываться взаимоотношения «новостников» с ре­кламной службой? Это вопросы колоссальной важности.

На многих региональных станциях мы можем наблюдать пренебре­жительное отношение программного департамента к собственной служ­бе новостей. Зачастую отделы продаж пытаются влиять на информаци­онную политику своих радиостанций. Все это оказывает негативное вли­яние на структуру новостей.

Я имею в виду первое и главное: у новостей, именно у информацион­ных блоков, ни в коем случае не должно быть спонсоров. Здесь есть очевид­ные моменты, о которых всегда забывает рекламная служба и часто даже не интересуется ими - по той простой причине, что у нас, новостников, и у рекламщиков, как добытчиков денег, безусловно, разные интересы и разная область работы.

Приведу простой пример. Допустим, спонсор вашего выпуска ново­стей - региональное отделение нефтяного холдинга «А». А вам надо ос­вещать столичный скандал с ликвидацией телеканала «В», где «А» явля­ется акционером. Как вы будете подавать информацию? Ситуация, когда интересы спонсора вступят в противоречие с задачами информационно­го вещания, появится обязательно, независимо от того, кто спонсирует ваши новости. И вы обязательно окажетесь перед выбором: дискредити­ровать себя или дискредитировать спонсора. Зачем это допускать?

Когда создавалась Русская служба новостей, мы изначально догово­рились с учредителями, что новости у нас не продаются. При этом наш отдел не станет жить полностью за счет холдинга, он тоже должен зара­батывать деньги. Пусть будут спонсоры у любых других программ. Пусть будут спонсоры у исторической программы, у программы о научных от­крытиях. Пусть будут у «уголка юмора» спонсоры. Почему нет? Но глав­ное - не допустить дискредитации основного продукта!

Что касается предвыборного вещания, здесь тоже есть важные момен­ты. Любое проявление ангажированности СМИ приводит к потере дове­рия. Причем, под удар ставится не только та информация, которую вы излагаете в контексте предвыборных баталий, но и весь информационный продукт, который вы производили до этого момента и будете произ­водить в дальнейшем.

В этой связи следует очень четко дать понять рекламной службе, что новостные блоки не продаются ни оптом, ни в розницу, и об этом разго­воров быть не может, как не может быть разговоров о том, чтобы вклю­чать туда какие бы то ни было оплаченные материалы. И мне очень боль­но сознавать, что очень много наших с вами коллег покупаются ни за по­нюх табаку.

Тут уже забота менеджеров радиостанций, чтобы у журналистов бы­ла достойная зарплата. Это во многом будет гарантией того, что журна­лист не пойдет наскребать по сусекам на хлеб насущный, журналист не побежит продаваться за три копейки кому-то, кто хочет получить опо­средованную рекламу в новостях.

Итак, взаимодействие с рекламной службой, таким образом, мы оп­ределили. Теперь о том, какое место должна занимать служба новостей в структуре радиостанции.

Если радиостанция хочет завоевать уважение своих слушателей, именно служба новостей должна иметь основополагающее значение, и эфир, в сущности, должен вертеться вокруг программного продукта, производимого информационной бригадой.

Характерный тому пример - не сочтите за рекламу - «Русское ра­дио».

Я работаю в службе информации «Русского радио» с момента осно­вания радиостанции. Сейчас у нас в отделе 10 человек. И, как смею на­деяться, мы производим достойный продукт.

Изначально я принял предложение пойти на «Русское радио» и соз­давать там службу информации, когда мне было изложено то условие, которое я сам собирался выдвинуть: служба информации будет иметь приоритет над всеми другими департаментами в деле насыщения эфира. Это во-первых. И во-вторых, нашему отделу дается карт-бланш на пре­рывание любой программы и просто линейного эфира при трансляции экстренных сообщений. Обусловив, таким образом, начало своей деятель­ности, мы получили возможность работать на опережение. Есть достаточ­ное количество случаев, когда мы сообщали какую-то новость первыми - задолго до того, как кто-то еще мог поспеть выйти в эфир с этой ин­формацией. Я имею в виду, конечно, радиостанции, а не телеканалы, по­тому что там более сложная структура подготовки новостей.

 

Кевин БЁРДЕН

редактор отдела новостей Би-Би-Си, Бристоль, тренер курса тележурналистики в Школе Би-Би-Си в Екатеринбурге

Дэвид ВУД

журналист Би-Би-Си, тренер курса радиожурналистики в Школе Би-Би-Си в Екатеринбурге

 

Новости из Думы

Сама по себе политика не скучна, скучно ее освещение в большинстве случаев

Гарри Редклиф из Си-Би-Эс сказал: «Слишком многое из того, что я вижу, это вещание, основан­ное на пресс-релизах. Вы автоматически идете и находите кого-то из министерства, а затем кого-то из оппозиции. Все эти люди только тем и зани­маются, что делают политические заявления от имени своих партий. Мне кажется это скучным, и я не верю, что публика узнает из них что-нибудь существенное. Вам уже известно заранее, что ска­жут политические партии, и я совершенно не по­нимаю, чем каждое их новое заявление может нам помочь понять все это лучше».

До сих пор многие репортажи рассказывают о самых рутинных аспе­ктах политики: заседаниях (сколько раз на этой неделе вы видели по те­левизору, как губернатор (мэр) пожимает кому-нибудь руку?), пресс-кон­ференциях и политических скачках в духе: «кто на этой неделе в фаворе, а кто нет».Мы считаем, что лучшие репортажи о политике делаются вне зданий парламента или мэрии и включают реальных людей и реальные примеры, направленные на то, чтобы проверить заявления политиков.

 

Носите шляпу!

В американских фильмах 40-х годов репортеров показывают в шля­пах-котелках со значком «ПРЕССА», прикрепленным к полям. Это вре­мя совпадает с периодом, когда журналисты становились заметнее, играли все более активную и решающую роль, делая репортажи о заявлениях политиков (бизнесменов и других групп, преследующих собственные интересы). Возможно, шляпы помогали им самим и другим признать их роль. Если это помогает, носите шляпу!

Наш долг - рассказать о политике интересно. Если вы не можете этого сделать, вы неправильно выбрали профессию! Но как сделать по­литику интересной? Сосредоточьтесь на проблемах и вопросах. Прове­ряйте сказанное политиками в разговорах с реальными людьми - врача­ми, медсестрами, учителями и даже милиционерами. Помните об изби­рателях. Нас интересуют именно они, а не политики.

Сколько я плачу налогов? Как мы боремся с преступностью? Как нам улучшить больницы, школы? Почему мои друзья должны участво­вать в войне? Все это - действительно важные вопросы и проблемы. Все это действительно беспокоит нашу аудиторию. Если мы не будем под­вергать сомнению сказанное и не будем задавать вопросы нашим канди­датам, кто это будет делать? Носите шляпу!

Долг каждого журналиста - призвать политиков отвечать за свои слова и поступки. Мы действуем от имени публики, и вопросы полити­кам мы тоже должны задавать от ее имени. Какая хорошая возможность! Многие ли имеют возможность задать вопрос местному политику или даже будущему президенту? Носите шляпу!

 

Политика касается людей, поэтому разговаривайте с ними!

•   Раскройте проблему, используя реальные примеры из жизни людей.

•   Поясните контекст.

•   Расспрашивайте политиков об их решениях и предложениях.

 

Я недостаточно знаю о политике...

Пользуйтесь услугами местных экспертов и профессионалов в той или иной области, чтобы проверить заявления кандидатов. Эксперты -это один из лучших ресурсов, которым вы располагаете. Как улучшится здравоохранение, по мнению медсестер? Часто они знают о предмете разговора больше политиков. Пользуйтесь их помощью, чтобы при не­обходимости застать политиков врасплох.

 

Не бойтесь. Носите шляпу!

Политики любят окружать себя большим количеством людей. Не об­ращайте на них внимание. Сконцентрируйтесь на кандидате. Хорошо подготовьтесь и отнеситесь к встрече с ним, как к любому другому интер­вью. Будьте вежливы, но жестки, и политики, возможно, даже начнут уважать вас. Но при этом помните о том, что никто не любит, когда ему зада­ют дурацкие вопросы, говорящие о незнании предмета разговора. Поэто­му еще раз убедитесь, насколько хорошо вы подготовились к интервью.

 

Помните: вы контролируете ход интервью. Носите шляпу!

Политики понимают, что электронные СМИ - лучший способ полу­чить доступ к избирателям. Они становятся настоящими мастерами ин­тервью. Не позволяйте им превращать ваше интервью в трибуну полити­ческой партии. Заставьте разъяснить и аргументировать их зачастую эк­стравагантные заявления.

 

Какие вы зададите вопросы?

Все чаще политики, особенно важные, хотят заранее знать вопросы, которые вы планируете задать им во время интервью. Не говорите им. Можно сказать о том, на какие темы вы хотите поговорить с ними, но никогда не раскрывайте конкретные вопросы. Будьте честны, основы­вайте свои вопросы на их программах, выступлениях, стараясь найти в них противоречия.

 

Станьте детективом по вопросам выборов!

Выборы - это для нас фантастическая возможность показать поли­тикам, что мы обладаем таким же уровнем знаний, как и они. Откуда они возьмут деньги на строительство новых больниц? Откуда на улицах возь­мется больше милиции? Как они привлекут инвестиции в регион? Вни­мательно изучите то, что они говорят, их манифесты. Выполните «до­машнюю работу». Носите шляпу!

 

Говорите с людьми!

Опросы обычно имеют субъективный и ненаучный характер, но ча­сто они представляют собой единственную возможность отразить обще­ственное мнение. Распределите их равномерно по сюжету и помните, что лучше использовать мнение конкретных профессионалов, чем слу­чайную выборку людей.

 

Пресс-конференции и другие мероприятия

Политики любят организовывать различные события, доказываю­щие, насколько они внимательны, и как им небезразличны избиратели. Они целуют детей и женщин, пожимают руки, произносят речи. Есть в этом новость? Может быть. Относитесь к этому скептически. Думайте о том, как вы сможете сделать об этом репортаж.

 

Будьте профессионалами

Мы должны быть честными по отношению ко всем кандидатам. Да же если мы не согласны с их политикой, мы не должны это показывать Не допускайте, чтобы ваш интерес к политике опережал ваши професси­ональные обязанности журналиста. Мы должны расспрашивать полити­ков об их политике, и помните: факты, точность, беспристрастность.

Существует мало беспристрастных газет. Многие избиратели не до­веряют им. Независимые вещательные организации имеют уникальную возможность предоставлять публике беспристрастные, сбалансирован­ные и интересные точки зрения по поводу решений, которые принима­ются от их имени, а также о том, как расходуются их деньги.

Носите шляпу!

 

Елена УПОРОВА

продюсер ФНР

 

Социальная информация на радио: современные подходы

 

Несколько дней назад у нас в Фонде радио случился маленький праздник. На программу социальных новостей «Сделано-сказано» при­шло необычное письмо. Оно очень толстое. Внутри несколько листов картона с выбитыми на них точками. Это письмо, написанное слепым человеком азбукой Брайля. Мы пока не знаем, что в нем, хвалят нас или ругают, может быть, о чем-то просят. Наш журналист обязательно съез­дит в ВОС или библиотеку для слепых, и там это письмо прочитают. В любом случае - таких писем мы еще не получали...

Конечно, было бы безответственно только на основании этого пись­ма говорить о том, что социальная информация на радио необходима. В конце концов, что считать социальной информацией?

По данным наших коллег с Би-Би-Си, 60% аудитории в России включают радио, чтобы не чувствовать себя одинокими. Разве это не об­щественно важная задача? Может быть, этим и стоит ограничиться? Од­нако все та же Британская телерадиовещательная корпорация в свое вре­мя сформулировала три главные задачи СМИ, которые сегодня, кажет­ся, не оспаривает никто:

1.  Информировать.

2.  Образовывать.

3.  Развлекать.

С последней задачей отечественное радио справляется неплохо, ду­маю, процентов на 90 радиостанции в России - музыкальные или ин­формационно-музыкальные. Отлично! Одиночество нам не грозит, му­зыка и новости - это то, чего у нас уже не отнять. Но вот результаты ис­следования, которое провел Институт гуманитарных коммуникаций. Я просто процитирую его директора, господина Дзялошинского. Он вы­ступал у нас в ФНР на дискуссии:

«Мы регулярно проводим опросы граждан в разных регионах Рос­сии. Когда мы просто спрашиваем: «Откуда вы берете информацию?» - радио стабильно оказывается на втором-третьем месте. На первом месте - конечно, телевидение - 80%. На втором - в некоторых регионах ра­дио, в некоторых регионах пресса. То есть, второе-третье место радио, как источнику информации, обеспечено. Но у нас есть еще такой очень хитрый вопрос, с хитрым заходом: «А откуда вы берете информацию, по­лезную для вас?» Так вот, радио вообще не попадает в десятку. Его, дейст­вительно, слушают - музыку, новости - но как только дело касается ре­шения каких-то проблем, люди прибегают к другим источникам - к те­левидению и газетам. На третьем месте - журналы, потом - коммента­рии и советы специалистов, советы знакомых и друзей и т.д., и т.д. Радио даже и в десятку не попадает! Я не говорю, что это плохо или хорошо, я просто ставлю вопрос о той самой социальной ответственности».

Возможно, есть объективные причины, которые сегодня не позволя­ют радио в полной мере «информировать» и «образовывать». Для себя я разделяю их на шесть групп.

1.Усталость аудитории и журналистов от политического и социального официоза, звучавшего на волнах государственного радио в совет­ское время.

2.Некоммерческий характер социальной информации (что не всегда правда).

3.Катастрофичность, которой окрашивают журналисты социаль­ную информацию. На мой взгляд, даже - слезливость, с которой обычно СМИ говорят о соцпроблемах.

4.Неготовность аудитории воспринимать неоднозначную информацию, а социальная информация в полной мере неоднозначна. Аудитория ждет от журналиста решения, совета, утверждения, даже осуждения. Это, с моей точки зрения, тоже память о советских СМИ.

5.Неумение журналистов пользоваться современными формами пода­чи социальной информации. Отсутствие «драйва», современного языка, нетехнологичность социальной журналистики.

6.И еще... Какое-то особенное миссионерство, гражданская пози­ция, которая бежит впереди профессии и которую часто культивируют журналисты, занимающиеся этой темой.

Может ли социальная информация быть увлекательной, жесткой, не унылой? Уверена, что экологическая информация - это всегда детектив: кто кого съел. Волк съел зайца, а человек убил волка. Кто следующий?

Я бы сказала так: социальная журналистика - это всего лишь один из видов журналистики, а значит, на нее распространяются все законы,

технологии и тенденции этой профессии. Но есть и отличия, которые диктуют особенности этого вида информации и ее источников. Попро­буем понять эти особенности, чтобы построить технологию.

 

Особенности социальной информации

Эмоциональность. С одной стороны, это неоспоримое преимущест­во социальной информации. С другой - эта тема часто связана с пробле­мой или даже бедой. Люди в такой ситуации не всегда адекватны. Они могут путать события и имена. Будьте внимательны, проверяйте факты, не играйте на эмоциях людей: спустя день они могут пожалеть о своих чувствах и будут считать, что вы их использовали.

Катастрофичность. Постоянная тема безвыходности, катастрофич­ности, тяжелого положения людей, в конце концов, приводит к деваль­вации даже самой значимой информации. Попытайтесь спросить: а есть ли выход, и в чем он? Собственно, это и есть мировая тенденция освеще­ния социальной темы. Пару лет тому назад в британских СМИ разверну­лась дискуссия об учебниках экологии. Их авторы рассказывали об ужас­ных последствиях, которые ждут человечество, если оно будет вести себя неэкологично. В ходе открытого обсуждения этой темы на радио и теле­видении люди говорили, что обещание вселенской катастрофы и страш­ные фотографии на страницах учебников отбивает у них желание пред­принимать усилия для изменения ситуации. Все равно, дескать, все там будем...

Сегодня журналисту предлагается найти реальный опыт, модель, ко­торые позволяют выйти из описываемой им драматичной ситуации. Воз­можно, его нет. Тогда ничего не поделаешь. Но журналист должен по­пробовать найти такую модель или опыт. Если он просто рассказал о сложной ситуации, но не поставил вопрос о выходе из нее, значит, он плохо поработал.

Многогранность. Социальная информация часто стоит ногами в эко­номике, упираясь головой в политику... И наоборот. Ищите и обнаружи­вайте связи. Это поможет убедить и вашего начальника в том, что ваша информация очень важна. Ведь политика и экономика - это обычно первая полоса или прайм-тайм.

Неоднозначность. Чаще всего на ту или иную проблему существует масса точек зрения, кроме того, социальная информация (в отличие, скажем, от научной или политической) предполагает еще и личный опыт простого человека - «ах, я сам это пережил!» (и это правда). Бойтесь од­нозначности, пытайтесь понять, по каким пунктам мнения людей расхо­дятся и почему.

Канцелярская лексика. Источником социальной информации часто становятся чиновники. Они любят такие слова, как «мероприятие», «ле­чебные учреждения», «головные уборы» (вместо простого «шляпа»). Не идите у них на поводу. Ваш текст не должен быть похож на квартальный отчет, а в интервью с чиновниками чаще спрашивайте: «Что вы имеете в виду? Правильно ли я вас понял?». Пусть он немного заведется и скажет это еще раз, как будто для не очень умного человека, зато понятно и эмо­ционально. Не бойтесь сказать: «Иван Иванович, объясните мне это так, как если бы я был Варварой Васильевной из села Кукуево с тремя клас­сами образования». (Хотя, безусловно, Варвара Васильевна понимает жизнь лучше, чем мы, журналисты).

Обилие статистики. Делите и умножайте! Говорите: «две трети насе­ления», «более тридцати процентов». «Тридцать три и пять десятых про­цента по сравнению с прошлогодними одиннадцатью...» - по радио ни­кто не запомнит!

Специфическая терминология. В социальных темах важную часть со­ставляет юридическая или научная (здравоохранение, экология) инфор­мация. Что делать? То же самое, что и с «официозом». Наконец, сделай­те эту информацию «своей». То есть, поймите ее сами и спросите у экс­пертов, правильно ли вы ее поняли.

 

Источники социальной информации

Важно иметь на радиостанции базу данных. Список из 100-300 пер­сон с рабочими, домашними, мобильными телефонами. Кто эти люди? Это те, с кем вы уже имели дело и которые научились говорить в предла­гаемом вами формате и хронометраже. Конечно, не сразу, но с третьего интервью обычно люди уже начинают понимать вашу задачу, сочувство­вать вашей работе. Привыкают к вашей персоне и микрофону. При этом они вовсе не обязаны к вам хорошо относиться, но, услышав себя в эфи­ре, они уже поняли, что вы не искажаете информацию, лучше, чтобы их точка зрения была, чем оставлять в эфире «пустой стул».

Истина - где-то посередине...

Разнообразие источников информации, сбалансированный подход — это актуально! Задайте один и тот же вопрос людям с разными точками зрения.

Одну из самых распространенных ошибок можно проиллюстриро­вать следующим примером. Как-то раз в одном из крупных городов Рос­сии меня знакомили с работой местной радиостанции. Я спросила:

- Где в вашей базе данных независимые врачи, экологи?

- Так вот же у нас санэпиднадзор!

Между тем, санэпиднадзор - это структура, подчиняющаяся город­ской администрации. Важно действительно понимать, от кого зависит данная структура. Не обманывайтесь и не обманывайте аудиторию.

Проверьте себя и вашу базу данных - есть ли там персоны, представ­ляющие основные источники социальной информации!

• Власть - исполнительная, законодательная

Они часто спорят друг с другом, поэтому важно учитывать мнение и тех, и других.

• Чиновники государственных ведомств и организаций

В 99% случаев у этих людей очень сухая, тяжелая для восприятия речь. Важно вывести чиновника из-за его стола. Вежливо заставьте его покинуть привычное для него место, где он чувствует себя начальником. Найдите причину: в этом углу плохая акустика, у Вас микрофон «интим­ного» действия, и поэтому вам просто необходимо быть «ближе» к визави.

• Общественные организации

Конечно, они не всегда профессиональны, думают о саморекламе - а кто о ней не думает? - но у них есть международные контакты и опыт, силь­ные эксперты, опытные юристы и, что немаловажно, яркая точка зрения.

• Политические партии и профсоюзы

У них свои цели, то же желание рекламировать себя, но они тщатель­но прорабатывают разнообразные социальные темы и часто критично от­носятся к существующему положению вещей, а это всегда интересно!

• Специалисты: от художников, спортсменов и букинистов - до сварщиков, врачей, космонавтов, в том числе — ученые из профильных и акаде­мических вузов.

Ученые не очень любят журналистов, не всегда умеют популярно разъяснить тему, зато любят точность и свою работу. Это энтузиасты, а значит, от них можно ожидать сильных эмоций.

• Силовые структуры

Особое внимание: длительное налаживание контактов, завоевание дове­рия. Напроситесь вместе с ними на дежурство или «задержание» - стань­те другом оперативного состава, а они замолвят за вас словечко перед своим начальством.

• Бизнес

Опасность рекламы! Помните, что бизнесмены имеют право на ком­мерческую тайну, если информация не касается безопасности, здоровья населения и экологии.

•  Юристы

Адвокаты не прочь поделиться юридической информацией, протол­ковать законы. Они из тех, кто любит быть на виду. Но не позволяйте им использовать ваше интервью, как повод поговорить об их адвокатской конторе. И помните об опасности увязнуть в специфических терминах

•  Интернет, агентства, досье, архивы

Дают возможность не только быть в теме, но знать историю пробле­мы или человека, ссылаться на опыт других регионов. Но не забывайте проверять информацию! Сами понимаете, в интернете много всякого рода фальсификаций. Старайтесь пользоваться надежными сайтами.

•  Друзья, соседи, родственники

Готовы подкинуть темы для репортажей и новостей. Главное - уметь отделять личное от общественного, то есть социального.

•  Источник-сюрприз

Это очень интересный источник информации. В базе данных он обычно не структурирован. На самом деле - это известные люди - арти­сты, писатели, спортсмены, шоумены и т.д. Их задача - украсить ваш материал, привлечь к нему внимание. Для социальной темы, этой, сво­его рода, падчерицы эфира, это особенно важно. Когда мы в ФНР дела­ли сюжет о проблемах уникальной Куршской косы, над которой каждый год пролетают миллионы птиц, мы взяли интервью не только у сотруд­ников заповедника, местных жителей, государственных и общественных экологов. Мы дали мнение писателя Андрея Битова, который, однажды приехав на косу, написал о ней книгу «Птицы, или Оглашение человека». А когда мы работали над передачей, посвященной российским немцам, мы думали о том, чтобы записать Никиту Михалкова - режиссера филь­ма «Несколько дней из жизни Обломова». Ведь один из главных героев романа Гончарова - русский немец Штольц. Если бы был жив исполни­тель этой роли Юрий Богатырев, мы бы записали его.

•  И самое главное! Люди, с которыми что-то произошло или может произойти, а также их друзья, соседи, родственники...

Можно сказать со всей определенностью, что именно этот источник информации - ударный для социальной темы. Многие западные журна­листы называют все остальные группы «ненастоящими» людьми. В цен­тре любой социальной информации - «настоящий человек». Скажем, технология стандартного (в хорошем смысле этого слова) социального репортажа или пакета предполагает наличие реальной истории реально­го человека, которая потом обрастает комментариями и дополнениями из других источников информации. Чаще всего такая история стоит в начале материала.

 

Пример: Сюжет о беспризорниках

Шумы:

Гудок поезда, шум толпы.

Текст журналиста:

Каждое утро двенадцатилетнего Ваню будит шум пригородных электричек. Он ночует здесь, прямо на платформе подмосковной станции Липки. Из полуразрушенной подсобки, которая уже полтора года служит ему до­мом, он видит ноги спешащих на работу взрослых.

Ваня:

Ну, в шесть часов проходят, в основном, в сапогах, таких не очень но­вых, думаю, рабочие, тут завод шинный есть. У меня отец тоже работал на химическом заводе. А когда уже я завтракаю... Чем ? Ну, вот у меня с ве­чера сырок плавленый и колбаса с хлебом осталась, и кола... Вот, когда я завтракаю, уже такие, покруче люди идут. Нет, моя мама никогда не хо­дила на каблуках... Я не помню, если честно. Она уехала, когда мне было пять лет. Я не помню, куда... Тут таких еще, знаете, человек десять. В ос­новном, у рынка тусуются, внизу. А Антоха тоже здесь живет, но сегодня не пришел, в Москву уехал вчера вечером. Хотел у метро подежурить. Там пьяные лохи, их потрясти можно. В смысле денег. Вот...

 

Далее идет общая статистика, ретроспектива проблемы, интервью с чиновниками социальных служб этого города, общественными органи­зациями, занимающимися проблемой беспризорности, милицией, людьми, построившими модель адаптации беспризорных детей, возвра­щения их к реальной жизни.

То есть, приоритет такого источника информации, как «настоящие люди», героев, с которыми что-то случилось или может случиться, реа­лизует принцип «от частного - к общему!». Это, с одной стороны, облег­чает понимание общей проблемы. С другой - слушателю легче ассоции­ровать себя с обычным человеком и его проблемами, чем с чиновником или кабинетным ученым. Помогите вашей аудитории, если не полюбить героя, то почувствовать к нему симпатию.

Очень важно! Если дети и старики не являются реальными участни­ками ситуации, первичными источниками информации, не ставьте их голоса в свой сюжет. Не эксплуатируйте их. Это девальвирует социаль­ную тему. Пожилые люди и дети - этих персонажей слишком много в таких сюжетах. Они трогательны, эмоциональны, но, когда их голос действительно должен быть услышан, он меркнет. К нему слишком при­выкли. Что касается детей, то вы должны помнить об ответственности за их судьбу. Они за себя не отвечают. Вы отвечаете за них. Подумайте что с ними будет после вашего трогательного репортажа? И еще. Не забывайте, что закон запрещает брать интервью у детей младше четырнадцати лет без разрешения их родителей или тех, кто в данный момент отвечает за них (учителей или попечителей).

Немного о любви или нелюбви к таким источникам информации как власть, чиновники, силовые структуры и т. д.

Сегодня некоторые из вас признались: «При виде чиновника (сот­рудника общественной организации, депутата) я хватаюсь за писто­лет!» Что сказать? Здесь нечем гордиться. Я тоже не люблю наркотор­говцев, например. Это можно объяснить. Но моя нелюбовь к контро­лерам в автобусе вообще не поддается никакой логике. Вот, просто не люблю! Давайте вместе оставим наши обиды, комплексы и непоколе­бимую гражданскую позицию для кухни. Если я делаю репортаж о за­держании крупной партии наркотиков, и передо мной в наручниках стоит наркоторговец - разве не моя профессиональная обязанность взять у него интервью? И у сутенера тоже, чтобы он объяснил, почему он запрещает проституткам пользоваться презервативом. Тот, кого вы лично не любите в данной конкретной ситуации, - первичный и уни­кальный источник информации. Чиновники и сотрудники обществен­ных организаций - во многих случаях именно такие источники ин­формации.

Проблемы с чиновниками - это часто проблемы такого футбола, когда все долго разыгрывают мяч, но нанести удар по воротам никто не решается, не хочет брать на себя ответственности. «Отфутболивание» -любимый прием чиновников в общении с журналистами. Совещание у начальства, командировка председателя, тяжелая форма коклюша у заместителя — все эти препятствия стоят на пути пытливого репортера. Их нельзя назвать непреодолимыми. Держите под рукой Закон РФ «О СМИ». Точнее статью 40 этого закона. Она называется так: «Отказ и от­срочка в предоставлении информации».

Как я пользуюсь этой статьей? Если я чувствую, что механизм «от­футболивания» запущен, я направляю будущему визави факс с прось­бой об интервью и обязательно напоминаю: «Если Вы не находите воз­можным дать мне информацию, прошу в соответствии с Законом «О СМИ» в трехдневный срок письменно уведомить редакцию о причине отказа». Причем я недвусмысленно намекаю, что эта причина будет процитирована в эфире. Чаще всего достаточно и телефонного звонка со ссылкой на эту статью. Скажем, из администрации Президента мне перезвонили ровно через пять минут после подобных переговоров и назначили время интервью с начальником управления по территориям. Правда, сначала секретарь, рассмеявшись, спросила: «Вы, действитель­но, хотите, чтобы я передала все, что вы сейчас говорили, моему началь­нику»? Я сказала: «Да». И я добилась своего. Я думаю, что знание зако­нов и ссылка на них доказывает серьезность намерений журналиста и вызывает уважение.

К сожалению, эта статья действует только по отношению к государ­ственным органам и общественным организациям. Что же делать, если речь идет, например, о бизнесе? Мне очень нравится прием, который на­зывают «пустым стулом». В общем, технология похожа. По телефону я прошу письменно или устно сообщить причину отказа предоставить ин­формацию - для того, чтобы в эфире я могла объяснить отсутствие кон­кретной точки зрения. Тюменская нефтяная компания сочла более вы­годным для себя дать интервью, а центральный техасский офис нефтя­ной компании «Экссон» и парижский офис «Тоталь Фина Эльф» присла­ли факсы: первые разъяснили свою позицию, а вторые написали причи­ны отказа. Что же... Мы прочитали факсы в эфире. Это было эффектив­но и одновременно эффектно.

И все-таки, невзирая на мою горячую любовь к «пустому стулу», я знаю, что когда в эфире слишком много такой пустоты, возникает подо­зрение в необъективности журналиста, пристрастном подборе источни­ков информации, а еще - в обыкновенной корреспондентской лени! Я до последнего стараюсь уговорить интересующего меня человека дать интервью. В этом журналисту помогают, по крайней мере, три вида «ору­жия» - честность, настойчивость и аргументы.

 

«А роза упала на лапу азора»

Этот знаменитый палиндром отлично иллюстрирует следующую технологию: комбинации разных источников информации для получения простого, но качественного материала. Все, действительно, очень про­сто. Для того, чтобы раскрыть суть и развитие этого события, — в парке на лапу кобеля Азора садовник уронил розу - необходимо собрать инфор­мацию (взять интервью) у всех участников ситуации, а также у тех, на ком могут отразиться последствия.

 

Участники ситуации:

Садовник, хозяин собаки, свидетели (публика), милиция, ветеринар, ко­торый доставал шипы из лапы (вдруг рана была пустяковой, а то ее и вовсе не было!), возможно, и сама собака: скулит она или лает?

Тут неплохо было бы записать стендап на месте события: «Именно здесь утром пресловутая роза упала на лапу Азора!»

Далее Вам понадобится ваша база данных источников информации.

Эксперты

Возможен такой поворот:

•   Комментарии защитников животных: «Доколе будут продолжать­ся издевательства над братьями нашими меньшими?!!!»

•   Комментарий санэпидврача: «Доколе собаки будут гадить на прекрасные газоны наших парков?!!!»

•   Комментарий властей города: «Надо точно определить, в какое вре­мя будут вестись паркоустроительные работы, и в какое время можно вы­гуливать собак!!!»

•   Комментарий флористов: «Когда, наконец, будут выведены антико­лючие розы - без шипов?!!!»

•   Комментарий-сюрприз - знаменитый поэт, написавший поэму, в которой он использовал данный палиндром. Ну, к примеру, просто его точка зрения на ситуацию.

Все эти люди, или большая их часть, уже должны быть в вашей базе данных, ведь надо быстро дозвониться и договориться с ними. Что каса­ется источника-сюрприза, тут очень важно покрутить ситуацию и понять глубинные связи, вспомнить - что, когда и от кого вы слышали на эту тему. Очень неплохо тренировать себя на выявление источников информа­ции для разных ситуаций, чтобы в будущем это происходило на рефлектор­ном уровне и не занимало много времени!

Использование разных источников информации в ваших сюжетах дает не только точность информации, но и приближает вас к объектив­ности, если хотите - к истине, которая где-то там... Еще это называется сбалансированной журналистикой. Сегодня именно такая журналистика считается наиболее качественной. Дело в том, что установить истину -действительно ли у депутата украли документы или это просто «пиаров­ский» ход - по силам обычно лишь журналистике расследований. Это очень хорошая журналистика, но она требует много времени, денег и ре­сурсов, отнимая, по крайней мере, 25% бюджета СМИ. Не все могут себе это позволить. При сбалансированном подходе вы информируете ауди­торию о точке зрения депутата, его оппонентов, милиции и свидетелей; обнаруживаете противоречия, даете возможность слушателю решать - верить депутату или оппоненту, чью точку зрения принять... или не при­нять ничью.

Сбалансированный подход в сочетании с хорошей базой данных ис­точников информации позволяет быстро и технологично делать еже­дневную итоговую аналитическую программу о главном городском со­бытии дня. Наиболее точное воплощение этой технологии мы обнару­жили, увы, не на радио, а в телеэфире. Мы предлагаем вам примерить «рубашку» вечерней итоговой программы, которую раньше вел на ТВ-6, а теперь ведет на ТВС известный журналист Владимир Кара-Мурза, на свой город. Пусть в вашей базе данных будет не тысяча, а сто человек, а в вашей команде - не пять, а два корреспондента (или даже студента). И говорить вы будете о событиях не в Кремле, а в Городской Думе или в ми­крорайоне. Но принцип и технология позволяет сделать емкую програм­му о важнейшем событии для вашего города прямо сегодня за короткое время.

 

Владимир КАРА-МУРЗА

ведущий программы «Грани», ТВС

 

Вслед за новостями

Анализ главного события дня

 

Я впервые попал на телевидение в 1992 году - сразу в программу «Итоги». Тогда только-только распался Советский Союз, мы работали на первом канале в Останкино и приглашали к себе в эфир людей раз­ных убеждений. И вот возник такой жанр - разноголосица мнений - то, что потом превратилось в ток-шоу. Но в ток-шоу больше брака. Мы же записываем людей заранее и просто монтируем противоположные точ­ки зрения на какую-то одну тему. Поэтому получается такая разноголо­сица. Причем, как правило, эти люди в реальной жизни друг с другом рядом бы не сели. Судя по всему, мы пользуемся доверием и тех, и дру­гих.

Мы человеку даем сказать то, что он думает. Мы не комментируем его точку зрения, наоборот, иногда ее чем-то подтверждаем. Например, показываем кинохронику того события, о котором он говорит.

У меня еще такой принцип: человек все время остается в кадре. То есть, мы не применяем перебивок. Во время смены картинки можно как-то подтереть звук, перетасовать слова. У нас этого нет. Что сказал чело­век, то и увидели телезрители.

У нас была передача о торговле оружием. Еще был жив Лев Яковле­вич Рохлин. Он обнаружил, что Грачев продавал оружие Армении во вре­мя армяно-азербайджанского конфликта. В нашей программе были и посол Армении, и посол Азербайджана в Москве. Вы знаете, Армения и Азербайджан - полные антагонисты. Так вот, после передачи нам снача­ла позвонил посол Армении и сказал: «Огромное вам спасибо, только вы всю правду и сказали!» А через две минуты раздался звонок посла Азер­байджана: «Армян вы хорошо пропесочили!» Понимаете, они видят, что мы их не монтировали. Такой принцип вызывает доверие.

Давайте, чтобы далеко за примером не ходить, посмотрим фрагмент программы. Расскажу, что в передаче было до него. Мы сначала заяви­ли, что в Думе идет обсуждение, выносить ли из мавзолея тело Ленина. Это была новость. А тему дня иллюстрировал сюжет из парламента, его делал Эрнест Мацкявичюс. Потом шел набор мнений. Высказывались

Юрий Карякин, писатель и народный депутат СССР;

Марк Захаров, главный режиссер театра Ленком;

Валерия Новодворская;

Виктор Анпилов;

Александр Проханов, главный редактор газеты «Завтра», и

Михаил Сергеевич Соломинцев, бывший председатель Совета минист­ров РСФСР, который просто частенько бывал на мавзолее.

Там, оказы­вается, по праздникам буфет устраивали, условно говоря, на саркофаге бутерброды резали.

 

Фрагмент программы

 

Кара-Мурза:

Включение в повестку дня следующего заседания Думы вопроса о недо­пустимости перезахоронения тела Ленина выводит на новый виток кон­фронтации застарелую дискуссию. История вопроса тянется с памятного января 24 года, когда неожиданно для подавляющего большинства отстало­го населения России ушел из жизни ставший олицетворенной легендой вождь мирового пролетариата. Помещенный в специальный мавзолей прах Учителя не посмел всуе тревожить никто до тех пор, пока за стенами Кре­мля не собрался первый съезд народных депутатов Союза.

Карякин:

Инициатором этого дела был не я. Первым сказал об том, или, по край­ней мере, услышали первого Захарова Марка Анатольевича. Он сказал, что нужно — не там, чтобы он в саркофаге, а тут же в мавзолее под землей.

Захаров

Этот человек достоин того, чтобы его простить. Простить и пода­рить ему нормальное человеческое, христианское захоронение. Не надо глу­миться над его телом. И потом наши предки православные, они не замыш­ляли на Красной площади языческого кладбища!

Новодворская

Все мертвые должны быть преданы земле. А культ и почитание — все это может относиться, простите, к святым мученикам, а не к палачам, которые этих мучеников плодили с помощью ВЧК по нескольку тысяч в день.

Кара-Мурза:

Наследникам коммунистических идеалов претит сама мысль о воз­можности посягнуть на вечный покой основоположника новой веры.

Анпилов:

Ленин похоронен согласно законам христианства. Его тело находится на 2 метра ниже уровня земли, ранее у нас такие христиане, даже вот как ба­бушка Лермонтова, она тоже похоронена в склепе, к ее гробу можно подой­ти, было окошко, в которое даже можно посмотреть.

Проханов:

Пока Ленин тут, пока этот кристалл живет, в любой момент опять можно развернуть из всего этого Советский Союз, коммунистическую док­трину, коммунистическую красную реальность с ее энергией, экспрессией и красотой.

Кара-Мурза.

В умах поколений коммунистических лидеров, сменявшихся на мавзо­лее, никогда не возникала идея двусмысленности всеобщего ликования.

Соломенцев:

Председателем Совмина России я двенадцать лет работал, я ни разу ни от кого не слышал, что надо Ленина из мавзолея убрать, что мавзолей надо снести, он портит, так сказать, вид площади и так далее, так далее. Я не слышал этого.

Кара-Мурза:

Главным аргументом в пользу погребения, распространившимся в но­вейшую эпоху, стала предполагаемая воля самого вождя. Впервые ее обнаро­довали депутаты Межрегиональной группы, сплотившейся на первом съез­де вокруг будущего президента.

Абрамов:

Поражает полное незнание Президентом истории своей страны. Он говорит: «Перезахоронить, как завещал Ленин, — рядом с матерью». Но ведь не завещал Ленин этого никогда! Это каждый школьник России теперь знает, что это ложь Карякина.

Карякин:

Когда Ленин, вернувшись в апреле 17-го года в Петроград, произнес вот эту речь, он пошел на кладбище мамы, Волково кладбище, ну, и нормально выразил, что он там... Крупская за это была. Сталин придумал это (рису­ет руками силуэт мавзолея).

Захаров:

Это гениальное изобретение Сталина, это продолжение сталинской тоталитарной психологии - стоять ногами на ленинском теле и превра­тить гробницу в праздничную трибуну.

Новодворская:

Что будет, если все общественные объединения положат по покойнику и построят по мавзолею? Ведь по городу и по стране пройти нельзя будет! Но это вопрос отнюдь не архитектурный.

Кара-Мурза:

Заботу о мавзолее депутаты мотивируют беспокойством о сохранении исторической традиции.

Абрамов:

Решение о строительстве мавзолея, сохранении тела Ленина принимал Всесоюзный съезд Советов. Это - то же, что сегодняшняя Дума. Поэтому только Дума и может решить судьбу мавзолея. Не Президент. Если мы от­туда уберем мавзолей, то наш Кремль и Красная площадь будут вычеркну­ты из списка Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО.

Анпилов:

Возьмите мусульманский мир. Всегда пророки лежат в лучших мече­тях. Возьмите... да любые другие страны! И всегда лучшие сыновья народа покоились в самом священном месте. Для нас это место - Красная площадь.

Проханов:

Вынос Ленина из мавзолея и погребение его - либо по православному, ли­бо по советскому обряду - в землю на кладбище ознаменовало бы собой окон­чательное завершение антикоммунистического проекта, который зародил­ся в 80-х годах и так, как бы, энергично, интенсивно и страшно осуществ­лялся все эти годы.

Новодворская:

Если эта точка зрения высказывается в частных квартирах Прохано­ва и Анпилова, то мне остается только пожалеть об их близких и их загуб­ленных душах. Пожалуйста, пусть они вешают портреты Ленина и Стали­на у себя в квартирах, пусть изучают их труды - мы не собираемся их сжи­гать, но, извините, пусть Ленина Проханов лично держит у себя дома, под кроватью, если он ему так нравится.

Захаров:

Как между варварским взрывом храма Христа Спасителя и его воссоз­данием потребовалось нам время, чтобы осознать этот варварский посту­пок, так и здесь — между языческим политконсервированием тела вождя и его нормальным, человеческим захоронением потребуется определенный срок.

Кара-Мурза:

По преданию, многочасовое стояние на трибуне мавзолея сыграло роко­вую роль в судьбе Брежнева. Спасительное тепло усыпальницы не уберегло его от простуды.

Соломенцев:

Холодно всегда было. Первого мая холодно бывало. Так? И седьмого - тоже. Ведь два праздника мы встречали там, и бывали на мавзолее. Ну и когда хо­ронили кого-то из выдающихся деятелей. Вот кто-то подмерзнет, он пой­дет, кофе попьет, чай попьет, можно было там бутерброды съесть.

Кара-Мурза:

Не призовет ли тень вождя, потревоженная новыми гостями, много­тысячные людские толпы на свою защиту?

Анпилов:

Если тронут тело вождя, если пойдут на акт вандализма, то мы должны освободить любого человека, так сказать, от ответственности или, как бы сказать, от того, чтобы он мог сам воздать возмездие тем, кто это сделает. Нельзя беззаконие вечно терпеть.

Соломенцев:

Нельзя этого делать. Это будет грубейшей ошибкой, если это будет сделано. Грубейшая ошибка! Нас не похвалят за это. Нас осудят! Умные лю­ди мира всего осудят нас за это дело. О том, что у нас мавзолей есть, во всем мире знают. Правда, ведь?

Карякин:

Ну, и главное, разумеется, состоит в том, что мне нравится Зюганов. Я должен вам доложить, во-первых, потому, что он несколько слабоумнее Ле­нина, и потому, что в мавзолее Зюганова точно уж не будет на этом свете!

 

Все это мы снимаем день в день. Утром приходит новость, и мы ищем людей, которые имеют отношение к теме. Потом всех объезжаем с телекамерой.

Скажем, я звоню нашему главному редактору, он говорит, что в Ли­пецке закрывают телекомпанию. Мы поедем в Фонд защиты гласности, в Союз журналистов и т.д. У нас пять корреспондентов, две бригады. Ка­ждая работает по неделе, сменяя друг друга. Одна съемка занимает минут пятнадцать. Как правило, я даю своим ребятам пять-шесть одинаковых вопросов, которые они задают в ходе интервью. В итоге — один человек три-четыре раза у нас в кадре.

Иногда и под дурачка надо сработать, чтобы человек раскрылся. Мы, например, делали программу о сорокалетии XX съезда партии. При­ехали к Ивану Васильевичу Капитонову. Ему 80 лет, он в больнице лежал, в ЦКБ. И вот он надел очки и начал: «Благодаря решениям партии и пра­вительства ...» Невозможно это в эфир давать! Оператор мой вдруг - под простака - спрашивает: «Иван Васильич, а где вы сидели, когда съезд начался»? Тот очки снял и говорит: «Когда съезд начался, я сидел в зале. А когда меня избрали в ЦК, я сидел в президиуме...». Вот это вошло в эфир, а то, как он пятьдесят минут читал свои записи - нет.

Что еще важно? Необходимо, чтобы человек мог быстро сформули­ровать мысль, потому что мы не монтируем высказывания наших героев. А в эфир должно попасть несколько фрагментов максимум по сорок се­кунд. Те, кто не может говорить емко, отсеиваются.

Вот такая есть программа сейчас, Гордон ее ведет ночью на НТВ. Он не всегда знает, кого зовет. По списку - какой-то доктор наук, специалист в какой-то области. Но как говорит этот человек? Оказывается, что он заикается или вовсе глухонемой. Надо заранее знать своего гостя. Мы уже за годы работы примерно изучили, кто и что может сказать. Кто как выглядит, кто как себя чувствует, к какому часу человек еще в форме.

У нас есть своя картотека. В ней больше тысячи карточек: депутаты, министры, экс-министры, журналисты, политики. Данные постоянно обновляются. Мы за этим следим. Вот у бывшего министра иностранных дел Андрея Владимировича Козырева каждую неделю меняется телефон. Мы это фиксируем.

На телевидении все любят сниматься, у нас никогда нет отказов. Лишь бы найти человека. Они даже иногда ждут. Да-да! Руслан Хасбу­латов. Он уже знает: если что-то в Чечне произошло, мы его будем ис­кать.

Бывает, конечно, что кто-то заболел. Что поделаешь! Еще очень трудно работать летом. В эту пору, как правило, все на даче, но сейчас есть сотовые телефоны, по которым всегда можно найти человека. Ез­дим за город. Например, адмирал Балтии, бывший командующий Чер­номорским флотом, всегда живет на даче. И приходится 90 километров в один конец ехать. Поэтому, если он нам нужен, съемки начинаем с него.

Как-то возник разговор, что нужно опять ввести пост вице-прези­дента. Я предлагаю: «Давайте найдем всех, кто баллотировался в прези­денты. Путь они расскажут про своего вице-президента». Мне говорят: «Где мы сейчас их найдем?» Но команда наша, девчонки, которые сегод­ня уже все умеют, нашли Рыжкова, Бакатина. Тулеев тогда в Москве ра­ботал. Был еще генерал Макашов и т.д. Все даже подивились, что к вече­ру у нас все были, все 7 кандидатов! И каждый рассказывал, кто у него был вице-президент. Ну, Ельцина, естественно, мы не записали...

Я говорю так: идеально - это когда Ельцин заболел, человек вклю­чает телевизор, а я сижу у постели Ельцина и беру у него интервью! Но такого не бывает.

Я слежу за объективностью программы. Баланс мнений часто дости­гается чисто арифметически. Мы берем, условно говоря, три мнения «за», три - «против». Каждый появляется секунд на 25-30, плюс мой за­кадровый текст. Таким образом, тема дня у нас получается на семь минут. Я стараюсь вообще поменьше появляться в кадре: секунд на пять между пленками.

Наша задача - поставить проблему. В Думе обсуждается перезахоро­нение Ленина - мы проблему ставим. Мы не пропагандисты и не агита­торы. Мы не зовем никого на баррикады. Выпал снег - мы показываем снегопад. Мы никого не разоблачаем. Просто идем вслед за новостями, не считая нужным выпячивать свое журналистское мнение. Мы ведь рабо­таем на всех зрителей, а не на какую-то узкую часть, которая голосует за Союз правых сил. Мы работаем и для бюджетников, и для пенсионеров - и они нас смотрят! Мы просто доносим информацию, она, как прави­ло, сама несет в себе заряд.

Мы сами ничего не хотим сказать. Пусть зрители подумают. Вот чем больше мы работаем, тем больше думающих, мыслящих людей в стране. Кого-то это задело за живое - и слава Богу!

 

Борис БАРАБАНОВ

директор службы информации радиостанции «Наше радио»

 

СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОЕКТЫ НА МУЗЫКАЛЬНЫХ FM-СТАНЦИЯХ: БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ?

 

Социально ориентированному вещанию есть место на музыкальных станциях, несмотря на то, что там отсутствуют длинные интервью, дол­гие - неразвлекательные - спецпрограммы, и, вообще, большинство элементов эфира длится не более 3-4 минут.

Из всех проектов, ориентированных на общественные проблемы, на музыкальных станциях чаще всего можно встретить социальную рекламу. Однако качественные аудиоролики, которые безболезненно вписыва­лись бы в ткань музыкального FM-радио, в России появляются нечасто. Кроме того, если коммерческую рекламу слушатель привык восприни­мать как неизбежное зло, то социальную он заведомо встречает в штыки, как лишний «загруз» в то время, когда он хочет отдыхать под любимую музыку.

Поговорим о других случаях, когда послания общественного харак­тера попадают в эфир музыкальных FM-радиостанций.

Социальные темы могут затрагиваться в новостях (с использованием vox pop). Когда мы идем на какое-нибудь светское мероприятие, мы мо­жем не только сделать репортаж оттуда, отвечая на вопросы - что? кто? где? когда? почему? - но и поговорить с известными персонами на акту­альные в обществе темы. Например, условно, на балетном конкурсе «Арабеск» спросить Ульяну Лопаткину и Диану Вишневу, как бы они от­неслись к тому, если бы у них перед выступлением взяли две пробирки крови для проверки на допинг. И сделать это частью репортажа. Если те­ма, действительно, актуальна, такой vox pop не будет выглядеть притяну­тым за уши или может быть «выделен в отдельное производство» - стать самостоятельным фрагментом информационного выпуска.

В формате новостей могут создаваться  мини-программы, в рамках которых можно обсуждать общественно важные темы более подробно, чем в 50-секундном фрагменте.

Пример — программа «За и против» на «Нашем Радио». Десятилетие августовского путча 1991 года у нас обсуждали его непосредственные уча­стники, стоявшие по разные стороны баррикад. Хронометраж програм­мы не выходил за рамки обычного выпуска новостей, передача была ди­намично и ярко спродюсирована, не выбивалась из общей стилистики эфира и в то же время затрагивала общественно значимые проблемы.

 

Заставка

«Наше радио» представляет — «За и против».

Барабанов (на музыкальном фоне)

Здравствуйте! Спонсор программы - журнал «За рулем» - представля­ет лучшие компании автомобильного рынка на Восьмой церемонии награж­дения гран-при «За рулем». 27 августа, российский международный Автоса­лон.

19 августа страна отметила 10-летие так называемого «августовско­го путча», одного из самых драматических моментов в истории страны, за­вершившего существование СССР. Об уроках путча спорят политики, клю­чевые фигуры этих событий.

Рекламный ролик спонсора                                 

Барабанов:

Так называемый «августовский путч» — три дня августа 1991 года — начался с заявления государственного комитета по чрезвычайному положе­нию. В число руководителей ГКЧП вошли влиятельные политики, общественные деятели СССР. Такие, как руководитель КГБ Владимир Крючков, ми­нистр обороны Дмитрий Язов и министр МВД Борис Пуго. В телевизионном обращении к народу руководители ГКЧП взяли на себя ответственность за руководство страной в связи с болезнью президента СССР Горбачева, в то время как сам президент находился в изоляции на острове Форос в Крыму. Таким образом, часть консервативного руководства СССР предприняла попытку не допустить развала Союза. На улицах города появились танки. А недовольная действиями ГКЧП общественность вышла на улицы для защиты демократического руководства России и его лидеров - президента России Бориса Ельцина, вице-президента Александра Руцкого и спикера российского парламента Руслана Хасбулатова. Депутат Государственной Думы от фракции КПРФ Анатолий Лукьянов, который во время августовского путча занимал должность председателя Верховного Совета СССР и поддержал действия ГКЧП, до сих пор настаивает на своей правоте.

Лукьянов (по телефону)

Дело в том, что все больше и больше людей, и это показывают социо­логические опросы, понимают, что те, кто выступил в августе против развала Советского Союза, были правы. Сегодня люди видят, ощущают на себе самих, насколько страшную потерю понес наш народ от развала Советско­го Союза. Попытки изобразить это, как переворот, путч, заговор какой-то, они же все практически провалились. Какой может быть заговор, если заговорщики едут к тому, против кого заговор? Какой может быть путч, когда не разломано ни одно государственное учреждение, не арестован ни один человек из противоположного лагеря? Какой может быть переворот, который не преследует цель создания нового строя, а защищает строй, ко­торый бы ?!

Барабанов:

Однако бывший вице-президент России Александр Руцкой, который принимал личное участие в освобождении президента Горбачева, считает, что действия ГКЧП могли привести страну к катастрофе.

Руцкой (по телефону)

Назвать действия ГКЧП попыткой сохранить страну – это просто, будем говорить, безграмотно. И дело в том, что было все спровоцировано не стороной президента России или Верховным Советом России, а все было спровоцировано союзной стороной. Ход этому движению на развал уже был дан именно союзной стороной. Я скажу: вот те действия, которые пред­приняло руководство России, они были правильные, это подтвердило время. Если бы, будем говорить, не было такой активной поддержки населения страны российского руководства, то все могло закончиться совершенно по-другому. Просто те, кто будем говорить, рассчитывал на диктаторский, будем говорить, метод наведения порядка, не ожидали такой массовой под­держки. Об этом сам Павлов говорит, председатель правительства. Он го­ворит, что МГК обещало вывести на улицы коммунистов в поддержку ГКЧП. Но ни один человек не вышел в поддержку ГКЧП. Они, конечно, на это не рассчитывали. И вот, не получив поддержки со стороны населения страны, как бы все обвалилось. Само собой.

Барабанов:

Немногие из тех, кто пришел в августе 1991 года защищать Белый Дом, могли предположить, что вчерашние союзники окажутся по разные стороны баррикад, а победителей будет через два года расстреливать из пушек их собственный босс. И уж, тем более, было трудно представить, что спустя 10 лет из тысяч защитников Белого дома вспомнить перелом­ный август к дому правительства придут всего полторы сотни вечно ми­тингующих московских стариков.

Эту программу представил журнал «За рулем». Он объявляет о восьмой международной церемонии награждения гран-при «За рулем». 27 августа, российский международный автосалон. «За рулем». Кто может, пусть сделает лучше! Александр Баратерский, Борис Барабанов, «За и против», «Наше радио».

Отбивка

 

Социально значимые вопросы возможно обсуждать в ток-шоу, кото­рые выходят в достаточно позднее время, когда слушатель подсознатель­но настроен «поговорить за жизнь» больше, чем в прайм-тайм. К таким программам относилось существовавшее на радио «Максимум» шоу «Сумерки». Вот фрагмент этой программы.

 

Музыка.

Козырев:

Не спящий! Где бы ты ни был сейчас, может, и в своем автомобиле, мо­жет быть, в чужом автомобиле. Может быть, ты в своей квартире. А, мо­жет быть, ты в чужой квартире. Может быть, ты в своей спальне. А, мо­жет быть, ты в спальне друга или подруги. Но если твой приемник оказал­ся настроен на волну радио «Максимум», не уходи с нее, пожалуйста!

Музыка.

Козырев:

В ближайшую пару часов я, Михаил Козырев, и наш постоянный веду­щий, доктор-психиатр Петр Каменченко, предлагаем вам поговорить и предлагаем вам послушать друг друга. Разговор, вполне возможно, пока­жется вам тяжелым, но что делать: будем говорить о проблемах, которые вас, действительно, волнуют, в этом мы абсолютно уверены. Может быть, немногое из этого получится. Может быть, все получится, - не знаю. Но чтоб была возможность у вас выговориться, возможность попро­сить совета и возможность услышать то, что волнует других, таких же, как вы, мы, в общем-то, и выходим в эфир. Добрый вечер, Петя, кстати го­воря. Я тебя уже представил, привет!

Каменченко:

Добрый вечер, Москва! Добрый вечер, Санкт-Петербург!

Козырев:

У нас сегодня тема, которую мы естественно и логично выводим в эфир после прошлой передачи. Спасибо всем тем, кто прислал письма. Каждое из этих писем мы детально штудируем, и как раз, кстати говоря, сегодняш­нюю программу я и хотел бы начать с письма. Если вы помните, неделю на­зад мы разговаривали с вами на тему того, есть ли, существует ли, акту­альна ли сегодня проблема наркотиков, и если она есть, а к этому выводу очевидно совершенно мы пришли в результате передачи, то стоит ли о ней говорить вслух. Спасибо вам за поддержку и спасибо вам за вашу решимость и то доверие, которое вы нам оказываете, разрешая говорить об этом на радиоволнах. Я читаю вам письмо, которое, как многие письма нынче, ко­торые мы получаем, не имеет ни обратного адреса, ни имени.

«В конце 10 класса нам с подругой тоже предложили попробовать. Нам понравилось, так как было очень смешно и весело. Это был «план». Надо отметить, что тогда мы с моей подругой не курили сигарет. Парень, ко­торый это первый раз принес, назовем его N, - это в письме прямо так, -был весьма привлекательным. Он хорошо учился и был из нормальной семьи. Зимой в 11 классе я начала встречаться c N,u тут понеслось. Мы кумари-ли почти каждый день. Но когда случались перерывы, не было ни ломок, ни­чего. У нас сложилась компания примерно из 5 человек, доставали всегда парни. Мы не считали, что это зависимость, нет, - только баловство. Так как и я, и мой мальчик N, оба кумарили, ругани на эту тему у нас не было, - это понятно! - Потом нагрел он меня на 200 тысяч и купил себе «пла­на», ничего нам с подругой не дав. Он тогда еще был моим парнем. Весной он стал постепенно от меня отдаляться, и мы стали реже быть с ним вме­сте. Иногда он подходил ко мне с безумными стеклянными глазами и про­сил с ним погулять. У него появилось тупое упрямство, и он мог приходить и в течение 10 часов молчать без остановки. Он говорил, что ему плохо и я должна ему помочь и понять его, и я старалась его понять. Но это было не в моих силах, так как человека под героином может понять только такой же, как он. Он стал постоянно раздражаться, учить меня, говорил, как мне надо одеваться, что говорить. Мог сказать мне такое, после чего я весь день плакала. Меня это ужасно било по голове. И я решила с ним рас­статься. Несмотря на то, что он все время просил меня не бросать его, я его таки бросила. А он, по-моему, так и не понял, из-за чего это произошло. Иногда, когда ему плохо, он звонит мне и просит поговорить с ним. Но нар­команы редко понимают, во что они вляпались и еще реже в этом призна­ются. Так что он клянется, что он бросил. Но я даже по телефону слышу его дрожащий голос и тормозную реакцию. Когда я его иногда встречаю, он все время куда-то бежит звонить, доставать; изо рта пахнет, руки - хо­дуном, зрачки - точки. Это уже не тот N, что четыре года назад. Жут­кие ломки превратили его из симпатичного парня в черт знает кого. На не­го трудно смотреть без жалости.»

Это письмо мы сейчас обсудим, впереди у нас целых два часа. Сегод­ня у нас в студии особый гость, которого я вам представлю чуть позже. А пока я хотел бы сформулировать тему нашей сегодняшней передачи так: отчего становятся наркоманами, отчего, по каким причинам приходят к наркотикам. Давайте об этом поговорим. [...] Все наши семь телефонных линий открыты, звоните. Мы ждем вас!

Музыка.

Козырев:

Роберт Смит и группа «Cure». Их ремикс песни, классической песни «Лаллабай». Очень я люблю этот трек. Тема, которую мы сегодня задали вам и самим себе, — это в чем же причины, отчего люди приходят к нарко­тикам, отчего это происходит. Наша телефонная линия ломится от звон­ков. Но сначала я бы хотел спросить нашего постоянного доктора в студии Петю Каменченко... Петь, какие-нибудь соображения по поводу вот этого вот письма девушки, которое вначале прозвучало, у тебя есть?

Каменченко:

Ну, что ж. Наркотики не терпят никакой конкуренции. Девушка в своем немножко сумбурном, но достаточно откровенном письме изложила все, в об­щем-то, последовательно, достаточно типично. После того, как этот парень стал реальным наркоманом, ему уже было не до того, чтобы встречаться со своими старыми друзьями, с девушкой любимой, и, вообще, чем-то занимать­ся. Я так понял, что он был занят только тем, чтобы добыть очередную дозу и «вмазаться». Ну, в общем, остается только повторить известную вещь, что ты можешь быть музыкантом, ты можешь быть художником, ты мо­жешь быть поэтом, но если ты начинаешь употреблять наркотики, то по­степенно ты становишься только наркоманом. Потому что нельзя быть и наркоманом, и художником, и музыкантом. Наркотики не терпят никакой конкуренции. Остаются только наркотики. Поэтому, в общем... Исход ясен.

Козырев:

Я хотел бы, чтобы к нашей дискуссии начали постепенно присоеди­няться радиослушатели. Я даю возможность Раджу высказаться. Алло! Добрый вечер.

Слушатель: (по телефону)

Алло!

Козырев:

Здравствуйте, Радж!

Слушатель:

Здравствуйте.

Козырев:

Откуда вы нам дозвонились?

Слушатель:

Из Москвы.

Козырев:

Откуда конкретно? Примерно. Метро какое?

Слушатель:

Район метро Университет.

Козырев:

Радж! Вы пробовали наркотики? Если - да, то, как это произошло в первый раз?

Слушатель:

Ну, это произошло в принципе не в России. Это произошло в другой стране. И я думаю, что это была чистая такая случайность. Ну, в принци­пе трудно сказать, из-за чего конкретно, просто как-то, в основном, ок­ружение мое этим занималось.

Козырев:

А что вы попробовали?

Слушатель:

Марихуану.

Козырев:

Друзья были, да?

Слушатель:

Да.

Козырев:

А что за атмосфера была? Что это было - работа, колледж, инсти­тут, школа?

Слушатель:

Институт.

Козырев:

Институт, да? И какое у вас ощущение сложилось ? Все этим занима­ются или только вот вы в такую компанию попали?

Слушатель:

Большинство.

Козырев:

Большинство смолило, курило и торчало? Да?

Слушатель:

Да.

Козырев:

И на каком курсе это происходило? Или на всех поголовно?

Слушатель:

На большинстве курсов.

Козырев:

А сейчас здесь, Радж, вы учитесь или работаете?

Слушатель:

И то, и другое.

Козырев:

Как у вас, в вашем учебном заведении? Такая же обстановка?

Слушатель:

Нет, здесь другая обстановка.

Козырев:

Не курят вообще? Или курят чуть-чуть?

Слушатель:

Ну... Практически не курят.

Козырев:

А сейчас как у вас?

Слушатель:

Я — тоже нет.                      

Козырев:

Практически не стали курить ?   

Слушатель:

Да.

Козырев:

У нас будет целая передача впереди, посвященная конкретно этому нар­котику — марихуане — и всем теоретическим и практическим спорам вокруг нее: стоит или не стоит, когда и что. Но я сейчас хотел бы ввести в разго­вор, представить вам нашего сегодняшнего гостя, большого друга радио «Ма­ксимум» и замечательного музыканта Глеба Самойлова. Добрый вечер, Глеб!

Самойлов:

Здрасьте! Здрасьте!

Козырев:

Примешь участие в нашем разговоре?

Самойлов:

Да.

Козырев:

У тебя есть своя точка зрения на то, отчего люди садятся?

Самойлов:

Скажу так. У меня есть какие-то догадки. Но я могу говорить только об одном конкретном случае.

Козырев:

Если у вас есть вопросы к нашему сегодняшнему гостю Глебу Самойлову (мы не будем обсуждать планы на будущие концерты и альбомы, мы бу­дем говорить сегодня о гораздо более серьезных вещах), наши телефонные линии открыты и для этих вопросов, и для вопросов за советом, если вам хо­телось бы обратиться к Петру Каменченко. Мы здесь. Это программа «Су­мерки» и давайте повнимательней изучим феномен, отчего люди садятся на наркотики. Начнем, пожалуй, с этого.

Музыка

 

Обратите внимание на интонацию ведущего. Да, мы говорим о серь­езных вещах, но не проповедуем, не поучаем и порой даже иронизируем. Именно так общаются друг с другом молодые люди, слушатели радио «Максимум», поэтому они доверяли этой программе.

Лучшим социальным проектом на «Нашем радио» был марафон «Мир в наших руках», который был организован сразу после взрывов жилых домов в Москве осенью 1999 года. Все ведущие рок-музыканты страны, порой на ходу меняя планы, приезжали к нам в студию, чтобы сыграть живые концерты памяти погибших, а также принять участие в аукционе. Раритетные вещи, инструменты, пластинки, аксессуары шли с молотка, а собранные деньги перечислялись на открытый газетой «Ком­мерсант» счет для пострадавших. В этом марафоне нашлось место и му­зыке, и общению музыкантов в эфире, и корреспондентским материа­лам, и репликам известных людей. Степень доверия такому радиопроек­ту была беспрецедентно высока.

 

Фрагмент марафона

Григорян (группа «Крематорий»)

Я хотел бы сказать спасибо тем, кто участвует в этом аукционе. Я уверен, что собранные средства дойдут до адресатов, действительно, уве­рен в этом, и, кроме благодарности, ничего больше говорить не хочу.

(Представляет музыкантов)

Наш барабанщик - Андрей Сараев (звук хайхэта), гитара - Андрей Мурашов (гитарная рулада), скрипка и клавиши — Вячеслав Бухаров (глис­сандо на скрипке), по прозвищу Штраус Иоганн. И мы напоследок сыграем вам песню «Мусорный ветер» и посвятим, действительно, всем, кто по­страдал.

(Играют «Мусорный ветер»)

Шахрин (группа «ЧайФ»)

Добрый вечер, Москва! Мы, действительно, только что прилетели из Самары на самолете и вечером уже летим обратно в Екатеринбург. С удо­вольствием принимаем участие в этом просто, действительно, замеча­тельном деле. С удовольствием будем играть вам все это отпущенное нам время наши песни. В студии сегодня не вся группа.

Бегунов:

Нас не так много!

Шахрин:

Да, мы сидим вдвоем с Володей Бегуновым, мы не брали даже какие-то акустические гитары с собой. Вот то, что было, прямо, гастрольные инст­рументы. И я немного хочу сказать о той вещи, которую мы выставляем на аукцион. Это губная гармошка, которая у меня была очень давно, очень мне дорога, реально действующая. И весь концерт сегодняшний вы будете слушать именно эту губную гармошку. Это вещь достаточно интимная для музыканта. Как зубная щетка. Потому что. сами понимаете, мы ее прак­тически в рот засовываем!

Бегунов:

А зубную щетку тоже ставим?

Шахрин:

Зубную щетку я себе оставлю. Вот... Мы хотели бы начать очень не­ожиданно, не со своей песни, во-первых. И чтобы...

Бегунов:

Она почти наша, это часть нашей культуры!

Шахрин:

Начал ее петь даже не я, а Володя Бегунов. Мне кажется, очень подхо­дит к нынешней ситуации в нашей стране.

(Играют песню Майка Науменко «Пригородный блюз»

 

Добавим, что по следам марафона «Мир в наших руках» вышел ком­пакт-диск с живыми выступлениями артистов. Таким образом, правиль­но организованный марафон - на наш взгляд, самая эффективная фор­ма общественно ориентированного вещания на музыкальном FM-радио.

В заключение отмечу, что возникновение такого вещателя, как «Наше радио», само по себе стало социальным проектом. Нам удалось доказать, что можно создать русскоязычную FM-станцию на музыкаль­ном материале только самой высокой пробы, без попсы, без пропаганды дурного вкуса. Да, русский рок может быть товаром. Но он же - носитель заложенных еще во времена подполья 80-х идеалов: высокий уровень по­эзии, честная, бескомпромиссная позиция авторов, исполнительский профессионализм, пропаганда демократических ценностей.

 

Вера НОВОХАТСКАЯ

продюсер ФНР

 

АУДИОДНЕВНИКИ

Микрофон в руках дилетанта

 

Аудиодневники - это передачи нового формата. Их основное отли­чие от всего того, что обыкновенно звучит по радио, заключается в двух ключевых моментах. Первый. Аудиодневник - это программа, в записи которой журналист не принимает никакого участия. Второй. Журналист не определяет содержание этой программы. Более того, для него это все­гда неожиданность. Итак, кто автор и герой аудиодневников, какая роль в подготовке этих передач отводится профессионалам, что в итоге появ­ляется в радиоэфире?

 

ИСТОРИЯ

Концепция аудио- и видеодневников рядовых людей - так называе­мого «народного вещания» - зародилась в Британии, на Би-Би-Си, око­ло семи лет тому назад. Профессиональные журналисты подыскивали людей, которые готовы были рассказать свою историю соотечественни­кам. В круг потенциальных авторов входили и так называемые «маргина­лы». Начинались дневники на одном из телеканалов Би-Би-Си с мини­атюр длиной в 2-5 минут, программа называлась «Видеонация», и шла она в промежутках между другими передачами или музыкой. Сегодня видео-, а также аудиодневники выходят в прайм-тайм и все больше ис­пользуются как элемент радио- и тележурналов. Они служат поводом для дискуссий и обсуждений серьезных тем серьезными людьми.

Российский проект стартовал в эфире 1 января 2000 года. Именно с этого времени на «Радио России» и на региональных станциях выходит программа «Обыкновенные истории».

Герои, они же авторы передачи, - это самые обыкновенные люди, наши сограждане либо бывшие сограждане, живущие сегодня в зарубе­жье, ближнем или дальнем - не важно, важно, чтобы они говорили по-русски. Почему? Любой дневник (конечно, речь идет не о дневнике, в котором ставят оценки школьные учителя) - это, как правило, разговор с самим собой, разговор откровенный, со своими индивидуальными, неповторимыми интонациями. И в этом смысле, аудиодневник - не исключение, а перевод не оставил бы и следа от таких личностных интона­ций. Поэтому герои должны говорить на языке, понятном большинству наших слушателей.

Вопрос следующий: о чем говорить на этом самом, понятном боль­шинству языке, кому это будет интересно? Вообще-то, это первое, что спрашивают люди, которым предлагается рассказать свою личную исто­рию с тем, чтобы затем она стала публичной, услышанной многомилли­онной аудиторией. А журналисту нужно найти авторов, готовых к такой публичности, и иногда подсказать им нужный ракурс, может быть, наве­сти на тему. Ведь, повторюсь, главные действующие лица этой програм­мы не из тех, к кому обычно журналисты выстраиваются в очередь, это «рядовые граждане», не привыкшие быть в центре внимания СМИ. Ока­залось, что эта ситуация - устранения себя, журналиста, как полноправ­ного автора, разрабатывающего концепцию программы, выбирающего направление беседы, в конце концов, просто задающего вопросы, - ока­залась трудновыполнимой (на первых порах уж точно).

Расскажу о своем опыте. В ноябре 2000 года я была в командировке в Армении, в Ереване. Тогда проект аудиодневников в эфире на «Радио России» еще не стартовал, мы только собирали начальные материалы. Прихожу в дом-музей Сергея Параджанова, зная от коллег, что директор этого музея - личный друг Параджанова и просто очень интересный че­ловек, что в музее бывают не менее интересные люди, что там удивитель­ная неповторимая атомосфера. Прихожу с тем, чтобы предложить дире­ктору записать такой аудиодневник. Представляюсь: я журналист из Мо­сквы, из ФНР и так далее. Про то, для чего пришла, пока ничего не го­ворю. Они - люди, к журналистам привычные, говорят: «Ну, вы пока по­ходите, посмотрите, подумайте, а потом побеседуем!»

Приставили ко мне экскурсовода, он тоже был знаком с Параджано­вым, действительно, было интересно. Проходила я по музею часа два. Потом чай попили, поговорили, казалось бы, обо всем. Чувствую, они ждут от меня, когда вопросы начну задавать по существу - про Параджа­нова, судьбу музея, сегодняшние проблемы и пр. Мне становится как-то не по себе, никак не соображу, а как же мне объяснить, что я не для это­го здесь, что это я им самим предлагаю и вопросы задавать, и отвечать на них. Набравшись мужества (вот честное слово), говорю, так и так, есть такая программа, когда обыкновенные люди, становятся ее авторами. Я вам сейчас объясню, как устроена эта записывающая техника, оставлю ее у вас на несколько дней, потом заберу. А вы уж сами расскажите, толь­ко в микрофон, о том, как вы живете, как работаете в этом замечательном музее и, вообще, пишите то, что хотите, что лично вам кажется инте­ресным и важным. Директор мне возражает: да что обо мне, вот о Парад­жанове говорить надо, вы лучше вопросы задавайте, мы вам все расска­жем. В общем, еще около часа я его убеждала, уговаривала, наконец, он с выражением большого скепсиса в глазах все-таки согласился. Чувство­вала я себя, честно говоря, не очень уютно, почти как авантюристка.

Через день я пришла забирать магнитофон и пленку с записями. А еще через некоторое время на «Радио России» появилась ежедневная (кроме выходных) передача под названием «Обыкновенные истории». И одной из первых прозвучала история директора музея Сергея Параджа­нова.

Надо сказать, что в работе над этим проектом нас ждали чудесные от­крытия, одно за другим. Ну, например, мы опасались, что люди не смогут записать звук радийного качества. Так вот, к примеру, тот самый «пара-джановский» аудиодневник состоял из двух частей: первая, такое кавказ­ское застолье - это репортаж, записанный очень профессионально. Т.е. без «зашкалов», объемный звук. Вторая часть записи была сделана в ти­шине, когда все гости разошлись: жена убирает посуду, о чем-то тихо по-армянски переговаривается с мужем, и его спокойный, усталый голос. Сама передача звучала в эфире около четырех минут, но было ощущение, что ты слушаешь полноценный документальный радиофильм.

Стоит, наверное, сказать отдельно о тех страхах, которые нас пресле­довали в самом начале работы над проектом аудиодневников.

 

Страх №1: «Ури!.. Ури!.. Где у него кнопка?!»

Отдать в непрофессиональные руки профессиональную звукозапи­сывающую технику - это почти, как собственного ребенка сдать в пио­нерский лагерь: наверняка, вернется испорченным. На вопрос, по како­му принципу вы выбирали первых участников для проекта «Видеона­ция», британские продюсеры Би-Би-Си ответили: «По возвратному -пытались оценить, вернется к нам видеокамера, или наши авторы «толк­нут» ее в первый же день». У нас тоже были опасения, но несколько иные: найдет ли какая-нибудь подслеповатая бабушка нужные кнопки на минидискере, не перепутает ли «play» с «record», а вдруг будет исполь­зовать хрупкую аппаратуру не по назначению - как подставку под хро­моногий табурет или как игрушку для внуков. Опасения оказались на­прасными. Более того, наш народ проявил необыкновенную смекалку и такую техническую грамотность, что, прослушивая аудиодневники, про­фессиональные журналисты не верили, что такое качество записи - де­ло рук «непрофи», а такие звуки - не постановка или не готовые спецэффекты. Надо отметить, что журналист, перед тем, как оставить технику для записи дневника, доступно и терпеливо (!) объясняет человеку, как ею пользоваться. Кроме этого, всем авторам раздавались заранее подго­товленные нами памятки-рекомендации «для начинающих репорте­ров»1[18]. Это позволяло людям чувствовать себя более уверенно.

 

Страх № 2: «Против кого дружите?»

Что касается содержательной, «эфирной», части всего этого, мы опасались, что, получив возможность выхода в «большой эфир», наши люди воспользуются ею исключительно для того, чтобы:

•    ругать президента и правительство, губернатора, мэра и пр.;

•    обличать мировой сионизм и пр.;

•    рассказывать в подробностях о своих судебных тяжбах;

•    жаловаться на соседей, просить помощи;

•    передавать приветы далеким и близким родственникам. Короче говоря, мы опасались появления этакой «будки гласности» в радиоэфире. Опасения оказались напрасными, наши сограждане и здесь разрушили журналисткие предубеждения и стереотипы.

 

Что нового узнали мы, журналисты, работая на этой программе?

• Большинство наших сограждан - оптимисты.

•   Большинство считает, что многое в их жизни, судьбе зависит от них самих.

•   Большинство в кого-то влюблено или чем-то увлечено.

•   Большинство обладает прекрасной памятью, рассказывая о собы­тиях своей жизни многолетней давности.

•   Абсолютное большинство людей, как безошибочно подсказывает наше журналистское чутье,  совершенно искренне перед микрофоном.

И на самом деле аудиодневники - довольно интересный и ценный материал для всевозможных социологических анализов и оценок того, что на самом деле заботит и волнует наших современников, что предста­вляют собой россияне.

 

Технология

Поскольку мы выбрали ежедневный режим выхода в эфир этих пе­редач, необходимо было с самого начала наладить бесперебойный кон­вейер: самих «негативов» должно было быть очень много для того, чтобы выбрать из них наиболее интересные. Что сделали мы?

На конкурсных условиях продюсеры ФНР выбрали из довольно большого количества региональных радиостанций пятнадцать. Журна­листы с этих станций готовы были работать над новым форматом, а стан­ции готовы были транслировать аудиодневники в своем эфире. Геогра­фия получилась обширная — от Калининграда до Владивостока, это вы­ражение не фигуральное, и это только то, что касается России. А были еще русскоязычные дневники из Лондона, Рима, Брюсселя, Парижа, Женевы и городов Украины - мы получали их от британских и киевских коллег, поскольку проект был международным. Но вернемся к началу ра­боты над ним.

Пятнадцать российских журналистов каждый месяц присылали нам в Фонд не менее трех негативов неограниченного хронометража. Иногда это были записи продолжительностью минут пять, некоторым разговор­чивым гражданам не хватало и целого минидиска. Продюсеры фонда, кроме собственно аудиозаписей, получали и их расшифровки, иначе ра­зобраться в таком количестве материала было бы невозможно. Эфирное звучание «Обыкновенных историй» - от трех до пяти минут. И вот здесь возникает сложный и очень ответственный момент: что и по каким кри­териям выбрать для эфира? Безусловно, в таком выборе присутствует субъективный фактор - что продюсеру, работающему на этой програм­ме, покажется наиболее интересным, необычным, «цепляющим», звуча­щим. У нас на адиодневниках работают два продюсера, они всегда сове­туются друг с другом, кроме того, эфирный вариант отслушивает глав­ный редактор, т.е. от «вкусовщины» мы постарались застраховаться.

Что касается того, как монтировать негативы аудиодневников. Здесь есть принципиальные содержательные отличия от любого другого мон­тажа. То, что обычно безжалостно «вырезается» в записи - паузы, вздо­хи, всхлипы, повторы, тот самый воздух, которым обычно жертвуют ра­ди динамики звучания - в эфирном варианте дневников, как правило, остается Потому как, кроме того, что говорит человек, не менее важно и то, как он это говорит, важно не сломать его интонации, не подменить его настроения, передать без искажений его «звуковой портрет». Иными словами, после монтажа в дневнике должно остаться то и так, что и как хотел сказать его автор, а не то, что хочет услышать продюсер.

Еще один существенный аспект в работе над подобного рода про­граммой - аспект этический. У нас был один аудиодневник, где герой рассказывал об очень драматичной ситуации, суть которой сводилась к следующему: этот довольно молодой человек отсидел небольшой срок в местах заключения, вернулся домой, и оказалось, что его жена все это время жила с его родным братом. И в настоящий момент (в момент записи) они живут все вместе, т.е. втроем. Разбить этот совсем неромантиче­ский трегольник у главного героя нет ни возможностей, ни сил. Мог бы уехать жить к родителям в деревню, да не получится объяснить им, поче­му один, а не с женой. «Они у меня старенькие, - объясняет этот чело­век, - и позора такого не перенесут, сердце не выдержит». Вот такая ис­тория, рассказанная абсолютно откровенно. Мы сомневались, можно ли давать такую историю в эфир, не повредит ли это самому автору, не ос­ложнит ли еще больше его жизнь. Мы связались с региональным журна­листом, приславшим этот дневник, а тот, в свою очередь, связался с этим самым главным действующим лицом и еще раз спросил: «Вы уверены в том, что действительно хотите, чтобы это прозвучало по радио на всю страну?» Человек сказал, что да, уверен, и более того - чувствует боль­шое облегчение от того, что перестал все переживания держать в себе. «А если это услышат ваши родители?» - «Не услышат, у них в деревне нет радио, а потом, я не называл своего настоящего имени». Только после этого дневник вышел в эфир. Таких перепроверок было достаточно мно­го, наши авторы могли, при желании, не называть свои подлинные име­на. Один раз записавший попросил изменить его голос. Кроме того, ав­тор и после записи мог отказаться от того, чтобы она звучала по радио (региональные журналисты всегда оставляли свои координаты для кон­тактов), и, естественно, мы этот материал в эфир не пускали. В данном случае этический момент становится особенно важным, потому что лю­ди бывают по-настоящему откровенны, когда журналист не присутству­ет во время записи и они остаются наедине с самими собой.

Вообще, авторам аудиодневников предоставлялась не только полная свобода слова, но и свобода выбора наиболее комфортных условий для записи, свобода выбора жанра: монолог, репортаж, интервью, хроника событий - ничто не возбранялось. Вот, например, дневник, который за­писал наш бывший соотечественник, живущий сегодня в Лондоне, по дороге на службу.

 

Дневник велосипедиста (На фоне дороги и проезжающих мимо машин.)

Мы едем, едем, едем (напевает) в далекие края, хорошие соседи... Меня зовут Александр Журавлев. Я уже девять лет работаю и живу в Лондоне. Занимаюсь я внедрением цифровых технологий на Би-Би-Си. Вот, ну а даль­ше идет сюжет, почему я решил ездить на велосипеде. Огромное количест­во людей сделали такой же выбор, как и я, и решили отказаться от не впол­не надежного, тесного, душного общественного транспорта в пользу желез­ного коня. (Характерное для человека, крутящего педали, дыхание.) Вот, когда я еду каждый день на работу, я еду совсем не в одиночестве. Вот сейчас передо мной едет, по крайней мере, трое, сзади меня нагоняет еще двое (тяжело дышит), сейчас беру подъем. Фу-ух. Интересно, что это вот своеобразная психологическая черта британцев — вот я еду на велоси­педе довольно медленно сегодня, не тороплюсь на работу. И разговариваю се­бе под нос, как бы сам с собой, и люди даже ухом не ведут, не обращают на меня ни малейшего внимания. Никто, в общем, ни на кого не обращает вни­мания. Хочешь разговаривать на неизвестном языке сам с собой, едя на ве­лосипеде через Лондон, — пожалуйста, разговаривай!

(Звяк-звяк! - звонок велосипеда.) А это я звоню таксистам, которые собираются здесь на большой площади перед сквером. После полутора лет езды постоянной многие знакомы мне в лицо.

Еще можно сказать о такой заметной, интересной вещи, которую ве­лосипед внес в мою жизнь, — это то, что, когда ты пересаживаешься на два колеса, ты оказываешься гораздо ближе к народной жизни, городской жиз­ни, жизни простецкого Лондона. (Шум оживленного движения на доро­ге.) Вот за те полтора года, что езжу на велосипеде, я уже был свидетелем двух пожаров, в одном из которых я принял активное участие. Я своим ве­лосипедом, задним колесом, разбил стекло в задымленной квартире. Во-о-от. Таким образом, может быть, спас от страшной смерти старушку, ко­торая там металась. Несколько раз я наблюдал драки, но, к счастью, мне удавалось их проскакивать вполне безболезненно. Много разя видел всякие аварии, вступал в различные беседы с людьми, которые меня останавлива­ли, чтобы спросить дорогу. В общем, велосипед - это еще средство некоей социализации здесь, в Лондоне, где с этим не так все просто обстоит для человека иной культуры... (звук притормозившего авто). О-от ты меня пропустил, спасибо тебе...

 

И еще об особенностях

Дать возможность людям, которых с определенной долей условно­сти, можно назвать «маргиналами», представителями наиболее уязви­мых или закрытых социальных групп, или теми, кто находится на стыке разных культур, рассказать о себе и от себя - с самого начала было одной из целей проекта. Инвалиды, заключенные, матери или отцы-одиночки, алкоголики, наркоманы, ВИЧ-положительные, представители сексуаль­ных меньшинств - обыкновенно они попадают в зону журналистского внимания, как некая иллюстрация к проблеме. Ну, например, «настоя­щий инфицированный» - это всегда удачное журналистское «приобре­тение». Звучит довольно цинично, но это так. Сюжет или программа о ВИЧ-инфекции без картинки или голоса ВИЧ-положительного – это неполноценный материал. И говорить он должен обязательно о том, как ему плохо и одиноко, какой он подвергается дискриминации и пр. Приблизительно такая же картина с потребителями наркотиков, заклю­ченными, инвалидами и пр. Но не стоит забывать, что это обыкновен­ные живые люди, и они могут быть интересны именно по этой причине, со своими «бытовыми заморочками», радостями или слабостями. Воз­можно, тот факт, что любой человек интересен сам по себе, а не потому, что он принадлежит к какой-то группе, и делает этот формат особенно заметным среди всего, что звучит сегодня по радио. Вот, например, ау-диодневник (кстати, с него начинались «Обыкновенные истории») быв­шего военного, подполковника. Когда он представился, думалось, что будет рассказывать о проблемах, существующих в армии, о своей службе в ней, в общем, о чем угодно, только не о том, о чем рассказывал на са­мом деле.

 

Дневник полковника

Раз-раз-раз (пробует микрофон). Можно начинать. Зовут меня Радченко Геннадий Александрович. Сегодня, 30 сентября 2000 года, исполняет­ся 20 лет с тех пор, как в этот день в 1980 году, в 19 часов 00 минут кур­сант Военного Краснознаменного института им. Можайского пошел бес­платно в цирк, и не пошел, а прорвался и познакомился на галерке со своей будущей супругой Светланой. На протяжении двадцати лет мы каждый год отмечаем этот праздник. Вот и сегодня, как всегда, мы приготовили тор­тики любимые, собрали всех детишек, у меня их немножко, всего лишь че­тырнадцать, ну двоих мы не считаем, они взрослые, а вместе — шестнад­цать. Одиннадцать мальчиков и пять девочек. Вот такая наша маленькая семейка получилась в результате той роковой встречи.

(Характерный шум легкого застолья, история рассказывается како­му-то гостю, по всей видимости.)

ОН: Мамуль, ну ты расскажи, что вчера за день-то был...

ОНА: А ты не рассказал ?

ОН: Ну мало ли, может, я чего-нибудь сочинил! (Лет на фоне болтают.)

ОНА: Вчера, 30 сентября, двадцать лет, как мы с Генкой познакоми­лись.

ОН (перебивая): Это я с тобой, ты со мной не собиралась знакомиться.

ОНА: А я что, не участвовала, что ли ?

ОН: Ты? Ты сидела с малыми и смотрела цирк, а я, бедный курсант, прибежал, забыла, что ли?

ОНА: А мне мои девчонки на работе подарили в подарок - Алешке  было три или четыре - подарили билеты в цирк.

ОН: А у меня по плану было посещение цирка. Ну, у меня все было по пла­ну, вся жизнь по плану расписана, человек военный - в этот день нужно бы­ло в цирк...

ОНА: Мы с ребятами сидим, подходит к нам такой курсант в сапогах, безбилетный! Говорит: «Девушка, давайте я вашего малыша на руки возь­му». Ну, что, пусть возьмет.

ОН (смеется): А за мной погоня внизу, бегают ищут курсанта, кото­рый пробежал без билета.

ОНА: Мы сидим, а у меня денег ни копейки. Все - пирожные, мороже­ное, а мои дети крутят так головами, тоже хочется чего-нибудь съесть. Он пошел, нам купил мороженое...

ОН: Смотрю, ничего так, симпатичная! (Смех.)

ОНА: А в конце цирка пошел одежду нам получить, там же народу - тыщи! Как я с двумя ребятами?!.. Потом на трамвай посадил нас, потом домой довез, так мы с ним и познакомились.

ОН: Еще и телефончик взял. На следующее воскресенье пообещал, что приду к детишкам, отведу их в зоопарк. Слово сдержал! (Смеется.) Ну и ни­чего, так оно все пошло, пошло, пошло, вот уже двадцать лет так идет, двадцать лет...

 

А вот еще один дневник, записанный обыкновенным пожилым че­ловеком, москвичом на пенсии. На тему пенсии (но не ее невыплат и пр.) он и рассуждает.

 

Дневник москвича

Судари и сударыни, здравствуйте! Сегодня с вами буду говорить я. Зо­вут меня Николай Николаевич, мне идет шестьдесят шестой год, три года я уже пенсионер. Сижу дома из-за болезни ног, и радиус моего действия -150 метров. От дома, конечно. До этого я работал инженером-конструк­тором в авиации, прошел путь от рядового конструктора до руководителя небольшого института, был, как нынче говорят, трудоголиком. Как сказал поэт: «...теперь на пенсии, надомник, пишу свой скучный мешу ар».

Как же жить на пенсии инвалидному трудоголику, привыкшему рабо­тать по двенадцать-шестнадцать часов в сутки?Нет, я не о пенсии, пен­сия есть, жена и дочь работают, помогают. Я о том, чем заполнить жизнь, чтобы достойно для человека встретить неизбежное, какие возможности у меня есть для решения этого трудного вопроса, чем я располагаю? Во-первых, и это главное, лучшим моим другом, надежнейшим, это женой. Евгения Григорьевна - терпеливый и надежный друг, сейчас я вас с ней поз­накомлю:

-    Женя! Жень!

-    Да, Коленька?

-    Можно тебя на минуточку?

-    Можно.

-    Скажи, пожалуйста, что у нас сегодня на ужин?

-    На ужин у нас сегодня печенка с макаронами.

-    Как, опять с макаронами?

-    Вчера была картошка!

-    Ах, извини, пожалуйста, спасибо...

-    И салатик.

-    О, прекрасно! Спасибо, Жень! (Жена, смеется.)

      Музыкальная перебивка

 

Есть у меня такой прекрасный источник информации, как радио. Слушаю я его с детства, еще с черных тарелок, назывались они репродукторы, были такие. Теперь слушаю приемник неплохой. Слушаю «Радио России», вот оно у меня сейчас (звук поиска радиочастоты, звучит фрагмент эфира «Радио Рос­сии»), слушаю также радио «Маяк» (поиск по шкале и фрагмент песни), иногда слушаю еще «Эхо Москвы», но редко, там мне мешает реклама.

Да, и вот, наконец, мое главное средство общения с миром, не знаю, чтобы я делал без него, - это мой персональный компьютер. Хорошо, что я его в свое время купил. У меня нет ни машины, ни дачи, но вот эта персо­налка позволяет мне общаться со всем миром. Благодаря ему я узнаю ново­сти, есть у меня очень интересные друзья по интернету, участвую в разных конференциях, обмениваюсь мыслями, живу...

А вот интервью с автором этого аудиодневника, которое помещено на сайте ФНР.

 

ФНР:

Николай Николаевич, какова была ваша первая реакция на пред­ложение записать репортаж о себе?

НН:

Подумал, что ответ пенсионера мало кому интересен.

ФНР:

Не испугались ли вы, узнав, что самому придется работать с техникой, не волновались ли ? Насколько это было сложно ?

НН:

 Нет, не испугался. Но сначала мне очень быстро объясняли, поэто­му было сложно, пока я сам не разобрался в каких-то азах работы именно с этим магнитофоном.

ФНР:

Некоторые не верят, что непрофессионал может так качест­венно записывать звуки...

НН:

Это совсем не сложно, если освоил микрофон.

ФНР:

Трудно было говорить без наводящих вопросов журналиста?

НН:

По избранной мной самим теме — не трудно.

ФНР:

Как бы Вы оценили свой уровень искренности? Не было ли наи-гранности, не хотели ли Вы казаться лучше, чем есть, перед микрофоном ?

НН:

Мне казалось, что я был искренен. Но со стороны виднее. Судить слушателю и редактору. А стихи — искренни всегда, но редактор их выре­зал. (Извините, но времени программы не хватило! - Редактор.)

ФНР:

Не было ли сомнений такого рода: почему я должен быть откро­венным на всю страну и рассказывать о личном?

НН:

Были сомнения (см. выше). Потом подумал, что все должны быть готовы подвести итоги жизни. Это, помнится, и разрешило сомнения.

ФНР:

Хотели ли бы Вы повторить этот опыт?

НН:

Пожалуй, да. Но при условиях:

а) подробного описания работы на магнитофоне;

б) выбора темы, которая меня сейчас волнует. Например: армия, аль­тернативная наука, РАН как зажимщик науки, стихи;

в) видимо, побольше времени — хотя бы до 10 минут.

 

И в заключение

Полный архив  отредактированных аудиозаписей на украинском и русском языках сейчас находится в Европейском медиа-институте, в Дюссельдорфе. Это 500 часов аудиозаписей в формате MPЗ,  сохраненных на компакт-дисках, так что мысли наших соотечественников, зафикси­рованные на рубеже тысячелетий, теперь останутся в истории.

В 2001 году проект российских и украинских аудиодневников был представлен на Нью-Йоркском радиофестивале и стал обладателем бронзовой медали. Смеем предположить, что подобный формат радио­программ рассматривается профессиональным сообществом как пер­спективный, и более того, он уже в «мейнстриме» международного ра­диопространства. Впрочем, в этом вы можете убедиться сами, прочитав главу «О; лахома как она есть...»

 

Памятка автору аудиодневника

Цель радиопроекта «Наедине с микрофоном» - дать людям, чьи го­лоса редко слышны в эфире, возможность рассказать о себе своими сло­вами, в естественной для них обстановке, при минимальном участии про­фессиональных журналистов. Мы предлагаем вам сделать это в форме аудиодневника - регулярных записей на магнитофонную пленку, кото­рые вы будете делать самостоятельно в течение определенного периода времени. Мы хотим услышать рассказ о повседневных событиях вашей жизни, об отношениях с окружающими вас людьми и с государством, ва­ши мысли по поводу этих событий и взаимоотношений. Ваша роль в про­екте исключительно важна: вы автор и звукорежиссер передачи, а жур­налист - ваш соавтор и помощник. В этой памятке вы найдете:

1.  Несколько полезных технических советов по использованию мини диск-рекордеров.

2.  Как вести аудиодневник.

Несколько полезных технических советов

1. Пусть вас не пугает обилие кнопок на аппаратуре; опыт - де­ло наживное. На самом деле освоить минидиск-рекордер не сложнее, чем, скажем, стиральную машину или телевизор. Наш журналист пока­жет вам, как пользоваться магнитофоном, и вы сможете попрактиковаться в его присутствии. Когда вы останетесь наедине с микрофоном, попрактикуйтесь еще немного, прежде чем начать записывать аудио-
дневник. Если что-то не получается, сверьтесь еще раз с памяткой «Ми­нидиск-рекордер для «чайников» и с инструкциями, как готовиться к записи. Если и после этого будут проблемы, свяжитесь с журналистом - он/она всегда вам помогут.

2. Старайтесь записывать в наушниках. Так вы сможете контролировать качество записи. Если вам неудобно писать в наушниках, вас смущает собственный голос (хотя, это дело привычки), пишите без них.

Но! Обязательно сделайте пробную запись - первые 1-2 минуты в на­ушниках, вы убедитесь в том, что запись действительно происходит, ус­лышите, какой звуковой фон ее сопровождает. Когда убедитесь, что все в порядке, что внешний фон не заглушает ваш голос, можно писать без
наушников.

3. Старайтесь записывать в относительно тихом помещении, без музыкального фона, радио, телевизора. Если это помогает вам расска­зать вашу историю, можно делать записи в комнате, где находятся дру­гие люди и не очень громко друг с другом разговаривают, а также вне помещения - на улице, в парке и.т.д. Главное, чтобы не было очень шум­но. Но, если вы хотите что-то продемонстрировать шумом, например, как жутко громыхает стройка за вашим окном, то запишите шум отдель­но, а потом, в более тихом помещении, прокомментируйте его.

4. Если вы все же считаете нужным сделать запись в шумном по­мещении или на оживленной улице с большим количеством машин, по­ставьте регулятор уровня записи на 2-3 и держите  микрофон очень близко ко рту. Но такой записи не должно быть слишком много, иначе
ее будет трудно слушать впоследствии.

 

Как вести аудиодневник

1. В начале работы над своим дневником обязательно представь­тесь несколькими фразами: имя, фамилия, возраст, где живете, чем за­нимаетесь; жизненные обстоятельства, которые отличают вас от других (если таковые имеются), и, если это необходимо, - короткая «предысто­рия» вашей истории.

2. Представьте себе, что вы ведете ваш дневник для друга, а не для абстрактных радиослушателей. Будьте как можно более честными, не старайтесь ничего приукрасить. Не переживайте, если вам не сразу уда­стся раскрепоститься перед микрофоном, - это совершенно естественно.

3. Ни в коем случае не записывайте заранее на бумаге то, что вы хотите сказать, - это  будет звучать крайне вымученно и неестественно. Аудиодневник - это не обычный дневник, прочитанный вслух перед микрофоном.

4. Не ждите, пока у вас будет «нужное» настроение, чтобы сделать запись в дневнике. Весь смысл в том, что разные записи в дневнике бу­дут фиксировать разные настроения и эмоции - они моментально отра­зятся на вашем голосе.

5. Перед тем, как начать свежую запись в дневнике, особенно в но­вом месте, включите минидиск-рекордер и пишите в течение 20 секунд звуковую атмосферу того места, где вы находитесь. Когда выначнете писать в наушниках, вы сразу почувствуете, насколько одна зву­ковая среда отличается от другой (к примеру, квартира от улицы, школь­ный коридор от вагона движущегося поезда). Запись чистой «атмосферы» поможет журналистам редактировать ваш дневник.

6. В начале каждой новой звукозаписи обязательно укажите дату, время, где вы делаете очередную запись (особенно если вы делаете ее в новом месте), и постарайтесь описать, где вы находитесь и что вы де­лаете. Например: Сегодня четверг, 25 июля, 3 часа дня. Я сижу у откры­того окна в своей комнате, только что закончила уборку - на письменном столе просто неестественная чистота. Погода ужасная, льет дождь, но настроение у меня не такое уж плохое - сегодня утром, наконец, пришло письмо... и.т.д. И не забудьте до этого записать атмосферу! Дождь будет очень хорошо слышен на пленке и поможет «нарисовать картину» звуком.

7. Еще о «рисовании картины звуком»: пусть у вас войдет в при­вычку записывать различные звуки, которые имеют отношение к ва­шей истории или помогают создать звуковой образ места, где вы запи­сываете дневник (лай собаки, звякание чашек, шелест газетных стра­ниц, ваши шаги, детские голоса и пение птиц в парке).

8. Дневник не обязательно записывать, сидя на стуле и держа перед собой микрофон. Вы можете записывать свои мысли в динамике (по до­ роге куда-то, убирая в квартире), положив магнитофон, скажем, в кар­ман и держа микрофон в одной руке, либо прикрепив «петличку» за эле­мент одежды, скажем, на воротник или лацкан пиджака. Еще один вариант: и магнитофон, и микрофон лежат на столе, обе руки свободны, что­ бы, к примеру, открывать конверт и одновременно делать запись в днев­
нике. Только не забудьте о том, что:

•  микрофонный шнур не должен болтаться - на пленке будет треск;

•  вы должны комментировать свои действия. Пример: (Звук шагов.) Я сейчас поднимаюсь по лестнице к почтовому ящику - уже неделю жду письма, интересно, придет оно сегодня или нет? Я уже просто извелась. Сейчас я открою ящик... (Пауза, звякание ключей.) В данном случае магнитофон у вас может быть в кармане, микрофон - в левой руке.

9. То, что вы ведете дневник, не означает, что в нем должны быть ис­ключительно ваши монологи. Не бойтесь вводить новые голоса. Если, скажем, вы записываете дневник на кухне, где мама моет посуду, мож­но представить маму и - если вы считаете нужным - задать ей вопрос или попросить высказать свое мнение по какому-то поводу. «Я сейчас на кухне, тарелки грохочут - это мама моет посуду. Мама, как ты думаешь, это письмо что-нибудь изменит?» Или: если вы собрались в компании,
можете попросить ваших друзей высказаться по определенному поводу. Только не забудьте их коротко представить: «Это мой друг Миша...

10. Еще одна возможность разнообразить ваш дневник - это запи­сать себя в общении с другими людьми: родственниками, друзьями, коллегами, социальными работниками и т.д. Технически это можно сде­лать, включив магнитофон на запись и положив микрофон на стол. Но ни в коем случае не надо делать это тайно! Честно предупредите всех «участников», что будете записывать. Пример: если вам приходится по­стоянно ухаживать за больным родственником, положите магнитофон с микрофоном на стол в комнате и запишите ваш обычный разговор: ска­жем, вы спрашиваете, хочет ли он чай, что приготовить на завтра, при­нял ли он лекарство и т.д.

11. Не записывайте поверх предыдущих записей, даже если вам не все в них нравится - вы можете стереть настоящие «изюминки». Вся прелесть аудиодневников в том, что они будут звучать немного шерохо­вато, но непосредственно - не так, как передачи, записанные в студии по готовому сценарию. Тем не менее, если вы закашлялись, или вам что-то помешало и пришлось повторить на пленке фразу - не беспокойтесь, при редактировании это будет вырезано.

И ЕЩЕ РАЗ ПО ПОРЯДКУ

1. Настройте минидиск-рекордер, с уже вставленным в него мини­ диском, на запись.

2. Если это ваша первая запись в дневник - представьтесь.

3. В начале каждой последующей записи записывайте приблизи­тельно 20 секунд звуковой атмосферы.

4. После этого не забудьте назвать дату, день недели, место, где вы записываете; описать его.

5. Старайтесь записывать интересные звуки, которые помогут рас­сказать вашу историю.

6. Пишите других людей, обязательно предупредив их об этом.

7. Если вы вовлекаете в разговор других людей, обязательно пред­ставьте или обрисуйте их, или пусть они это сделают сами.

Спасибо за участие в проекте. Желаем удачи!

 

Геннадий СЫРКОВ

продюсер ФНР

 

ИЩИ, КОМУ НЕВЫГОДНО!

Метод актуализации информационного сообщения в социальной журналистике

 

Случай из практики

Однажды мне понадобилось срочно дополнить выпуск передачи «Сделано - сказано» какой-нибудь новостью. Разумеется, прежде всего интересной, но было у меня еще одно требование: до записи в студии времени оставалось немного, и поэтому хотелось, чтобы новость была уже «почти готовой», то есть не требующей серьезной переделки. Открыв электронную почту и просмотрев свежий выпуск Агентства социальной информации (АСИ), я быстро нашел подходящее сообщение:

 

КонфОП разработала законопроект о всеобщей обязательной йодификации соли

Москва, 6 ноября. В России, как и во многих других странах, наблю­дается сильный природный дефицит йода. Однако непрерывное прове­дение программ профилактики привело к полной ликвидации йододефи-цитных заболеваний (ЙДЗ) в таких странах, как Швейцария, Австрия, Норвегия, Швеция, Чехия и других. Ситуация в России близка к катаст­рофической, что связано с разрушением тщательно отлаженной в совет­ское время системы контроля за проведением йодной профилактики, со­кращением производства йодированной соли, отсутствием в аптеках до­ступных препаратов, содержащих йод. Потребность россиян в йодиро­ванной соли сейчас покрывается не более чем на 20 %. Самые распро­страненные последствия йододефицита: эндемический зоб, узловые но­вообразования и рак, гипотиреоз (замедление обмена обществ), нару­шение развития центральной нервной системы и формирование умст­венной отсталости вплоть до явного кретинизма, снижение умственной и физической работоспособности у взрослых и детей, снижение рожда­емости и жизнеспособности потомства, повышения поглощения радио­активного йода при ядерных катастрофах. В качестве универсального и высокоэкономичного метода ликвидации ЙДЗ КонфОП при поддержке ЮНИСЕФ и ВОЗ предлагают всеобщее йодирование соли. Соль потреб­ляется практически всеми людьми примерно в одинаковом количестве примерно в течение всего года. Добавление йодата калия не придает со­ли необычного вкуса и запаха, технология йодирования проста и доступ­на практически всем производителям, йодирование увеличивает цену не более чем на 5% (от 10 копеек до рубля за килограмм). Контроль каче­ства йодированной соли легко осуществлять на уровне производства, поставок, торговли и потребления. Кроме того, передозировка йода при употреблении такой соли невозможна.

 

Отметим, в тексте никак не подтверждается информация, заявлен­ная в заголовке: а именно то, что КонфОП оформила свои предложения в виде законопроекта. И, конечно, для радио это слишком длинное и многословное сообщение.

В остальном же новость была просто замечательной: во-первых, ак­туальной, поскольку затрагивает проблему здоровья всех россиян. Во-вторых, составленной достаточно подробно - не был забыт даже пресло­вутый «опыт других стран», в данном случае, впрочем, совершенно уме­стный. Так что работа с текстом предстояла нетрудная: кое-что уточнить, сократить и подправить, убрав все второстепенное.

И вдруг... когда я показал эту новость корреспонденту Алене Кислициной, с которой мы вместе работали над передачей, она, быстро про­бежав глазами текст, идею всеобщей йодификации бесшабашно «зару­била»:

- Да, но ведь у некоторых людей аллергия на йод. Я знаю это совер­шенно точно.

Оп!!! Хорошая новость, но лишенная даже намека на конфликт, вдруг обнаружила в себе скрытую проблему! Дальнейшее было делом техники, точнее, журналисткой технологии: несмотря на цейтнот, я по­звонил разработчикам законопроекта, и они подтвердили, что такая про­блема существует, хотя и касается ничтожного процента людей. На мой закономерный вопрос - как же им все-таки быть, если эра всеобщей йо­дификации в России наступит? - я получил совершенно неожиданный ответ: возможно, для аллергиков «чистая» соль будет отпускаться без ре­цепта в аптеке! По крайней мере, специалисты КонфОП видят в этом од­но из возможных решений проблемы.

Повесив трубку, я испытывал самое настоящее наслаждение. Какой интересный нюанс, и какой неожиданный поворот темы!

И я был уверен, что не все журналисты, обратившие внимание на эту новость, сумели докопаться до того, что нашли мы.

 

С точки зрения теории: что это было?

Признаюсь, я имею склонность, даже слабость, к наукообразным формулировкам. То маленькое происшествие, которое я только что опи­сал (а правильнее сказать - то маленькое открытие, которое мы с Аленой сделали), я называю «актуализацией информационного сообщения». Да, именно такая работа была проделана: после того, как удалось выяснить все подробности, новость, несомненно, стала «горячее», актуальнее. В ней обнаружился и конфликт, и совершенно нетривиальный способ его разрешения (что может быть лучше для журналистов?).

Чтобы стало еще понятнее, приведу другое название метода: поиск скрытого значения (актуальности) в информационном сообщении. Фор­мулировка, конечно, такая же наукообразная, но в отличие от первой, содержит подчеркнутое, прямое указание на суть метода: мы ищем тот важный смысл, значение новости, которое скрыто, не очевидно.

Теперь, я полагаю, проблем с пониманием этого термина - актуали­зация информационного сообщения - у вас не возникнет.

В журналистике, я считаю, и не только информационной, - это вы­сший пилотаж. Умение увидеть то самое скрытое значение информации важно, например, интервьюерам: именно на этом, во многом, основано искусство задавать острые и неожиданные вопросы, а только одной гра­жданской смелости здесь отнюдь не достаточно.

 

С точки зрения практики: как это делать?

Я позволю себе рискованное утверждение: умению актуализировать материал, находить скрытое значение в тривиальном сообщении нау­читься, по большому счету, нельзя. Почти нельзя.

Дело в том, что такой метод представляет собой сложную аналитиче­скую работу, а к этому - я убежден - надо иметь некую генетическую предрасположенность. Приведенный выше пример с сообщением о йодопрофилактике совершенно не показателен: открытие второго актуаль­ного пласта произошло случайно, благодаря лишь осведомленности кор­респондента. А ведь она могла бы и не знать об аллергии на йод, как не знают этого тысячи образованных людей.

И упрекнуть в этом - нельзя.

И все же, пожалуй, можно выстроить некий алгоритм действий, рас­крывающих сущность актуализации как метода. Хотя бы в самых общих чертах - иначе какой же это метод, если нет механизма его реализации?

Лично у меня такой работе предшествует довольно парадоксальная ситуация: я недоволен какой-то новостью, но отложить ее в сторону, что­бы взяться за другую, почему-то не хочется. Вот реальное сообщение, с которым я когда-то работал:

 

В мурманской области открылись бесплатные столовые для детей

Мурманск, 12 октября. Мурманское отделение Российского общест­ва Красного Креста открыло в Ленинском округе Мурманска бесплатную столовую для детей. Деньги на питание юных мурманчан выделил нор­вежский Красный Крест в рамках программы «Красный Крест за здоро­вье россиян». Теперь 50 ребят из малообеспеченных семей, а также больные туберкулезом пять дней в неделю будут получать бесплатные обеды. Такие же благотворительные учреждения уже в ближайшее вре­мя начнут работать и в других округах города, а также в городах и рай­онах области. «Пока финансирование бесплатных обедов предусмотре­но до конца года, - сказал специалист мурманского отделения Россий­ского общества Красного Креста Владимир Рубан. - Но среди мурман­ских предпринимателей появились желающие оказать материальную поддержку этому начинанию. Так, руководитель одной из крупных ком­паний предложил перевести деньги на счет детской столовой».

 

Ничего более стоящего в тот момент у меня больше не было, а по­добных по качеству новостей - сколько угодно. И передо мной встала проблема, так хорошо знакомая многим информационщикам в период «безрыбья»:

- С одной стороны, новость, конечно, важная, - убеждал я себя, -благотворители бесплатно кормят детей... все-таки позитивная инфор­мация... Но с другой стороны - уж больно все как-то безыскусно и скуч­но... Может быть, сделать материал о проблеме финансирования?...

Я представлял сообщение о столовых уже звучащим в эфире и видел, что это будет неинтересно. В сомнениях я отправился пить кофе, а потом курить.

Следующий этап «мучительных раздумий» начался с исходной точ­ки: вернувшись в офис, я сел за стол и решил еще раз перечитать текст, рассчитывая, что какой-то пропущенный факт или фактик наведет меня на умную мысль.

Ничего стоящего я, конечно, так и не вычитал, но что-то в голове уже забрезжило: может быть, рассказать подробно о том, чем детей кор­мят?

Подумав, я отказался от этой мысли, все-таки не самой удачной. Я отчетливо осознавал, что ищу достаточно нетривиальный ход, и был аб­солютно уверен в том, что он возможен. Взбудораженный, я вновь побежал в курилку, на этот раз уже целенаправленно: подумать. Честное сло­во, уже не помню, где именно меня постигла идея спросить:

- Учитывают ли мурманские благотворители гастрономические пристрастия своих маленьких клиентов? Или действуют по принципу «дареному коню в зубы не смотрят»? Ведь не секрет, что многие дети в еде капризны. Они упорно не хотят есть то, что взрослые считают вкус­ной и полезной пищей. Родители со вкусами родного ребенка худо-бед­но считаются, а чужие дяди и тети?!

Я побежал звонить в Мурманск. Не буду подробно пересказывать ре­зультаты своих телефонных изысканий, скажу коротко: учитывают!

Мне кажется, что сама постановка такого вопроса уже обострила ма­териал.

 

Сырков:

Мурманское отделение Российского общества Красного Креста откры­ло недавно в Мурманске еще одну бесплатную столовую для детей. Посе­щать ее смогут ребята из семей с небольшим достатком, а также те, кто контактирует с больными туберкулезом. Сейчас в области таких столовых четыре, а скоро их будет в несколько раз больше.

Справка:

В ноябре при финансовой поддержке норвежского Красного Креста от­кроется еще десять благотворительных столовых для детей, и общее их ко­личество достигнет четырнадцати. Кроме того, еще четыре таких столо­вых будут созданы на средства международного фонда «Курск» в так назы­ваемых ЗАТО - закрытых административно-территориальных образова­ниях. Это Снежногорск, Североморск, Заозерск и Видяево.

Сырков:

Один обед в таких столовых стоит 25рублей. Любая мать хорошо зна­ет, что накормить ребенка - не так-то просто. Большинство детей не очень-то любят ту пищу, которую взрослые считают вкусной и полезной, и это обстоятельство нередко становится причиной весьма драматичных семейных сцен. Учитывают ли мурманские благотворители гастрономиче­ские капризы своих маленьких клиентов, или - действуют по принципу «да­реному коню зубы не смотрят» ? Чтобы получить ответ, мы позвонили в Мурманск.

Гудок телефона:

Пленка:

Рубан Владимир Алексеевич, руководитель отдела благотворительных столовых мурманской областной организации Красного Креста. Ну, конеч­но, учитывается. Скажем, мясные если блюда, стараются делать больше котлеты, тефтели, что дети, в общем-то, любят. (ОТБИВКА) Меньше -гречневая каша, которую они не едят. И молочные супы они не очень хорошо кушают. (ОТБИВКА) То есть, как правило, это так: салат какой-нибудь, первое блюдо, суп или борщ там, второе блюдо, компот или чай, и булочка или какая-нибудь выпечка, или пирожок там. Вот.

 

А теперь сравним первый сюжет (о йодопрофилактике) и второй (о благотворительной столовой). История актуализирования (если так можно сказать) того и другого не похожи, но есть ли что-то общее, что можно было бы возвести в ранг универсального метода? Есть!

 

Универсальных подход: ищите недовольных

Ищи, кому это выгодно, - эта знаменитая формула римского права как нельзя лучше описывает смысл работы тех журналистов, кто занима­ется расследованиями, пишет на политические, экономические и другие «важные» темы. В социальной журналистике, я считаю, гораздо чаще применим другой принцип: «ищи тех, кому это невыгодно». Или иначе - «ищи тех, кто будет не доволен».

И вот он-то, этот принцип, и может быть назван методом актуализа­ции. Действительно, все сходится: как бы ни была хороша и необходима йодопрофилактика, но есть люди, которым она принесет только пробле­мы. Какими бы нужными ни были благотворительные столовые, но и ими можно быть недовольным. Потенциальные недовольные могут быть всегда - и чем неожиданнее будет это недовольство, тем более ориги­нальным получится ракурс проблемы.

Попробуем применить и закрепить это наше «новое знание» еще на одном примере:

 

Свердловское отделение всероссийского общества глухих планирует создать центр сурдопереводческих услуг

Екатеринбург, 12 февраля. В Доме культуры Всероссийского обще­ства глухих в будущем может открыться Центр сурдопереводческих ус­луг. Для реализации этого проекта Свердловское отделение ВОГ пода­ло заявку на конкурс, организованный столичным правлением организа­ции. В качестве награды победитель получит комплект специальной ап­паратуры и мебели для нормального функционирования центра. По сло­вам председателя правления Свердловского областного отделения ВОГ Людмилы Черемера, самые актуальные проблемы, которые их подопеч­ные пытаются решить с помощью сурдопереводчиков, связаны с получением медицинских и юридических услуг, особенно с трудоустройством. Прежде из-за финансовых трудностей в штате организации числились лишь 2 сурдопереводчика, которые обслуживали и горожан, и жителей области. Теперь их будет 3 - необходимые для этого средства выделило Свердловское областное Министерство социальной защиты в рамках одной из программ социальной поддержки населения.

 

Перед нами - типичная «социальная» новость: важное для опреде­ленной группы людей событие, которое, скорее всего, других слушате­лей или читателей оставит равнодушными. И я бы не рискнул их упрек­нуть в несознательности. Увы, таково изложение материала - тягуче-вязкое и однородное, как казеиновый клей, и (о достоверности сравне­ния могу только предполагать) - такое же малосъедобное.

И мое личное стойкое ощущение: в обсуждаемом тексте нет чего-то главного, словно редактор или корреспондент специально убрали оттуда самую важную информацию, оставив лишь второстепенные (хотя, мо­жет, и необходимые) детали, и получилась новость из обрезков. В общем, это полуфабрикат.

Как можно актуализировать такое сообщение?

Попробуем применить наш метод: поищем «недовольных». Точнее, я бы сказал так: вполне могут быть люди, которые назовут решение о со­здании центра сурдопереводчиков «идеей хорошей, но до конца не про­думанной». Кто это может быть?

Все мы, безусловно, знаем о существовании такого понятия как «врачебная тайна». Сурдопереводчику, хотя бы раз или два сходившему с глухим человеком на прием к доктору, неизбежно станут известны мно­гие подробности «медицинской карты» своего клиента. Уже догадывае­тесь - что дальше?

Значит, первым недовольным может быть сам глухой человек: при­сутствие «третьего» в медицинском кабинете неудобно, а в ряде случаев и просто нежелательно. И это не надуманная проблема! В конце концов - возьмем крайний вариант - у человека может быть СПИД или ВИЧ-инфекция. А интимный осмотр у проктолога? Аргументы подобного ро­да можно приводить бесконечно. Представьте себя в такой ситуации - и вам хватит одного из них.

Интересно то, что «недовольным» будет и врач районной поликли­ники, ведь для него понятие «врачебная тайна» - не пустой звук, за ее со­хранение он несет юридическую ответственность. И наверняка хотел бы быть уверенным, что «утечки информации» не произойдет (как потом докажешь, что в кабинете был третий)? А такая «мелочь»: будет ли учитываться пол или возраст сурдопере­водчика в зависимости от пола и возраста пациента? Лично мне, напри­мер, не все равно, в чьем присутствии снимать брюки!

Сходные проблемы возникнут и у нотариуса: тайна завещания -столь же незыблемый постулат в правовой системе, как и презумпция невиновности. Я не могу представить, что при юридическом оформле­нии того, что станет потом «последней волей покойного», будет присут­ствовать посторонний. Это, конечно, немыслимо, ни о какой тайне в данном случае речь идти не может. Вот о чем, по моему мнению, в дан­ном случае нужно непременно говорить.

У журналиста есть право сформулировать эти вопросы, и, получив ответы специалистов (тех же «недовольных» врачей, нотариусов, глухих, а также сурдопереводчиков и, разумеется, инициаторов создания цент­ра), представить их общественности, аудитории своей радиостанции или своей газеты.

Самое замечательное: даже если выяснится, что никаких проблем здесь на самом деле нет, все приведенные выше аргументы изначально ошибочны - как журналист Вы все равно выиграете, выиграет Ваш ма­териал. Потому что вы сформулировали и предложили на обсуждение проблему, и в Вашем материале появилась драматургия конфликта; по­тому что эта проблема достаточна нетривиального содержания, и при­влекает внимание своей новизной.

Я думаю, социальный журналист не должен бояться того, что его первоначальные подозрения окажутся опровергнутыми: ведь когда мы находим у себя признаки смертельного заболевания и понуро плетемся на прием к врачу, мы же не расстраиваемся, узнав, что все опасения бы­ли напрасными? И кто из врачей упрекнет нас в том, что мы из мухи раз­дули слона? Скорее одобрят, потому что мы продемонстрировали забот­ливое отношение к своему здоровью. Врачи это любят. И уж точно, что все люди любят, когда кто-то о них заботится и думает.

А разве не то же самое делаем мы, когда ищем «недовольных»?

 

Дмитрий ГУБИН

политический обозреватель «Радио России»

 

ЧУТЬ ПОВЫШЕ БЕГЕМОТА ЧУТЬ ПОНИЖЕ АКРОБАТА

Ток-шоу на радио

 

Мне очень приятно рассказать вам о жанре, которого не существует, например, в такой обожающей слушать радио стране, как Великобрита­ния. Ток-шоу (talk show) - это американский термин. И в Англии, если вы спросите о популярных ток-шоу на радио, вас попросту не поймут. Там есть «фоун-ин программ» (phone-in programme) - разговор со слу­шателями в прямом эфире. А если в студию и приглашаются гости, то все равно главный акцент делается на телефонных звонках. И главная забо­та продюсеров таких программ - не столько поиск интересных героев, сколько выбор актуальной темы. Послушайте на Би-Би-Си такого презентера, как Робин Ластиг[19] - а любой ведущий, что в Америке, что в Ве­ликобритании, называется «презентер» (presenter) - и вы увидите, как он такую тему, как распад «Спайс Герлз», совершенно блестяще, виртуозно превращает в феерию, где люди ругаются, кричат, излагают свой взгляд на проблему. Это, собственно, то, что касается терминов.

Теперь об идеологии и технологии. Есть английский, то есть несмеш­ной, но точный, анекдот. Молодой человек приходит к врачу и говорит: «Доктор, как сделать так, чтобы в личной жизни гарантировать себя от неудачи? Какую таблеточку принять?» На что доктор отвечает: «Ну, ви­дите ли, голубчик, существует, конечно, виагра. Но для начала неплохо бы влюбиться». Так вот, успех ток-шоу, как, впрочем, и любой другой программы, зависит, по большому счету, от внутренней идеологии, на которую лишь затем нанизывается технология.

Приемы, о которых я вам сегодня расскажу, не универсальны. Вы можете сами придумать не хуже. И вообще, ужас в том, что даже те технологии, которыми обладают такие презентеры, как Игорь Кириллов, на мастер-классе которого я как-то присутствовал, или Сергей Доренко, -это технологии, созданные ими под себя. Вы будете смотреть на них, как на картинку в Русском музее: вот висит хорошая работа, она мне очень нравится, но я другой художник, и я буду писать по-другому.

О чем мы будем говорить сначала? Прежде всего - о месте ведущего в общем строю. Второе - о факторах успеха. Третье - о планировании. А о технологии мы будем говорить между прочим, размазывая ее, как масло, по горькой слезой орошенному хлебу нашей профессиональной идеоло­гии.

0 месте ведущего. Когда-то Арт Бухвальд[20] довольно четко определил место писателя в Соединенных Штатах Америки - соответственно, то же можно сказать и о месте писателя (журналиста) сейчас в России: «Чуть повыше бегемота, чуть пониже акробата». Не нужно строить иллюзий по поводу нашей профессии. Она не самая почетная и не самая уважаемая, но, однако, и не самая убогая. Мы занимаемся тем, что развлекаем пуб­лику. Мы, действительно, повыше бегемота - мы можем делать те па,  которые бегемоту недоступны. Но мы пониже акробата, потому что ак­робат развлекает публику куда более успешно и куда более технично.

Цель, задача, назначение презентера, ведущего программы, шоуме­на - называйте его как угодно - не мешать прохождению информации, ес­ли это информационная программа, и второе - развлекать публику. В идеале вы должны совмещать эти две позиции. Если старички, слушая ваш эфир с Починком, который рассказывает о новом пенсионном зако­нодательстве, хотят узнать, коснется оно их или нет, дайте министру чет­ко все разложить по полочкам. И можно вообще не вмешиваться, это бу­дет удачное ток-шоу.

По максимуму - вы должны развлекать. Вы - платные клоуны. Чем больше вы - олеги поповы, тем больше вам платят, тем больше у вас шансов найти работу. О том, что мы выполняем функцию развлечения, делая жизнь нескучной, всегда следует помнить.

Кирилл Набутов когда-то сказал: «Успех ток-шоу порой зависит от одного вовремя сказанного «ага». Набутов, если не ошибаюсь, в декабре 1996 года привел в «Адамово яблоко» в качестве Деда Мороза (в бороде, шубе, с посохом) Владимира Анатольевича Яковлева, фигуранта двух или трех уголовных расследований, губернатора Санкт-Петербурга. Ну, Яковлев, на мой взгляд, человек бесконечно скучный в разговоре. Так вот, Набутов построил шоу на том, что никто не мог до последнего мо­мента понять, кто же, собственно говоря, скрывается под маской Деда Мороза. И все смотрели, не отрываясь.

Успех ток-шоу можно сделать, на чем угодно. Однако, с моей точки зрения, существует определенная шкала факторов, которая может по­влиять на рейтинг вашей программы.

Первое - это общественный интерес к вашему герою на данный мо­мент. От выбора гостя, я считаю, зависит девяносто процентов удачи. Ведущий может быть косноязычным, заикой, он вообще может быть не­мым, но, если вы ухитрились уговорить и усадить перед микрофоном то­го человека, о котором все говорят, вас будут слушать, у вас будет рей­тинг.

Если взглянуть непредвзято на Светлану Сорокину - обаятельную женщину, отличную журналистку, но такую как бы немного унылую ве­дущую «Героя дня» на НТВ, с бесконечными «а еще вот, о чем хочу вас спросить» (что, вообще-то, в нашей речи должно быть запрещено) - то можно понять, что феноменальный рейтинг «Героя дня» строился на от­личной работе продюсерской группы. Сорокиной «подтаскивали» имен­но тех людей, о который в тот день действительно все говорили.

Второе - умение героя говорить. В девяноста процентах случаев вы не сможете получить человека, имя которого сегодня у всех на устах. Тогда нужно выбирать персону по принципу умения складно излагать мысли. Валерия Новодворская сделает эфир привлекательным в любом случае, потому что она блестящий оратор. Даниил Дандурей, социолог СМИ и главный редактор «Искусства кино», - тоже. Если у вас есть выбор меж­ду людьми официальными, занимающими высокие должности, но скуч­но, занудно говорящими, и людьми, виртуозно владеющими словом, но не обремененными высокими титулами, - приглашайте вторых. Не при­глашайте Геннадия Селезнева. Позовите лучше Ирину Хакамаду, она го­ворит (при прочих равных) ярче и сильнее. Любовь Слиску пригласите -она любопытный сама по себе человек, может при случае и кулаком по столу вдарить. Я привожу примеры на уровне Москвы, но переведите это на реалии своего региона, и успех вам обеспечен.

Третий фактор, с моей точки зрения, - степень подготовленности ведущего. У меня было два диких случая в эфире. Один - с Виктором Илюхиным, другой - с Гейдаром Джемалем (это председатель Исламско­го комитета России). Когда ко мне на программу приходил Илюхин, у меня был на руках опубликованный «Новой газетой» совершенно фанта­стический документ за его подписью: отрицательное заключение на Закон «О запрете фашистской символики в России». То есть Илюхин фак­тически подписался под тем, что запрещать фашистскую символику в России не надо. И вот я первые десять минут сыпал ему комплименты, говорил, какой он милый, замечательный, дивный.

Я потом задал воп­рос:

«Я вот чего-то не понимаю, передо мной документ - отрицательное заключение на Закон «О запрете фашистской символики», где сказано, что свастика - это древний рунический знак, что он идет от славянских кор­ней. И подпись почему-то стоит ваша... Вас подставили? Ну, скажите, подставили ведь?»

Илюхин сразу:

«Понимаете, в чем дело, у председателя думского комитета есть определенные обязанности... А вот депутат Щекочихин...»

 Я:

«Что? Яне знаю этого Щекочихина, я вижу только вашу под­пись. Ваша?»

Илюхин:

«Понимаете, я обязан как председатель...»

Я:

«Так. Подписывали или нет? Да, или нет ?»

Илюхин:

«Да, я поставил подпись».

Я:

«Позвольте, уважаемые слушатели, еще раз напомнить, что сегодня гос­тем нашей программы является Виктор Илюхин, который только что зая­вил, что фашистскую символику в России не следует запрещать».

Илюхин:

«Яэтого не говорил!»

Я:

«Конечно, нет, вы это молча подписали».

 Илюхин, по-моему, так и не понял, что случилось в эфире. Перед ним рассыпали комплименты десять минут в начале и пять минут в конце. Но между этими минутами прогремел взрыв. Все, что было необходимо для произ­водства взрывчатки, - это документы, взятые в открытой печати.

С Гейдаром Джемалем произошла сходная история. Джемаль - вир­туозный софист, который при помощи словесных уловок, известных еще со времен Аристотелевых силлогизмов, будет доказывать, что черное -это зеленое, причем абсолютно желтое. Что Всемирный торговый центр взорвали не фанатики-террористы, а ЦРУ и ФСБ по просьбе Моссада. Причем, будет сыпать фактами, аргументами по принципу: «Всем пре­красно известно, что...» Готовясь к эфиру, я раздобыл - опять же из са­мых обычных открытых источников - тексты некоторых выступлений Джемаля, включая избирательные листовки (а он пытался пройти в Гос­думу в трогательном единении как раз с Илюхиным).

И каждый раз, ко­гда Гейдар Джемаль проникновенно говорил что-то типа:

«Ну вы же зна­ете, что у спецслужб Израиля есть специальный фонд на проведение прово­каций...»,

я отвечал:

«Что вы говорите! Нет, не знаю... Но вот передо мной листовка, подписанная вашим именем, в которой вы призываете к включению России в мусульманское государство под названием Великий Ха­лифат - вы ее сами писали?»

Гейдар: «Яне совсем...».

Я: «Позвольте тогда процитировать точно по тексту,..»

И так двадцать пять минут подряд. Он был в ярости, он кричал, что я перевираю его слова, но я опять цити­ровал из доступных, легко проверяемых источников. Выписки из всех газет были под рукой. Итак, третье - это даже не личный стиль ведения программы, а уровень вашей подготовленности.

На четвертое место я ставлю все-таки личность ведущего и его обая­ние. Есть масса людей, которые сделали карьеру на отрицательном оба­янии. Пример - Сергей Доренко. Или - Александр Невзоров. Чем боль­ше вы будете сами собой, тем больше у вас шансов на успех. Вы можете быть какими угодно, но не притворяйтесь, не пытайтесь быть другими. Если вы скромны, будьте скромниками, если умны - умниками, если вы зануда, будьте занудой: «Нет, все-таки извините, ну почему вы так и не ответили на мой вопрос? Я уже пятый с половиной раз спрашиваю...» И вас все будут слушать: вот это гаденыш, ну, он же всех их достал, он из них вытягивает все, что можно, вот это молодец. И на этом можно сде­лать карьеру.

Пятое - реактивность ведущего. Это не имеет уже никакого отноше­ния ни к подготовке, ни к личности презентера, это просто скорость мозговой реакции на происходящее. Нельзя какие-то вещи пропускать. Шоу, особенно в прямом эфире, развивается здесь и сейчас. В вашу га­вань заходят корабли. Извольте либо дать приветственный салют, либо потопить какое-то из суденышек. Ну, простенький пример. Ваш гость оговаривается.

Он произносит: «Владимир Ильич Путин».

Вы реагируе­те: «Извините, в каком все-таки смысле Путин - Владимир Ильич? То­же вечно живой? Или вы требуете вынести его из Кремля?»

Потом вы по­можете человеку выкарабкаться, если он этого достоин, но пропускать такое нельзя, вы обязаны как-либо реагировать, иначе публика начнет это делать за вас не всегда самым удачным образом.

И на последнее место я ставлю структуру, форму программы. Это вся­кие специфически радийные «прибамбасы» и «фишечки», формально отличающие ваше шоу от других. Это может быть интерактив, это могут быть разговоры со слушателями. Когда-то я сделал программу, она назы­валась «Персона грата», она до сих пор идет ежедневно по «Радио Рос­сии», и ведет ее мой коллега Виталий Ушканов. А начиналось все четыре года назад. Представьте - Первый концерт Чайковского, Гилельс за роя­лем: бум! бум! Такая вот заставочка примерно была сочинена: весомо и торжественно, потому что формат поначалу был в час величиной. И что­бы под это фортепиано с оркестром все не заснули, были придуманы не­сколько «фишечек»: например, досье на гостя, которое зачитывала спе­циально обученная девушка, и блиц-опрос под финальный джингл.

Блиц - замечательная штука: его нужно проводить так, чтобы у гос­тя не было времени на раздумье. Блиц давал феноменальные результаты. Однажды на передачу пришел Александр Рар - тогда он был, по-моему, просто сотрудником Немецкого общества внешней политики, а сейчас он автор книжки про Путина под названием «Немец в Кремле».

Так вот, заканчивался эфир, оставалось меньше минуты,

я объявил блиц и спро­сил:

«Александр, какие три слова должен выучить русский, приезжающий в Германию?»

Pap: «Ordnung, Ordnung und Ordnung!»

Я: «Что это значит?»

Рар: «Порядок, порядок и еще раз порядок!»

Я: «Какие три слова должен вы­учить немец, приезжающий впервые в Россию ?»

Рар: «Achtung, Achtung und Achtung!»

Я: «Спасибо, перевод не нужен...»

 Вопросы для блица придумы­ваются заранее, они очень быстро задаются - пинг-понг, это всегда очень симпатично. Но все равно по степени влияния на популярность программы подобные бантики-рюшечки - на последнем месте.

Возьмите, к примеру, Ларри Кинга. Что он там делает у себя? Ларри Кинг, которому сейчас будут платить семь-восемь миллионов долларов в год плюс персональный самолет? Кто-нибудь видел «Ларри Кинг лайв» по CNN? Я вас умоляю, посмотрите: можно кассету купить, можно через спутниковое телевидение посмотреть или через Интернет. Так вот, этот Ларри Кинг, этот старый плохой мальчик, в таких вот немодных черных роговых очках и широченных алых подтяжках, с вечно приспущенным галстуком, когда-то начинал карьеру с того, что вышел в эфир в програм­ме новостей, долго перед камерами изучал бумаги, не обращая никакого внимания ни на сходящего с ума режиссера, ни на зрителей, - а потом швырнул все бумаги прямо в экран: «Ну, нет у меня для вас сегодня но­востей!» - и вышел из студии. На следующий день об этом говорила вся Америка. Сейчас Ларри Кинг ведет очень простое по форме шоу: один на один, с рекламными вставками. Но он безумно реактивен, он бесконеч­но ироничен - со мной пару раз была просто истерика от смеха. Однаж­ды к нему пришел, если не ошибаюсь, кто-то из зоопарка, сначала дос­тал черепаху из кармана, потом откуда-то из-под полы вытащил пингви­на. «О, как он идет, он мне напоминает сенатора со Среднего Запада. Ска­жите, а у него тоже проблемы с недвижимостью и чистой совестью? И в благодарность за строительные подряды ему тоже приводят бесплатно девушек-пингвинок ?» - спрашивает невозмутимо Ларри Кинг. Даже если вы не знаете английского языка - просто посмотрите, как делает свою про­грамму Кинг.

Вот я вам перечислил факторы успеха ток-шоу: от выбора героя и умения гостя говорить до выбора формы программы. И какой вывод из этого мы можем сделать? Кто самый главный на ток-шоу? От кого зави­сит успех? Оп! Кто сказал «продюсер»? Пять баллов! По большому счету (только никому не говорите, иначе вас уволят), ведущего можно вообще выкинуть с ток-шоу. Он там фигура не первая, а вторая - только в том случае, если он Ларри Кинг. Самый главный на ток-шоу - это продюсер. Ни один западный журналист вас не поймет, если вы скажете, что рабо­таете без продюсера. Человек, который выбирает, кого пригласить в эфир, который думает, каким информационным трюком можно развлечь публику, который отслеживает сетку новостей и событий, называется продюсер. Продюсер не клоун, продюсер - это человек, который реаль­но делает рейтинг и деньги. Он сам не веселит публику, но обеспечивает все, чтобы профессиональный клоун провел эфир в угоду аудитории. Ес­ли у вас нет продюсера, вы вынуждены превращаться в него сами.

А еще продюсер определяет тип ток-шоу. Это тоже важно. С моей точки зрения, ток-шоу условно делятся на две группы: информационные и развлекательные. Есть третий вариант - смешанные, миксовые ток-шоу (это то, чем я занимаюсь). Вот здесь начинаются различия. Эти различия не в том, что здесь мы больше хихикаем, а здесь больше голубцы прода­ем, - а в том, что мы по-разному к разному тип программ готовимся.

Для информационного ток-шоу источники информации, простите за тавтологию, - это, прежде всего, информационные агентства. В те времена, когда я вел маленькое шоу в рамках программы «Вести» на РТР, был один примечательный случай. В «Вестях» поменялось руководство, пришел Раф Шакиров со своей газетной командой из «Коммерсанта». И вдруг вбегает один коммерсантовский малый с воплем: «Взорвали!!! Дом!!!» Я говорю: «Где?» - «В Самаре, еще нигде этого сообщения нет, это наш «коммерсантовский» инсайд!» - то есть информация, получен­ная из собственных источников. А происходило это тогда, когда гремели взрывы в Москве. Мы судорожно смотрим информагентства, рядом си­дит одна из самых потрясающих женщин нашей страны Нелли Петкова и спокойно так говорит: «Не суетись, дыши ровно». Я же думаю: о госпо­ди, у меня сегодня вечером самарский губернатор Титов в эфире, как это «не суетись», может, он прокомментирует, а, может, в Самару улетит -эфир сорвется!». Через пять минут Петкова говорит: «Пойдем кофейку попьем и покурим». Я: «Неля, ты чего?! Дом взорвали!» Она отвечает: «Малыш, отдохни! Если информагентства не передали о взрыве в Сама­ре в течение десяти минут после того, как получен инсайд, это означает следующее: два алкоголика в пригороде напились и не закрыли кран с га­зом. Об этом нам сообщат через 15 минут. Как раз успеем вернуться.» Че­рез четверть часа мы возвращаемся - и, действительно, появляется ин­формация: взрывом разрушена квартира в пригороде Самары. Престаре­лая пара, склонная, по сведениям соседей, к алкоголю, скорее, всего не перекрыла газ и прикурила... Значит, информагентства - первый и глав­ный источник.

Второе. Годится сюда же, для информационных ток-шоу, - календарь событий. Существуют очень дорогостоящие программные продук­ты, которые позволяют не только отслеживать информагентства, но и собирать сведения о грядущих событиях и строить собственное планиро­вание. Но в принципе, если этого нет, то составляйте такие календари са­ми. Сбрасывайте в компьютер: сегодня на совещании у Касьянова было объявлено, что сроки его визита во Владимирскую область передвигают­ся на конец зимы, - и планируйте передачу эдак на 26 февраля.

Для меня очень часто источником информации бывают газеты. Иногда, как Ларри Кинг, хочется заорать: «Ну, нет у меня для вас ново­стей!!! Не из чего делать шоу, ну, ничего не происходит!!!» Однажды в та­ком отчаянии я бежал по улице, понимая, что рушится все, что через не­сколько часов у меня - ничем не заполненный эфир. По пути купил «Коммерсант»: «Боже мой! День рождения Ирины Родниной. 50 лет ей исполняется!» Мы Роднину вытащили (прислали машину) с ледового ба­ла, где ее чествовали, и сделали прямой эфир, который я начал словами, что на балу сейчас веселье, и никто не заметил, что принцесса исчезла, не оставив даже туфельки... У нас все получилось. Помогла газета. А в ка­лендаре событий это не значилось.

Так планируются программы информационные. Каковы же источ­ники информации для развлекательного шоу?

Я вам очень советую просматривать цветные глянцевые журналы. Во-первых, это приятно и бодрит: там можно узнать много неожиданного. Так, в «глянце» я прочитал, что в Архангельске живет мужик, который построил шестнадцатиэтажный деревянный небоскреб на собственном участке. Там только лифта нет, серьезно. Я рассказал об этом архангело­городцам, а они удивляются: «Откуда ты знаешь?» Я отвечаю: «Плейбой» почитываю». Просматривайте «глянец», там есть интересные темы, лю­бопытные повороты именно для развлекательных шоу.

Разговоры, которые идут по городу, тоже могут подкинуть информа­ционный повод для программы. Скажем, идут пересуды о переносе бара­холки и строительстве на ее месте какого-нибудь торгового центра. Это достаточно больная тема, чтобы не пройти мимо нее в эфире региональ­ного радио. Вообще, ездите не только в трамваях, но и в такси. Водители вам такое порасскажут!

Личный опыт, знакомства, телепрограммы, как ни странно, тоже могут стать источниками информации для развлекательного шоу. Одна­жды по какому-то телеканалу я видел потрясающую программу о том, как дайвингисты Новый год под водой встречают. Они на дне бассейна елку поставили, целовались и, что самое удивительное, шампанское пили - под водой. Вот это совершенно невероятное зрелище меня сильно вдохновило, чтобы сделать радиошоу с людьми, необычно встречающи­ми праздники.

Теперь о смешанных шоу. Это самый распространенный тип разго­ворной программы на радио. У вас нет сильной информационной служ­бы, чтобы завалить вас фактами и деталями и обеспечить выход ежеднев­ного информационного шоу. И развлекательную программу, в силу тех или иных причин, вы готовить каждый день не можете. (Мне, например, в свое время очень хотелось вести развлекательное ток-шоу под названи­ем «Как вы теперь поживаете?» - о том, что происходит с советскими звездами сейчас. Как поживают те, кто был когда-то кумиром? Что с Бо­рисом Васильевым? Чем он занимается, есть ли у него деньги? Когда ему жить интереснее было? Мне жутко хотелось сделать такую программу, но не было команды, которая могла бы это потянуть.) И вот, как результат - микс, смешанного типа шоу.

Какие источники информации для микс-шоу годятся? Все те же, о которых мы говорили. Плюс еще несколько. Я вам настоятельно реко­мендую завести гербарий с листьями со всех веток власти, чтобы у вас был полный перечень разных региональных и муниципальных служб. У ме­ня есть такой список министерств. И, когда отчаяние и проза жизни ду­шат меня, я говорю: а что-то у нас давно не было в эфире министра Шев­ченко. Что у нас с реформой здравоохранения? Клиники у нас в ужасаю­щем состоянии, а не позвонить ли нам Шевченко? Это не срабатывает в 90% случаев, вам морочат голову и просят позвонить «на следующей не­деле» - но, надеюсь, в регионах с этим проще. А иногда можно просто тупо идти напролом, набирая подряд телефонные номера. У меня, при ежедневном эфире, порой другого выхода нет. Пять дней в неделю я дол­жен кого-то приглашать, и тогда я просто листаю блокнот с телефонами и натыкаюсь, скажем, на имя первого замминистра культуры Натальи Дементьевой. И тут вспоминаю, что в Петропавловской крепости проис­ходит страшенный скандал, трудовой коллектив хочет сбросить с раска­та в Неву директора за бездуховный популизм, так что неплохо бы Ната­лью Леонидовну пригласить и поговорить... Ну, скажем, о том, почему научные сотрудники музеев умеют просить деньги, но не умеют их зара­батывать? И должны ли они уметь зарабатывать?

Умоляю вас, сдувайте пылинки с тех, кто вам может всегда по перво­му зову поставлять гостей. Есть в одной дивной партии девочка, милая, хорошая, прилежная, но вечно все путающая и исполняющая с точно­стью до наоборот. Она не знает, например, что помимо сенатора Сергея Попова есть депутат Сергей Попов, она путает сенатора Маргелова с сенатором Маркеловым, - но в итоге каким-то чудесным образом приво­дит в эфир именно того, кто сейчас нужнее. Если бы я не был женат, то женился бы на ней фиктивным браком - просто для того, чтобы обеспе­чить непрерывную наполняемость программы. Честное слово! Всегда де­лает не то, но всегда делает - это ли не мечта!

Дальше я немножко разбегусь мыслью по древу. Тут последует мой монолог типа «100 полезных советов, как сделать хорошее ток-шоу и не сойти с ума от усталости».

Вам нужно иметь запас «консервов». «Консервами» на радио и на те­левидении называется смонтированная запись, которую можно поста­вить в любую минуту, прикрывая сорвавшийся прямой эфир.

Был со мной однажды «несчастный случай на производстве». Я при­шел работать в программу «Вести», которой быстро и эффективно требо­валось раскрутить нового ведущего мини-ток-шоу в своей структуре, конкретно: меня. Способ раскрутки на телевидении и радио существует один и тот же. Его хорошо сформулировал, если не ошибаюсь, Владимир Познер. Он сказал, что если по телевизору в одно и то же время показы­вать голую задницу, то, конечно, первый месяц все будут страшно возму­щены, на второй месяц привыкнут, а на третий начнут узнавать на улице и просить автограф. Таким образом, частота появления в эфире является первым камнем в фундаменте вашего рейтинга. Положительного, отри­цательного - не важно. Худший рейтинг - это отсутствие рейтинга. И я не просто так говорю: в «Вестях» со мной, действительно, творился не­прерывный несчастный случай, ибо я вынужден был выходить в эфир шесть раз в неделю. Это страшная вещь, поверьте. К тому же, нельзя бы­ло ставить повторы: это же телевидение, информационная программа и все такое. И та же Нелли Петкова заставляла меня делать «консервы». Она говорила: «Ну, пригласи человека из Росгидрометцентра, он расска­жет, что будет с погодой. У нас сорвется Березовский в прямом эфире, зато будет Гидрометцентр. А про погоду на выходные всем послушать ин­тересно». Я вам крайне рекомендую иметь запас «консервов» - записан­ных программ, интересных всегда, безотносительно ко времени года, су­ток и так далее.

Еще одна важная вещь: перебор или недобор информации как метод подготовки. Был у меня такой случай. Готовился я к Геннадию Зюганову. Это был первый Зюганов в моей жизни. Знаете, это - как первая девуш­ка, как первый дантист: первый Зюганов в твоей жизни. Ни первый Жи­риновский, ни первый Явлинский уже так не волнуют. И я готовился к эфиру - не соврать бы - дня три. Я не ел, не спал, я изучил сто сорок страниц его биографии. Дивный, например, придумал вопрос: Геннадий Андреевич, когда вы работали в Орловском обкоме партии, ведь вы же запрещали в пионерских лагерях ставить записи Высоцкого? Что же сей­час говорите, что любите его «Охоту на волков»? Я знал все: что он пос­ле школы не поступал в институт, потому что его любимая девушка была на год младше, и он ждал, когда она окончит школу, чтобы они могли по­жениться; что он окончил школу с серебряной медалью; что он лучше всех бегал на лыжах; что он всегда давал списывать. Много, чего я изу­чил. Но это был перебор. У меня был довольно плохой эфир, потому что я все, как ФСБ, знал о нем. А применительно к той теме, которую мы об­суждали, не нужно было знать все про Зюганова. Нужно было оставить простор для самой темы. И, если честно, я предпочитаю работать немно­жечко на недоборе информации. Это к тому, что не нервничайте, если вам кажется, будто вы не готовы к экзамену по истории КПСС. Пошли­те историю КПСС к чертовой бабушке. Ни один человек никогда не бы­вает полностью готов к экзамену. Если у вас существует понимание того, что вам нужно услышать от собеседника, этого достаточно. Узнайте что-нибудь новенькое на эфире. Бифштекс (на мой вкус) должен быть с кро­вью. Хотя это не значит, что его надо подавать сырым.

Сейчас я вам одну запись дам послушать. Она коротенькая. У вас были, есть и будут такие эфиры, когда вам звонят и говорят: «У тебя се­годня в эфире вот тот-то». Ты отвечаешь: «Одну секундочку, я сегодня планировал встретиться с приехавшим к нам в город на гастроли Иоси­фом Кобзоном!» Тебе: «Ты со сво*ш!Собзрном песенки после попоешь, а в эфире у тебя будет вот тот-то. Все понял? Выполняй». Это называется «навяленный гость». И вот этой «воблы» иногда бывает избыточное ко­личество. Если вам предстоит конкретная, информационная тема для обсуждения, придется готовиться со всеми возможными ухищрениями.

Так вот, об этой коротенькой записи... Однажды обозреватель Нико­лай Карлович Сванидзе, попивая кофе с председателем ВГТРК Михаи­лом Ефимовичем Швыдким, обмолвился, что в Россию приехал Предсе­датель Законодательного собрания Словакии Йозеф Мигаш - между прочим, добрый знакомый самого Сванидзе. Мигаш будет в Кузбассе, а потом вернется в Москву. Так что, при желании, можно с ним сделать программу. Михаил Ефимович Швыдкой позвонил главного редактору «Вестей» Алексею Владимировичу Абакумову и сказал, что нужно сде­лать такую программу. В итоге я был поставлен перед фактом: «У тебя се­годня Мигаш в программе» - «В честь чего, почему?!» - «Разгаааворчи-ки!? Шагом - арш!» Вот у меня два часа до эфира, и я не понимаю, на кой нам сдалось это Законодательное собрание при всем дружественном к Словакии расположении. В отчаянии звоню нашему собкору в Чехии. И вдруг выясняется, что Мигаш приехал не просто так, на самом деле он собирается расторгнуть сделку, согласно которой Россия погашает свой долг перед Словакией ракетными комплексами. Словаки вступают в НАТО, им больше не нужно наше оружие, и Мигаш намерен прервать все прежние договоренности. А долг собирается брать с нас рублями и углем, ради чего, собственно, и поехал в Кузбасс. В прессе же об этом не было ни строчки. Я до сих пор горжусь этим эфиром. Это чисто инфор­мационная программа, может быть, и не столь интересная широкому зрителю, но я горжусь тем, что Мигаш, в итоге, создал новость прямо в эфире.

 

ПЛЕНКА:

Губин:

Я надеюсь, что Вы приехали в Кузбасс не только с Аманом Тулеевым по­играть в снежки. Какие переговоры вы вели в Кузбассе, и чего вам удалось достичь?

Мигаш:

Мы пришли за качественным углем, который в этой области, и догово­рились, что они готовы поставлять в Словакию за 40 миллионов долларов угля, и это можно было считать от задолженности России к Словакии.

Губин:

Правильно ли я вас понял, что «живыми» деньгами Словакия за него пла­тить не будет?

Мигаш:

Да, вы правильно поняли.

Губин:

Но ведь в начале года <экс-президент > Владимир Мечиар заявил о том, что он готов принять в уплату нашего долга в один миллиард поставки воору­жения. Речь шла о поставках зенитно-ракетных комплексов С-300 на сум­му в 150 миллионов долларов, что все-таки в четыре раза больше, чем сто­имость поставок угля, о которых вы договорились. Скажите, вам что, рус­ское вооружение больше не нужно?

Мигаш:

Мы не против русского оружия, но нам нужно особенно сейчас энерго­носители, уголь, ядерное топливо, газ... <...>

Губин:

Вы искусный дипломат, я оценил это ваше умение, но все-таки как быть с поставками вооружения? Вы можете сказать определенно: они бу­дут продолжены в счет погашения нашего долга или не будут?Да или нет?

Мигаш (после паузы):

Нет.

Губин:

Сегодня утром состоялась ваша встреча со спикером нижней палаты Российского Парламента Геннадием Селезневым, который всегда заявляет одно: мы будем категорически против вступления стран бывшего восточ­ного союза в НАТО. Вы обсуждали эту тему с Геннадием Селезневым сего­дня?

Мигаш:

Об этой теме мы говорили, хочу сказать, что ориентация Словакии на европейские структуры - это принципиальная вещь, это наше решение. Но, с другой стороны, хочу сказать: не надо, чтобы Россия ревновала на наши отношения с европейскими структурами, потому что, так как мы счита­ем приоритетом эти отношения, одновременно мы считаем приоритетом отношения с Россией. И мы хотим быть примером хороших словацко-рос­сийских отношений для остальных среди европейских стран. И самое инте­ресное, что этого же хотят и россияне.

Губин:

Но в российском парламенте большинство, как вы знаете, принадле­жит коммунистам. А коммунисты говорят: «Знаете, что такое ориента­ция на Запад? Это очень простые вещи: падение уровня населения, реформы, которые как ножом по сердцу приходятся». И ведь то же самое происходит в Словакии. Девальвирована словацкая крона на 20%, резко выросли тарифы для населения. Что вы говорите, ох, этим дотошным словацким журнали­стам, которые задают вам столь же неприятные вопросы?

Мигаш:

Надо лучше управлять государством внутри себя. Не надо ссылаться на какие-то другие страны или европейские структуры. Нам надо быть луч­шим хозяином.

Губин:

Для рядового россиянина вступление большой европейской страны в Ев­ропейский Союз означает одну простую вещь: закончится время безвизово­го въезда в Словакию. Мы вынуждены будем получать визы и, самое главное, еще и платить за них. А что вы можете сказать: режим безвизового въез­да в Словакию сохранится?

Мигаш:

<...> ...Надо готовиться к тем условиям, когда уже будем членами Ев­ропейского Союза, но я хочу сказать, что надо это сделать тогда и таким способом, чтобы это не мешало человеческим, торговым отношениям меж­ду Словакией и Россией.

Губин:

Пан председатель, вы могли бы ответить гораздо более коротко: да или нет? В течение ближайшего года россияне начнут получать визы или не начнут?

Мигаш:

Я думаю, что это не так актуально.

Губин:

За последние годы товарооборот между нашими странами упал при­мерно на 20%. Есть ли хоть один положительный факт, который вы, как козырь, можете положить на стол в доказательство того, что у наших отношений экономических есть перспектива?

Мигаш:

Повторю, я хочу сказать, что много договоров, но нам не надо столько бумажных тигров, нам надо...

Губин:

Покажите хоть одного живого, пожалуйста...

Мигаш:

Такого тигра я видел в Омске.

Губин:

Это завод «Матадоромскшина»?                         

Мигаш:

Да, там производят наши хорошие шины, и вчера договорились, что объем производства будет повышаться на 30-40%, это со всем обновлением техники, технологии, что надо капиталовложения и с вашей стороны и с нашей стороны. Это не бумажный тигр, это настоящий и реальный.

Губин:

<...> В план вашей поездки входит посещение пивоваренного завода в Хамовниках. Скажите, вы собираетесь оплачивать долг России перед Сло­вакией поставками российского, московского пива или вам просто хочет­ся выпить российского пива, которое многие сегодня считают лучшим в мире?

Мигаш:

Ну, это как раз второй тигр, не бумажный, а реальный, что на москов­ском пивзаводе делается очень качественное, самое лучшее пиво по техно­логии, по спецподготовке наших специалистов. Это пиво совместное, это как раз пример хорошего сотрудничества между Россией и Словакией.

Губин:

Спасибо вам большое, пан председатель. Мне остается лишь пожа­леть, что в нашей студии нет двух кружек пива, мы бы их, несомненно, под­няли в эфире и сказали бы друг другу: «На здоровье!»

 

Вот такая маленькая программа, гость, как вы видите, изначально не был актуален, но, тем не менее, новости прозвучали: визовый режим вводиться не будет, и прежние договоренности по поставкам ракетных комплексов отменены.

Еще одна важная для нашей профессии проблема. Что лучше для жж-шоу - запись или прямой эфир? Я лично сторонник прямого эфира. Потому что это драйв, потому что все очень честно, потому что, когда вы поминаете всуе чью-то маму в эфире, нужно как-то из этой ситуации выкручиваться. При записи всегда есть соблазн, которым все пользуются, остановиться и начать снова. Но есть ряд случаев, когда в прямом эфире ' человеком разговаривать невозможно. С Юрием Щекочихиным будете встречаться - только в записи. Он человек очень интересный, но он зажимается. Еще иногда нужна бывает запись, когда вы знаете, что у челове­ка есть эффект детонации (он несколько раз повторяет одно и то же слово). Такие штуки на эфире производят впечатление грязи.

Если вы ведете прямой эфир, настаивайте, костьми ложитесь, чтобы была обратная связь с аудиторией. Я сейчас опишу оптимальную ситуацию со звонками слушателей, которой никогда ни у кого не будет, но тем ю менее. Великобритания, Би-Би-Си, выходит в эфир Робин Ластиг, потрясающе держит ритм, обращается по имени к каждому позвонившему, все у него логично выстраивается. Я думаю: Боже мой, как у него все здорово! Как это он легко так выстраивает динамику, драматургию! Но это обманчивая простота. Ластиг работает по четкой технологии. Строится все так: за три часа до выхода программы на Би-Би-Си анонсирует­ся тема и указывается номер многоканального телефона, по которому в те часы будут приниматься звонки. Дальше работает shift, смена. Бригада девочек-телефонисток принимает звонки и заполняет карточку на каждого звонящего: телефон, фамилия, имя, в чем состоит точка зрения. Это все поступает продюсеру, и он уже отбирает самые интересные мнения. Например, тема была: переработка отходов очень полезна для на-uero душевного спокойствия, но очень вредна для окружающей среды. И люди звонили:

 

-    Я думаю, что нужно утилизировать отходы, иначе они покроют всю землю!

-    А я этим профессионально занималась, и на самом деле это гораздо Ьроже, чем просто закапывать в землю не переработанное!

 

И продюсер все это заранее разводит и выстраивает логику эфирного конфликта. Дальше начинается программа. Телефонистки набирают всех этих людей и просят их быть на связи. Звонки за счет корпорации. Согда идут программы Всемирной службы Би-Би-Си, можно слышать людей со всего мира. То есть там соединяют с Нигерией, Японией, с лю­бой страной, где их слышат. И перед презентером стоит монитор, и веду­щий знает, кто у него сейчас на связи, кто будет следующий, и кто о чем скажет.

Это в идеале. Реальная же ситуация такова, что у вас, в лучшем слу­чае, сидит редактор на телефоне, в худшем, - вообще никто не занима­ется звонками. Значит, пробуйте своими силами, какими только возмож­но, кого-то все-таки на телефон сажать.

При подготовке старайтесь всегда достать биографию гостя. Скажем, приходит к вам красавец-депутат Максим Коробов, седой, спортивный, поджарый, носит шикарные пиджаки, под ними дивные свитера, быв­ший афганец, будет говорить о системе обязательного государственного страхования. В студии, за пару минут до эфира, заглядываешь в свои бу­маги, и - как бы невзначай, вслух: «Когда вы были вице-президентом банка «Российский дефолт»... м-м-м простите, «Российский кредит» вы тоже носили свитера или все же галстуки?» Человек хохочет, а вы уже по­нимаете, как он будет реагировать на шуточки, подколки.

Всегда узнавайте какие-то детальки из жизни гостя. Возможно, вы­яснится, что эта вот тетя - вылитая фрекен Бок - с которой вам предсто­ит беседовать в эфире и которая после приватизации плодоовощной ба­зы № 5 контролирует 25% российского рынка бананов, потеряла 16-лет­нюю дочь и после этого все деньги отдает на лечение детей от лейкемии. Этот личный контакт очень важен, он позволяет балансировать между дозволенным и недозволенным.

Еще одна важная в подготовке вещь - звонки противникам ваших гостей. Я никогда, например, не стеснялся перед встречей с Хакамадой позвонить Глазьеву. Если кто забыл, это - главный экономический идео­лог КПРФ, а в прошлом - министр внешнеэкономических связей. Он всегда посоветует: «А спросите Хакамаду еще вот о чем... Она же в СПС, там Чубайс деньги на СПС выделяет. Вот спросите: Ирина Муцуовна, почему РАО ЕЭС вкладывает девяносто миллионов долларов в строи­тельство нового офисного здания, еще девяносто - на покупку РенТВ, и при этом жалуется на нехватку средств и требует повышать тарифы?»

И наоборот: когда у меня была встреча с Зюгановым, я звонил Яв­линскому. И тот, действительно, мне что-то такое говорил, чего бы я сам не придумал, потому что он был в этой схватке. Перед программой я все­гда честно предупреждаю гостя, что звонил его противникам.

Серьезный момент - экстремальные ситуации в эфире. Что делать, если человек в эфире (по телефону или нет) начинает ругаться матом? Это редко, но бывает. Но всегда можно вывернуться. Можно сказать:

 

«О-ля-ля! Одну секундочку! Простите, я что, похожу на чайник, чтобы меня такими словами кипятить? Заварка насыпана, все в порядке, не волнуй­тесь. Вы можете изложить все то же самое спокойно? Русским языком».

 

Что делать, если вдруг в эфире вы впадаете в ступор, вы ошибаетесь, забываете, о чем говорить? Я в таких случаях говорю: «Пум, пум, пум... Старость - не радость. Давайте объявим паузу. Честное слово, у меня есть для вас милый вопрос, он вам наверняка понравится, но спустя тридцать секунд. Ей-богу, я его забыл. Устал очень, давайте кофейку попьем. Госпо­дин режиссер, поставьте нам заставочку хоть, что ли, подлинней». Если у вас достаточно сил, если у вас своя аудитория, вы можете выкрутиться: ну, честно, вот забыл, выпрыгнуло слово! Как говорят англичане, «the word escaped me». Слово сбежало от меня... Я помню, была одна замеча­тельная вещь у Николая Сванидзе на эфире. Он начинает вести «Под­робности» - первый эфир «Подробностей» со Сванидзе - и сразу следу­ет сюжет, подготовленный, видимо, еще прежним ведущим, Вячеславом Флярковским. Это репортаж о том самом рабочем, который реально пе­рекрывает тот самый кран на газовой трубе. «Да, - говорит Сванидзе, появляясь после этого на экране, - замечательный сюжет мы посмотре­ли. Не очень понимаю, к чему я вам его показал, потому что вообще-то у нас Ирина Хакамада сегодня». Сошло! Даже классно! Профи! А начал бы вы­кручиваться, выглядел бы глупо.

Если возникают паузы, не тушуйтесь! Бывает, вы забыли вопрос или имя и отчество гостя, можно говорить: «Я, признаться, смущен, - у вас, как и у гостя, есть право на паузу. - Ваш ответ настолько неожиданный, что мне просто нужно подумать. Я засекаю время, давайте, двадцать се­кунд помолчим. Вы слышите, как сердце мое бешено стучит ? Только пустое сердце бьется ровно, в руке не дрогнет пистолет». Пока эту фразу произ­носите, внутренне начинаете выкручиваться. И, как правило, любой презентер через тридцать секунд выруливает из самой тяжелой ситуации.

Чем хороший актер от плохого отличается? У плохого три штампа, а у хорошего - триста штампов. То есть, когда я совершаю ошибки (я вре­мя от времени оговариваюсь, отчество могу спутать) у меня на выбор не триста, но десятки вариантов: «О, как я ошибся, как наказан, но поверьте, поминутно видеть вас вот уже в течение двадцати минут... простите!» Набирайте коллекцию шаблонов, как вести себя в тех или иных случаях в эфире.

И есть еще одна вещь - когда, ну, просто у вас температура тридцать девять, все валится дома, пришли кредиторы, и собачка больна, а делать программу надо. Существует такой запрещенный прием, но я его вам все-таки дам. У меня есть шпаргалка (я ею старюсь не пользоваться), она называется «Универсальные вопросы как сильнодействующее средство». Я вам настоятельно рекомендую завести такую штуку у себя. Это вопро­сы, которые годятся на все случаи жизни. Ну, скажем, не могу я приду­мать, о чем говорить с человеком, а он уже скоро придет, или нужно мне закрыть чем-то часть эфирного времени, тогда я достаю свою шпаргалку. Это вопросы, которые можно задавать кому угодно. Вот, например, про­сто читаю по списку:

•   Что вы почувствовали, когда советская эпоха ушла, а вы остались? (Об этом можно спрашивать любого человека в возрасте за сорок.)

•   Как вы поступите, если однажды увидите красный флаг над Крем­лем?

•   Если бы сейчас перед вами возник Гагарин, что бы вы у него спросили?

•   Какую человеческую слабость вы считаете непростительной?

•   Какую человеческую слабость считаете извинительной?

•   Способны ли вы встать на колени перед мужчиной или женщиной?

•   Выходя по утру из дома, что вы больше всего боитесь увидеть на улице?

•   Если вам придется сесть за мемуары, какого человека вы упомяните
в первую очередь?

•   Легко ли вам признать себя неправым?

•   У кого и за что вам прямо сейчас хотелось бы попросить прощения?

Он, к примеру, отвечает: «Перед мамой». Я: «Ну, так на колени, про­шу! Мама слушает ? Как ее зовут ? Екатерина Федоровна ? Екатерина Фе­доровна, я нахожусь рядом с вашим сыном, стоящим сейчас на коленях, и он действительно хочет просить у вас прощения, я не знаю, за что он будет извиняться, но я вас очень прошу, простите его».

•  Мандельштам считал, что профессия актера - это профессия, наи­более противоположная профессии поэта. А какая профессия наиболее про­тивоположна вашей?

• Традиционные вопросы для нашей страны: кто виноват? что де­лать? с чего начать? Вы не могли бы в трех предложениях ответить на эти три вопроса?

Могут пойти в ход любые вопросы, которые «ложатся на ухо». Со­гласитесь, кто бы на них ни отвечал, как бы ни отвечал, ответы будут зву­чать интересно.

• Если бы вам предложили спеть оперную партию, какую вы бы вы­ брали?

Это - отличный вопрос, скажем, для Плисецкой! «Майя Владимиров­на, вы всю жизнь танцуете, а если бы вам предложили спеть оперную партию...» Потому что, с ее язвительностью, она бы наверняка ответила: «Я бы, голубчик, партию не спела, а запретила, и называется она коммунисти­ческая. Достали!» Еще вопросы:

•   Можно ли мечтать при жизни о памятнике самому себе?

•   Ваш самый страшный профессиональный сон?

•   Чего вам больше всего не хватает в доме?

•   Что бы вы хотели подарить друзьям и пожелать врагам?

Очень часто, читая интервью в газетах или журналах, вы видите про­сто замечательные вопросы. И я беру их, и тихонечко, без зазрения сове­сти, переписываю себе. Повторяю, это - жест отчаяния. Это штучки действительно сродни сильнодействующему лекарству, а потому, как лю­бой антибиотик, могут, излечивая ангину, по печени довольно сильно дать. Помните об этом!

Вопросы прямые: «Расскажите, пожалуйста, свою биографию» или «Скажите, пожалуйста, сколько пар обуви ваша фабрика производит в смену?» - совершенно не интересны. Если вы спросите: «Вы начали про­изводство галстуков по английской лицензии. Скажите, пожалуйста, сколько раз продукция вашей фабрики, выпущенная за год, обогнет землю по экватору?» - человек хоть задумается, по крайней мере. Потом спроси­те: «Есть ли среди ваших галстуков хоть один, на котором не стыдно пове­ситься?» Такие вопросы оживляют эфир.

Скажите, кто пользуется сценарием, шпаргалкой во время эфира? А есть, кто не пользуется? Это тоже любопытный момент. Когда беседа не клеится, можно сказать: «Яздесь все подготовил. Вот у меня написаны все вопросы к вам. Но у меня есть такое ощущение, что вам не очень интерес­но на них отвечать, а мне не очень интересно их задавать. Давайте начнем с чистого листа!» У меня было такое с борцом Александром Карелиным. Он посмотрел на меня внимательно и сказал: «А ты листки порви!» Я ска­зал: «Легко!» И после этого нам удалось поговорить. В принципе, шпар­галка нужна, но если вы чувствуете, что не клеится, не бойтесь ломать ход программы прямо в студии.

А кто использует пейджер! Я говорю вещь запрещенную. Но я ее иногда использую. Если у меня есть реальный вопрос, который нельзя задать от своего имени, его можно сбросить на пейджер. Потому что, теоретически, прийти по пейджеру он мог.

Теперь - что можно и чего нельзя.

Что категорически запрещено в эфире? Затрагивать родственников гостей. У меня были несколько раз предложения во время избирательных кампаний - например, приносят видеопленку с сыном губернатора, который задержан в казино в состоянии наркотического опьянения. И так далее. Иногда, особенно когда губернатор не очень хороший чело­век, есть соблазн это использовать. Ни в коем случае не делайте этого! Ваши гости, или даже ваши оппоненты, не отвечают за свою семью, осо­бенно за детей.

Второе. Нельзя оскорблять. Ни в коем случае! Вы можете наезжать, как танк, как паровоз, но без оскорблений. Вы знаете, у меня был пару раз велик соблазн, когда человек уже был просто, что называется, бум-бум-бум, спросить: «У меня последний к вам вопрос: дядя Петя, вы - ду­рак?» Надеюсь, вы помните, из какого это фильма? Вот все будут хохо­тать - я же его посажу в галошу! Ведь он не знает, как и что ответить! Но он и не должен. Это не его работа. Всегда предъявляйте претензии толь­ко по существу. Он министр, он подписал этот документ, он взял на себя ответственность: «Вы живете на мои деньги, налогоплательщика. Ответь­те, это ваша подпись? Я не слышу ответа!» Это вызов. Но говорить: «Вы что, дурак?» - категорически запрещено. Слушатель мгновенно займет сторону того, на кого нападают. Нельзя задавать вопросы о личной, ин­тимной жизни. Понимаете, нельзя известному театральному режиссеру снисходительно бросить: «Ну, я понимаю, что не с вами мы должны гово­рить о женщинах». Это не ваше дело. У каждого в шкафу свои скелеты.

Еще одна очень важная вещь для парней, для мужчин. Ни в коем случае нельзя говорить жестко с женщинами. У нас традиционное обще­ство, у нас сексистское общество, любые нападки на женщину воспри­нимаются чудовищно.

«Ангелина Ивановна, целую ручки, вы обаятельны, вы безумно хороши, Ангелина Ивановна, я счастлив, что вы пришли. Ангели­на Ивановна, я несколько смущен, но вот сегодня газета «Известия» напи­сала, что в вашем офисе прошел обыск. Я думаю, что это неправда. Но дей­ствительно ли, что сто тысяч долларов обнаружили в вашем столе? Да, вы не хотите отвечать, целую ручки. Но все-таки сто тысяч долларов вам подкинули - или они у вас там лежали? Целую ручки, вы самая прекрасная и обаятельная. Я вас обожаю. Но еще один вопрос, если вы позволите. Прав­да ли, что был убит ваш финансовый директор? Правда ли, что вы находи­лись с ним в этот момент в одной машине? Правда ли, что вы были в броне­жилете? Простите, а почему? Вы знали, что в вас будут стрелять? Поче­му вы надели бронежилет, а почему финдиректору это сделать не посове­товали? Целую ручки!» - вот только так, с миллионом извинений, со сму­щением.

Нельзя манипулировать особенностями собеседника, которые тот не в состоянии изменить. Рост, заикание, цвет глаз, хромота, манера одеваться. За одним исключением. Когда-то Вольский на мой вопрос:

«Аркадий Иванович, ну, что же советские промышленники выпускают такое дерьмо: одеть нечего!» сказал так: «Как это надеть нечего? Вот посмотрите, по на мне: пиджак - «Большевичка»!» - и в этот момент мне стало ясно, для чего перед эфиром он снимал свой двубортный прикид и надевал какой-то кургузый пиджачишко. «А у вас что, Дима? Давайте-ка, давайте осмотрим, что у вас написано на ярлыке!» Сейчас бы я знал, что ему ответить: «У меня? «Меньшевичка»! У каждого своя производственная одежда» И все. Но тогда я не знал, как отреагировать, он меня «умыл». Но «прием Вольского» можно использовать по отношению к политику. Вот Шандыбин постоянно кричит, что поддерживает свое, родное. Он приходит ко мне на эфир, и я тихо плыву: пальто «Гуччи», пепельная кепка, башмаки с металлическими набойками и дивные костюм и галстук. И это, когда Василий Шандыбин сказал фразу, которую я от него просто дал: «Депутаты в лаптях в Думу приходят!» - я спросил: «Не спорю, Ва-ший Иванович, в лаптях, но можно посмотреть, что за фирмы у вас галстучек?» Что творилось с Шандыбиным! Он вот так схватился за грудь и не давал взглянуть на ярлычок. Я ему: «Ну, покажите! Что вы трусите?» «Хьюго Боссе» он был с головы до ног, исключая свои цокающие прилизанные башмаки. Мы потом этот кусок взяли и по всем еще информагентствам пустили: «Василий Шандыбин ходит в «Хьюго Боссе». Этот прием разрешен. Позволительно смотреть и подглядывать, на какой маши-i ваш гость приехал, который защитник народных интересов и говорит 5 экономии народных средств. Можно спросить Зюганова: «Геннадий Андреевич, как так случилось, что вы с «Ауди-А4» пересели на «БМВ-7» с тонированными стеклами? Я понимаю, гараж администрации Президента, г, конечно... Ну, так откажитесь! На велосипеде в Думу езжайте: английским парламентариям за это деньги доплачивают. Предложите поставить на голосование». Это можно. Но нельзя такое делать по отношению к гостю, который занимается совершенно другими делами. К школьному учителю, например. Он, возможно, одолжил этот костюм, потому что липе выглядеть хотел.

Чего еще нельзя делать? Нельзя не давать слово для ответа. В моей биографии был прискорбный факт. В тот день, когда ко мне приходил  Жириновский (а это было незадолго до выборов думских), я уже знал, что в его предвыборном партийном списке будут Анатолий Быков и Дмитрий Якубовский. И вот Жириновский начал:

- Враги не дают провести нам сегодня митинг в метро на станции Маяковская»!!! Они боятся!!! Мы подземным, тайным путем, как Иосиф за копеек! За пять копеек ЛДПР войдет в Кремль, не тратя никаких других денег.

Он все это «прогнал», здесь с ним спорить совершенно бессмыслен­но. Я говорю:

- Все, спасибо, с вами был Владимир Жириновский. Владимир Вольфо­вич, вы подтверждаете слухи о том, что в вашем списке значится Дмит­рий Якубовский?

- Да, Якубовский - известный адвокат, юрист,

- Тогда, Владимир Вольфович, у меня последний вопрос, он не относит­ся к делу. Говорят, у вас дома великолепная библиотека?

- Да, хорошая.

- Но ведь всегда же книг не хватает?

- Всегда не хватает.

- Ну, у вас теперь в ЛДПР есть человек, которого всегда можно по­слать в национальную библиотеку за книгами. Всего доброго, до свидания.

И Жириновский только сказал:

- Спасибо, - и выглядел идиотом.

Он-то выглядел идиотом, а я - полным негодяем. И сейчас я бы до­рого дал, чтобы вернуться к той программе и сделать по-другому... Нель­зя никому, как бы вы к человеку ни относились, не давать слова для от­вета, тем более что, походя, была затронута честь Якубовского, он-то уж никак не мог ничего возразить... Я уже после с Якубовским познакомил­ся, и он оказался, действительно, незаурядной личностью. Не знаю уж, что там у него было с книгами из Публички, мы на эту тему не разгова­ривали. А если бы заговорили - слово для ответа я бы ему точно дал.

То, что записанное шоу на монтаже нельзя перелицовывать, надеюсь, очевидно, и не стоит об этом лишний раз говорить. Это то, что категори­чески нельзя, хотя соблазн, например, красиво закончить программу ве­лик, да? Не поддавайтесь ему.

Следующее - о рабочем состоянии. Очень важная штука. Красавица, богиня, ангел Нелли Петкова, когда я ей признался: «У меня проблема - я не нравлюсь себе, когда иду на эфир», - закрыла дверь на ключ и ска­зала: «Это серьезно. Мы сейчас с тобой будем об этом говорить. Вот здесь зеркало висит не просто так. Ты должен подойти к этому зеркалу и ска­зать: «Класс! Я самый крутой, я самый красивый, я самый...» Вы не име­ете права входить в студию, если вы не в рабочем состоянии. Пусть у вас будет целая технология предварительной ласки себя самого, но вы не мо­жете с холодным носом вести эфир, иначе все провалится.

Вы обязаны нравиться себе. Во-первых, это сущая правда - вы са­мые лучшие! Не забывайте, когда назначаете встречу незнакомым людям, говорить: «Вы меня легко узнаете, я буду самый (самая) красивый и умный (красивая и умная)». Вы обязаны нравиться себе. Вы обязаны в себе поддерживать это состояние. Оно достигается несколькими прие­мами.

Как ни странно, большую роль играет одежда. Когда команда «Вес­тей» перешла работать на радио, люди тут же сняли пиджаки, галстуки, стали носить свитера. Первую неделю они носили хорошие свитера, вто­рую неделю - свитера похуже, на третью - еще хуже, и вот тут я понял, что дело - труба. Посмотрел на себя в зеркало и сказал: вот с этого мо­мента я на работу хожу в пиджаке и галстуке. Это должно подтягивать. Вы не имеете права одеваться абы как, говоря себе, что по радио одежды не видно. Будьте элегантны. Единственное исключение: ради встреч с Василием Ивановичем Шандыбиным, с Геннадием Андреевичем Зюга­новым я держу дома парочку костюмов Фабрики одежды Санкт-Петер­бурга, бывшей Володарского. Они там по заказу «Хьюго Босс» шьют, лю­ди те же, только ярлычок другой. Вот на таких эфирах я ношу отечест­венное, потому что, если меня там прижмут: «А на вас что есть наше?» -я всегда легко отверну полу пиджака.

Дальше. Вы должны входить в драйв. Любыми силами. Вот вы едете на работу, включите плеер. Я врубаю на полную катушку музыку в маши­не; в Москве, слава Богу, можно нестись со скоростью потока. Скорость 120, с Каменного моста мчитесь под Кремлем, и не важно, что у вас бу­дет в динамиках: «Полет Валькирии» или группа «Тату» - «Нас не дого­нят». Потанцевать хорошо перед эфиром, и в студии буквально танцуй­те. Паум! Пошел джингл. Джингл себе сделайте какой-нибудь такой по­энергичнее, в вашем стиле. Настраивайте себя. Если это нежная и ли­ричная программа, то все точно так же. Это состояние достигается эле­ментарно, это как перед зеркалом: если будете улыбаться, у вас будет на­строение хорошее.

 

Как раскрепостить гостя?

Первое - и я считаю, что это принципиально, с гостем всегда нужно знакомиться заранее. Иначе у вас весь эфир уйдет только на притирку. У вас часть вопросов самых острых, кстати, снимется, когда вы знакоми­тесь заранее, потому что картонную тень очень легко бить, а живого че­ловека ударить трудно. Даже если он очень нехороший. И, поверьте, он знает, как ответить на ваши каверзные вопросы. И, даже если задать во­прос: «Виктор Васильевич, вы представитель президента в Северо-За­падном регионе, но вам не кажется, что ваши поездки в машине с мигал­кой, которую в вашей среде называют «шишкой», и с двумя машинами сопровождения, не красят власть? Наоборот, люди настраиваются против». Будьте уверены, он найдет ответ на этот вопрос. Но нужную то­нальность, чтобы он не обиделся, вы сможете выбрать только после то­го, как познакомитесь.

Второе. Самый лучший способ расположить гостя - это комплимен­ты. Гость находится в стрессовом состоянии. Не бойтесь делать компли­менты. В вашей практике были, есть и будут случаи, когда после эфира избыточные комплименты вам покажутся еще недостаточными.

Если вы, скажем, не любите Анпилова, все равно найдите, что ему сказать приятное. Скажите, что Анпилов - единственный, кто стоит на позициях марксизма. Это же чистая правда. Ну, а что? Век человеческий короток, чего же долбать друг друга? Делайте комплименты. Это прият­но обеим сторонам.

Третье. Всегда называйте гостя по имени и отчеству. Даже если это девочка-шестиклассница - победитель областной олимпиады по физи­ке. Это очень сильный прием, его, кстати, очень хорошо знает старая партийная элита, и вот тот же Вольский. Он не только на мой пиджачок смотрел, но еще и выписал мое имя-отчество заранее. Они этот прием используют. Когда обращаешься по имени и отчеству, это очень уважи­тельно. Бывают, конечно, исключения: ну, человек категорически не лю­бит, чтобы к нему обращались по отчеству. Тогда скажите: как вам удоб­но, ваше слово для меня закон.

О чем я еще хотел сказать напоследок?

Трудно первые сто эфиров. Не расстраивайтесь, если не получается. Помню, было у меня время Большой Печали. Иду я по коридору ВГТРК, навстречу - Николай Сванидзе.

-    Что, - говорит, - Дима, жизнь тяжка?

-    Тяжка, - говорю, - Николай Карлович, вот эфир не удался!

-    Ну, и чего же ты грустишь? У меня тоже полно таких! - сказал Сва­нидзе и пошел летящей походкой, насвистывая песенку ковбоя.

Не бывают все эфиры удачными. Не расстраивайтесь. Более того, при ежедневных программах провалы запрограммированы. Но в еще большей степени запрограммированы шедевры.

И самое последнее. Это я зачитаю по бумажке.

Любите ваших собеседников, они ваш источник дохода. Самые гадкие вопросы задавайте нежно, полным любви голосом, и тогда, не врубившись из-за эфирного стресса в суть происходящего, они будут также нежно любить и вас.

Точка.

 

Андрей АЛЛАХВЕРДОВ

главный редактор ФНР

 

«ОКЛАХОМА КАК ОНА ЕСТЬ»

Непрофессиональная журналистика: взгляд на североамериканский опыт

 

Участие непрофессионалов в профессиональном творческом про­цессе рее давно стало не новым и даже традиционным для таких видов творчества, как, скажем, кино, театр, музыка, не говоря уже о литерату­ре. Многие мировые кинематографические шедевры создавались с уча­стием непрофессиональных актеров, а иногда и вся творческая группа состояла из людей, у которых не было ни студии, ни денег, а главное -никакого собственного опыта в создании фильмов. Тем не менее талант, огромное желание и «незамыленный», свободный и широкий взгляд на мир и на творческий процесс делали свое дело, и получалось часто хоро­шо, порой - гениально и вполне профессионально.

На определенном этапе пришел к этому и самый «поточно-конвейер­ный» вид творчества - журналистика. И участию непрофессионалов со­путствовал несомненный, зачастую оглушительный успех. За примерами далеко ходить не надо - взять хотя бы проект телевидения Би-Би-Си «Видеонация», из которого родились российские «Обыкновенные исто­рии». Простые люди сами снимали то, что хотели, о своей жизни, и это оказалось не просто интересным, но весьма и весьма востребованным.

Осенью 2001 года в Чикаго проходил радиофестиваль, в котором участвовали общественные радиостанции США и Канады. Он еще раз продемонстрировал, что журналистика, которую делают непрофессио­налы - это просто находка для радио. Это звучит свежо, достоверно, кра­сиво и живо. Это - жизнь не в изложении и наблюдениях профессио­нальных наблюдателей за жизнью, а сама по себе. При этом звучат про­граммы, с профессиональной точки зрения, просто безупречно.

Возникает вопрос - зачем все это нужно? Зачем нужны профессио­нальные журналисты, которые получают дорогое специальное образова­ние, всю жизнь оттачивают ремесло, тратят столько сил, времени и денег на поиск достойного сюжета и создание достойной программы, если у любителей это получается очень неплохо, а главное - сюжеты и темы сами плывут в руки - только успевай хватать? Не вырождается ли профес­сиональная журналистика - имеется в виду не выпуск новостей, а пуб­лицистика?

Нет, конечно. Если публицистике и грозит вырождение, то только не от участия непрофессионалов. Скорее наоборот - «свежая кровь» это как раз то, что нужно, чтобы публицистика оставалась вечно молодой и интересной.

Итак, новый, незатуманенный профессиональными привычками взгляд - это одна причина, по которой любительская журналистика желанна на радио. Вторая причина - более практичная. Если мы хотим, чтобы нас слушали, надо давать в эфир то, что хотят слушать. Хотим мы того или не хотим, но создавая передачи на ту или иную тему, даже самый непредвзятый журналист в определенной степени навязывает слушате­лю свой взгляд на вещи. Даже если он не высказывает прямо своей точ­ки зрения (что в нашей действительности случается крайне нечасто), уже в выборе темы, подборе героев, экспертов и т.п. сказывается наш, если не субъективный, то индивидуальный взгляд на вещи. Конечно, мастерство журналиста и заключено в том, чтобы определить, что именно интерес­но, что именно актуально и важно, в том, чтобы привлечь внимание к то-(му или иному факту, который остается незамеченным. Тем не менее, взгляд «изнутри» очень ценен, ведь люди говорят о том, что их волнует, и так как они не смогли бы рассказать, отвечая на вопросы журналиста. Это и профессионалам полезно - знать, что на самом деле волнует обще­ство.

Кроме того, надо помнить, что, скажем, в Америке или в Канаде ве­щание не государственное, а общественное. А это означает, что общест­во должно быть наиболее полно представлено в эфире. Предоставляя микрофон людям из разных слоев общества, давая возможность выска­зать то, что на их взгляд важно, работники общественного радио этой цели и достигают.

Ну и наконец еще одна, весьма тривиальная причина. Чем больше разнообразного, нового, свежего - тем более творческим получается ра­дио. Таким образом, «профи» и «люби» (как в свое время их остроумно назвала «Литературная газета») ни в коей мере не вступают в противоре­чие друг с другом, а наоборот - дополняют и обогащают друг друга. Теперь о том, как это делается практически. Аудиодневники (см. соответствующий раздел) лишь один из способов сделать передачу силами любителей. Весьма распространен и другой способ: научить любителя процессу создания передачи во всей полноте. То есть, чтобы человек не просто записывал свои размышления, а сделал полноценный сюжет, где он был бы в роли журналиста, и кроме себя записал бы интервью с другими людьми, атмосферу места события, использовал звуковые эффек­ты, музыку — одним словом, прошел бы полностью процесс создания пе­редачи — от идеи до монтажа и сведения.

Возьмем конкретный пример. В канадском городе Торонто на волнах местной радиостанции, входящей в систему Канадской вещательной кор­порации Си-Би-Си (национального общественного радио) выходит в эфир передача «Outfront». Слова этого в словаре не найти, но перевести его можно как «передний край» - не в военном смысле «линии фронта», а в смысле чего-то передового, того, что на острие, и т.п. Задача програм­мы - рассказать о канадцах, нарисовать их портрет, рассказать о том ин­тересном, что происходит в повседневной жизни жителей страны. В пере­даче не звучит голос профессионального журналиста. Все записано доб­ровольцами-любителями. На веб-сайте радио есть объявление о том, что жители могут обращаться со своими идеями к продюсерам станции. Есте­ственно, даны контакты и описаны все условия (в том числе юридические и финансовые), на которых возможно сотрудничество.

На первом этапе вам достаточно написать письмо редактору и вкратце изложить, о чем вы хотите сделать передачу. Если идея стоящая - вас пригласят на станцию, дадут аппаратуру (бесплатно), заключат контракт, и начнется работа. С вами будет работать профессиональный продюсер, который научит вас обращаться с техникой, будет «вести» вас в течение всего процесса работы, расскажет вам о профессиональных тонкостях и требованиях (например, к качеству звука), будет помогать вам, подсказывать, советовать, но не будет вмешиваться в собственно творческий процесс. Что и как вы хотите рассказать - это ваше реше­ние.

Вот один из выпусков программы. Слушая, обратите внимание не только на содержание, но и на то, как автор использует разные планы звука, диалоги, свой текст.

 

Заставка:

Outfront

Адам Годдард:

Здравствуйте и добро пожаловать на «Outfront». Сегодняшняя програм­ма называется «Перемены в сельском хозяйстве».

Шумы

Адам Годдард:

Моего деда зовут Генри Роберт Тиндэйл Хосс.

Диалог с дедом, второй план:

Дедушка, привет? Как дела?  (Он живет в на ферме не­далеко от Гримсби, штат Онтарио).

Диалог с дедом:

- Смотри, что я тебе принес!

- Заходи! (реплики неразборчиво)

- В этом доме он родился.

Диалог с дедом:

- Сюда бы хорошо свет провести, а то здесь везде темно. Сегодня вообще темно.

- Ему 89 лет.

Диалог с дедом:

- Я сегодня весь день хожу расстроенный...

- Правда?

- Да, пытался прочесть газету с лу­пой, но с этим шрифтом на этих газетах, ничего не получается.

- Да?

- Ты собираешься мне дать послушать пленку, которую ты записал?

- Да-да, она здесь. Я привез этот аппарат, она на компакт-диске. Меня зо­вут Адам Годдард. Мне 25 лет, я композитор и музыкант. Моя студия на­ходится в Торонто.

Адам. На звуках синтезатора.

Вот я использую и режим рояля... У него очень, очень красивый звук классического рояля... Это французский рожок... Звуковые эффекты -электронные часы... А это запись звука тостера, в котором, что-то за­стряло... Использовать необычные звуки - это, интересный способ, ос­тавить свой собственный отпечаток в музыке. Но самый интересный от­печаток - это мое семейное наследие, которое я вплетаю в свою музыку. Я говорю о моем деде. Он никогда не был в моей студии, но здесь его го­лос. Я записываю много историй, которые он рассказывает, много вос­поминаний о его прошлом. У меня записано много часов просто его рас­сказов.

Запись голоса деда:

Я хотел бы поговорить... Я хотел бы поговорить о переменах. - Хоро­шо. - Когда я перешел со сноповязалки... на комбайн (перечисляет разную технику)... Обо всех этих больших переменах.

Звук записи в компьютере (или синтезаторе)

Я хотел бы поговорить о переменах... Я хотел бы поговорить о переменах...

Адам:

Вот вы слышите? - у него очень ритмичная речь. Высота голоса... Много вариаций в высоте, в тоне... Я нахожу что тональность его голоса где-то между си-бемоль и до-диез. Я написал одну пьесу в до-диез, там он говорил о своем отце, но о переменах в сельском хозяйстве он все-та­ки говорит в си-бемоль.

Запись голоса деда:

А потом они придумали машины, которые собирают с поля кукурузу... и грузят ее на платформу...

Адам:

Он... я клянусь... это фа, и это в си-бемоль. По крайней мере в си-бе­моль это звучит абсолютно точно. Вот это - «ма-ши-ны»...

Наигрывает «машины».

- Да?

- Машины - ту-ту... Окей...

Запись голоса деда:

Там всего... Там всего два человека... Один работает на кукурузном по­ле, другой управляет машиной... А раньше там было, ну наверно двенадцать ребят работали... Это было, в общем-то, усовершенствование, а?

Адам:

А потом я спросил его: это действительно усовершенствовало?.. Он сказал - о, да! Потом что... что касается нагрузки, мы могли производить больше. И он относился к этому так: окей, меньше народу будет работать на этой ферме, но это не значит, что будет больше безработных, это зна­чит, что будет больше продукции, а это снизит цены на еду.

Запись голоса деда:

Еще, что я хочу вспомнить... они придумали... они стали делать, как они это называли, искусственное осеменение... Они сделали организацию... скотопромышленников... да?., где они держали... разные яичники (перечис­ляет породы коров)... Они собирали семя из этих яичников... и у них были парни, они их называли осеменители, они ездили по фермам... и осеменяли твоих коров... мы вообще забыли про производителей...

Аккорд

Адам:

М-гм... Окей.

Запись голоса деда:

Это было, в общем-то, усовершенствование. Конечно! Так оно и было... Искусственное осеменение...

Адам:

Здесь у меня ударные, которые я использовал... которые я собирался использовать позже. Бум-та бум-бум-та... э-э-э... Не знаю, получится здесь?...  получится?... попробуем...

Запись голоса деда:

Обычная корова, знаешь, дает 40 фунтов молока... Понимаешь?.. Они стали приносить эти яичники, и за-а-а... ну несколько лет... они подняли уровень продуктивности этой самой коровы... до 70 фунтов!..

Звук композиции

Адам:

Я думаю, что для меня самое важное, что... что... он понимает, зачем я все это делаю... Он основа, он глава семьи... Он всегда ставит стул в се­редину комнаты... Я думаю, так и надо, я хотел бы быть таким, как он, когда мне будет столько же лет... На самом деле я хочу быть таким уже сейчас...

Композиция - начало:

Перемены... Перемены... в сельском хозяйстве...

Адам:

Да... Окей... А

Адам и дед:

- Эта пьеса называется «Перемены в сельском хозяйстве». Я что сде­лал ? Я записал тебя, когда ты рассказывал об изменениях в сельском хозяй­стве.

- А это, когда этот тип, ну тот с кувшином...

- Нет-нет, это бы­ло в другой раз! Нет, это другая запись!

- Ну, я не делал другой записи.

- Де­лал. Я приезжал довольно давно...

- А-а-а

- И ты рассказывал о переменах в сельском хозяйстве, ты говорил о переменах с комбайнами

- А! Да-да.

- Но переменах... с этим, ну... искусственным осеменением, и как коровысмогли давать гораздо больше молока... и я взял... Ты знаешь, что у тебяочень музыкальный голос ?

- Что ?

- Не знаю, понимаешь ли ты, но твой го­лос очень музыкальный...

- Хе-хе, я этой ерундой не смог бы спеть ничего...

- Ха-ха, ну я не знаю!...

Композиция (без перевода)

Дед и Адам

- А тут у тебя кончилась пленка. Да, правда?

- Правда... Ну, в общем,вот.

- Ну, я не понимаю этого. Я все время говорю одно и то же по несколь­ку раз. Почему?

- Почему я это сделал ?

- Ну да.

- Это музыкальный прием.

- Да?

- Повторение.

- А-а...

- Я хотел передать какой-то характер твоего голоса.

- Разве я так говорил?

- Ну да.

- Надеюсь, ты знаешь, что дела­ешь. Это самое главное.

- Ну да.

- Да. Я просто подопытный кролик. Ха-ха! Правда?

- Правда.

- Ну вот, теперь мы можем пойти в коровник, да?

Звуки коровника

Дед:

Эта ферма... Это семейная ферма... Мой дед приехал сюда сразу, как женился... Это главный коровник, все остальное было пристроено к нему... (Уводится.)

Адам:

Я Адам Годдард с моим дедом Генри Хоссом в Гримсби, штат Онта­рио. Спокойной ночи.

Заставка

Следующий ведущий:

Вы слушали «Outfront». Я Кристина Вон из Ричмонда, штат Британ­ская Колумбия. На следующей неделе вы услышите мой рассказ о моей подруге Айви и ее страсти к китайской опере. А пока, если вы хотите свя­заться с редакцией программы, вы можете позвонить по телефону (но­мер). Вы можете написать по адресу электронной почты (адрес). И вы можете прислать письмо по почте по адресу (адрес). Спокойной ночи.

Заставка: Outfront

 

 

Вверх

 


[1]  Цит. по: Фонд защиты гласности. Профессиональная этика журналиста. Документы и справочные материалы. - М., изд-во «Галерия», 2002

[2] См. главу «Аудиодневники», написанную В.Новохатской.

 

[3] Статья опубликована в журнале «Radio Times», выпускаемом Би-Би-Си.

[4] ITN – международная независимая коммерческая новостная служба. В Великобритании выпуски новостей Ай-Ти-Эн выходят в эфир, в частности, на трех общенациональных каналах ITV, «Канал-4» и «Канал-5»

[5] Радиожурналистика (под редакцией А.А. Шереля). Изд-во Московского университета, 2000

[6] Подробнее о центре см. в статье В. Варфоломеева «Выпуски новостей».

[7] Здесь, может быть, надо сделать небольшое отступление. Личностная фор­ма подачи новостей, я думаю, в сознании многих из нас противоречит тем основным канонам, которые закладывались в отечественной журналистике многие го­ды: новости - это только новости, и не допускается ничего личного, никаких оценок. Но  очеловечивать» информацию - это не значит ее оценивать. Я всегда борюсь в эфире со своим желанием что-то комментировать. Честно говоря, за 10 лет надоело рассказывать новости и уже хочется высказаться и по поводу одного президента, и по поводу другого президента, и по поводу выборов. Но приходит­ся себя сдерживать. Хотя сам стиль моих новостей, наверное, за последние не­ сколько лет сильно поменялся. (Прим. автора)

 

[8] Кстати, о деньгах. В. Варфоломеев говорит, что «Эхо Москвы» никому ни при каких условиях за информацию не платит: «Платить за информацию? Побойтесь Бо­га! Как 11 лет назад было принято решение, что мы источникам информации не платим, так этот принцип и соблюдается до сих пор. Это безумные деньги, как показывает английский опыт, где практически все печатные издания, включая «Тайме», платят за  сведения. Одному человеку дали 100 фунтов, второй попросит 200. Это как снежный ком! И нет уверенности, что за деньги нам предоставят достоверную информацию.»

 

[9] Насколько правомерен этот терминологический перенос в сферу звука - можно, очевидно, спорить. Сергей Эйзенштейн, например, в своих классических работах по монтажу отрицает само понятие крупного плана звука, заменяя его та­кими определениями, как «игра в крупный план звука» и «феномен многоплано­вого восприятия слухом». См.: Сергей Эйзенштейн. Монтаж. - М., «Музей кино».
2000 г. Стр.: 358-359.

 

[10] Репортаж об этом прозвучал в передаче ФНР «Сделано-сказано». Речь шла о кедрах, с которыми приключилась странная история. Один из екатеринбургских предпринимателей закупил саженцы, чтобы делегаты проходившего в городе кон­гресса металлургов могли посадить их. Но металлурги о деревьях забыли. И тогда спасти погибающие от мороза саженцы решили депутаты городского собрания.

 

[11]  Пакет (брит, package, амер. wrap) - термин, употребляемый на ряде запад­ных радиостанций, означающий один из видов радиоматериала. Он состоит из подводки ведущего, текста корреспондента и коротких вставок различных ин­тервью, вводимых корреспондентом. Хронометраж - до 5 мин. Характер повест­вовательно-аналитический. В российской практике более принят термин «сюжет». Как делается «пакет», подробно рассказано в главе Нила МакКафферти.

[12] Рекомендуется заранее написать достаточное количество вопросов на случай, если вы «выдохнетесь» во время интервью), но не стоит делать из них само­цель, если беседа и без того проходит гладко. Развивайте темы, затронутые интервьюируемым, если они интересны.

 

 

[13]  В Великобритании стало легендой интервью журналиста Би-Би-Си Джереми Паксмана с членом парламента Майклом Говардом. Его фрагмент приведен в конце этой главы. Посчитайте, сколько раз корреспондент задал собеседнику один и тот же вопрос, чтобы добиться ответа. Рассказывают, что после этого эфи­ра карьера политика закончилась, а в слэнге британских журналистов появилось еще одно словечко - «отпаксманить».

[14] Термином «2-Way» журналисты Би-Би-Си обозначают не только телефонную беседу ведущего и корреспондента, но и их живой разговор в студии. Веду­щий берет интервью у репортера, который только что вернулся с места событий (большая катастрофа, теракт и пр.) или который хорошо знает тему и может вы­ступить в качестве эксперта.

[15] Мы для себя поставили правило, что эта новость прежде в эфире никогда не должна звучать: ни три часа назад, ни в предыдущем выпуске. Это всегда что-то новое. Мы можем встретить такую «фенечку» утром, отложить себе и в час пятнадцать выдать. Мы стараемся раскрутить эту систему: приучить слушателя, что, включив приемник в 15 минут каждого часа, он может услышать какую-то Развлекательную новость, и это будет ему интересно. (Прим. автора)

[16] Увы, не существует универсальных рецептов, как выбирать главную но­вость выпуска (Top Story). Тут каждый журналист полагается на свое чутье и опыт. Владимир Варфоломеев на семинаре даже пошутил: человек, который сможет дать определение «топ-стори», заслуживает Нобелевской премии. Что ж, выдви­гаем претендента. Журналист Би-Би-Си Кевин Берден предлагает тестировать информационный поток по простой схеме:

•  Локальность

•  Воздействие на аудиторию

•  Практическая польза

•  Уместность, релевантность

•  Сенсационность

Та новость, которая полнее отвечает всем требованиям, достойна занимать пер­вое место в выпуске. Если у вас есть какие-то свои приемы - делитесь с нами, мы вас тоже порекомендуем Нобелевскому комитету. (Прим. ред.)

[17] Pew Research Center for the People and the Press - независимая группа по ис­следованию общественного мнения, изучающая отношение общества к СМИ, политике и к определенным проблемам социальной политики. Наиболее извест­на своми регулярными национальными опросами, которые измеряют степень внимания общества к основным новостям, а также исследованиями тенденций изменения фундаментальных политических и социальных ценностей и устано­вок. Спонсируется Благотворительными трастами Пью, основанными нефтя­ным магнатом Джозефом Н. Пью и его женой Мэри А. Пью.

 

[18] См. «Памятку автору аудиодневника» в конце этой главы.

[19] Робин Ластиг (Robin Lustig) - по свидетельству коллег, один из самых ува­жаемых британских журналистов с 20-летним опытом. Работал корреспонден­том агентства «Рейтер», редактором в газете «Обсервер». Жил и работал во мно­гих странах мира. Ведущий нескольких программ Би-Би-Си.

 

[20] Арт Бухвальд (Art Buchwald) - известный американский журналист и фель­етонист. Долгое время жил в Париже. Лауреат Пулитцеровской премии. Вел по­пулярные колонки в жанре политической сатиры более чем в 530 газетах.