Главная страница сайта dedovkgu.narod.ru

 

Страница специальности «Журналистика»

 

 

 

О КУЛЬТУРЕ И ЛОГИКЕ РЕЧИ

Сборник статей дикторов и редакторов Всесоюзного радио и Центрального телевидения

 

Печатается по: http://www.tvmuseum.ru/

 

 

СОДЕРЖАНИЕ

 

ПОДГОТОВКА К ПЕРЕДАЧЕ И РАБОТА У МИКРОФОНА (Е. Емельянова, диктор Всесоюзного радио)

О  НАШЕЙ ПРОФЕССИИ (Ю Левитан, диктор Всесоюзного радио, народный артист СССР)

ТВОРЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ДИКТОРСКОГО МАСТЕРСТВА (О. Высоцкая, диктор Всесоюзного радио, народная артистка СССР)

ПОИСК СВОЕГО СТИЛЯ (В. Герцик, диктор Всесоюзного радио, заслуженный артист РСФСР)

О КУЛЬТУРЕ РЕЧИ ДИКТОРА (Ф. Агеенко, старший редактор отдела дикторов Центрального телевидения)

ЛОГИКА РЕЧИ (ОСНОВНЫЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ) (В. Всеволодов, заслуженный артист РСФСР)

 

 

 

 

ПОДГОТОВКА К ПЕРЕДАЧЕ И РАБОТА У МИКРОФОНА

Е. Емельянова, диктор Всесоюзного радио

 

 

Даже самые опытные дикторы стараются по возможности не читать передачи без предварительной подготовки. А у малоопытных иногда бытует ошибочное мнение, что, читая «с листа», они предельно напрягают внимание, и передача от этого звучит «на нерве», свежо и взволнованно. Это неверно – в тексте бывают самые неожиданные дополнения, и очень часто можно слышать, как диктор ставит голосовую точку, а фраза, оказывается, имеет продолжение. Диктор же вынужден после голосовой точки делать «довесок». Или, наоборот, - думая, что фраза не кончена, диктор избирает  интонацию, требующую продолжения, и тогда голос его вдруг беспомощно «повисает» в эфире. Предугадать всего невозможно, и часто диктор, читая без подготовки, вынужден идти на ощупь, делая ложные ударения, неверные паузы, теряя выразительность чтения и сбивая с толку слушателей. Действительно, разве можно читать уверенно, когда не знаешь, о чем рассказываешь? Вот простая фраза:

«Этот магазин находится на улице Достоевского (диктор ставит голосовую точку, а в тексте оказывается дополнение), в самом центре города (опять голосовая точка, а текст продолжается), там, где она пересекается с улицей Некрасова».

Конечно, иногда срочный материал приходится читать без подготовки, но и в этих случаях есть считанные секунды, когда можно хотя бы пробежать глазами текст и понять, о чем в нем говорится. А во время пауз можно заглянуть вперед на две-три строчки. Опытные дикторы обладают таким умением. Но будем говорить о более благоприятных условиях, когда есть хотя бы ограниченное время для подготовки к чтению у микрофона.

Работать над текстом надо с карандашом. Обязательно следует проставить ударения на «сомнительных» словах, т.к. это очень помогает свободному, уверенному чтению. Например:

- волокна (ударение на «а»)      - чтобы не прочитать волокна (с ударением на «о»)

- хлеба ( на «е»)                                       -«-               хлеба ( на «а»)

- права (на «а»)                                        -«-               права (на второе «а»)

- большие (на «о»)                                   -«-               большие (на «и»)

- стоит (на «о»)                                         -«-               стоит (на «и»)   и т.п.

Хорошо также подчеркнуть букву в словах, на которых легко ошибиться: всё – все; реакция – редакция и т.д. Облегчают чтение и скобки, выделяющие слова второго плана или вводные предложения. Очень полезно также соединить чертой определяемое предложение с определяющим, чтобы не поставить голосовую точку раньше времени.

При подготовке текста надо расставить паузы, отметить его составные части. В больших и сложных предложениях это помогает легко и вовремя возобновить  дыхание, избавляет от торопливости речи. Иногда полезно подчеркнуть главные слова, психологические ударения. Каждый диктор должен выработать свои значки,  раз навсегда установленные, чтобы они стали привычными, как буквы в слове. Тогда они будут помогать чтению, т.к., видя текст на несколько слов вперед,  мы замечаем попадающий в поле нашего зрения значок, который уже издали сигнализирует, обостряет внимание. Например, при большом количестве перечислений привычный для нас значок, поставленный перед последним звеном перечисления, подскажет нам еще за строчку-другую до произнесения этого последнего слова, что надо готовиться к завершению предложения.

Фразы длинные, трудные надо самому прочитать несколько раз, чтобы понять их полностью, а затем уже донести заложенные в них мысли и до слушателя. Для этого надо особенно четко выделить главные слова, безошибочно расставить логические паузы, определить звенья второго плана, помня, что и они имеют большое значение для раскрытия основной мысли.

Иногда замена одного слова другим существенно не изменяет смысла (остаться – оставаться, посмотрел – просмотрел и т.д.), но каждый диктор по собственному опыту знает, что стоит ему во время передачи подумать о неточности произнесения какого-то слова, как он сейчас же споткнется на следующем, т.к. малейшее отвлечение мысли почти всегда порождает оговорку или даже ошибку.

При подготовке текста необходимо чаще обращаться к словарям и справочникам, чтобы произносить незнакомые слова четко и уверенно. При этом труднопроизносимые слова хорошо разделить вертикальными черточками на отдельные легко произносимые части.

Нередко у дикторов наблюдается тенденция произнести сложное или незнакомое слово с особой мягкостью и легкостью, как бы «пробросить» его. Это обычно кончается плачевно: диктор запутывается в слове и не сразу находит выход из затруднения. В таких случаях надо остановиться и с новым дыханием, не торопясь, произнести нужное слово, потому что быстрота и нарочитая легкость в произнесении сложных и малознакомых слов затруднит слушателю их восприятие. Бывают иногда трудными для произнесения и для восприятия некоторые сочетания самых простых слов – «рейд по предприятиям»; «по подобострастию». Такие сочетания очень полезно при подготовке текста отметить, чтобы в процессе чтения вовремя замедлить темп.

Подготовив текст, диктор должен прийти в студию за несколько минут до начала передачи – необходимо отключиться от посторонних мыслей и разговоров, полностью сосредоточиться на предстоящей работе. Если бы все наши коллеги выполняли это простое условие, мы никогда не услышали бы, как диктор впопыхах неправильно объявляет время. Не ошибались бы дикторы и в объявлении передач, не «спотыкались» на простых словах и не дышали бы шумно в микрофон после бега к студии.

Дышать надо научиться бесшумно. Для этого никогда не следует брать слишком много воздуха и тратить до конца весь запас дыхания, т.е. не надо стараться сказать как можно больше слов на одном дыхании. Но обязательно умение беззвучно «добирать» воздух в паузах. Свое место у микрофона необходимо знать очень точно, чтобы не «свистели» и не «шипели» согласные, чтобы не было перегрузки у микрофона. Начинать передачу, как и любую заметку внутри программы, надо мягко, чуть замедленно, чтобы ввести слушателя в беседу. Последняя фраза сообщения требует определенности и четкости, не допускает расплывчатой интонации.

Говоря у микрофона, следует избегать резких перепадов громкости. Ни в коем случае нельзя отбивать такт рукой. Ибо такие движения придают речи механический характер, однообразие, мешают партнеру. Жест у микрофона вообще должен быть очень сдержан, т.к., дополняя нашу речь в жизни, в чтении он может обеднить интонацию. Попробуйте сказать фразу, дополнив ее указующим жестом:

«Вон там, на горизонте, виднеется точка: это – самолет». Теперь скажите эту же фразу без жеста. Вам непременно захочется протянуть первое слово: «В-о-он там…» Энергия сдержанного жеста перейдет в интонацию.

Разговаривать со слушателями мы должны как с товарищами, уважаемыми собеседниками. И если мы будем беседовать с ними, а не поучать, то даже наша оговорка или ошибка, всегда возможные у диктора, прозвучат не грубо, а естественно, как бывает в разговоре. Ошибку, допущенную в передаче, надо тут же исправить, иногда, может быть, извинившись перед слушателями. Но бывает, что диктор исправляет ошибку так, что вызывает недоумение аудитории: «Строители закончили строительство здания школы на 320, на 520 учащихся». 

Надо было, конечно, исправить так; «Строители закончили строительство здания школы на 320 (извините), на 520 учащихся».

В выпусках «Последних известий» затрагиваются вопросы политики, экономики, культуры, спорта, даются сведения о погоде. Сообщения из-за рубежа переносят нас в разные концы света, в далекие страны. Для такого разнообразия тем диктору требуется большая палитра красок-интонаций. Переходить от одного раздела к другому следует мягко, тактично, не «выстреливая» первые слова заметок. Надо дать возможность слушателю осознать где, что и когда происходит. Слушатель должен без труда все слышать, а не вслушиваться и догадываться – ведь он не может переспросить. Зачастую вся заметка теряет смысл, если одно слово не услышано. Поэтому надо следить, чтобы не только главные слова звучали выпукло, но и слова второго плана были бы донесены четко и ясно. Только убедившись, что партнер сказал все, можно начинать чтение своего материала. Не лишне и выдержать паузу, учитывая, что чем больше отличается по содержанию следующая заметка от предыдущей, тем пауза должна быть длительнее – в разумных, конечно, пределах.

Необходимо все время слушать партнера, чтоб не было резкого перехода от тихого окончания заметки одним диктором к громкому началу нового сообщения другим. Начинать заметку надо почти с такого же темпа, с той же силой звука, на каких закончил партнер. Дальше в зависимости от содержания, конечно, можно и должно менять темп речи и силу звука. Приятно слушать, когда голоса партнеров, «вытекая» один из другого, подхватывая друг друга, составляют гармонично звучащий дуэт. Но здесь надо быть очень собранным и внимательно следить за содержанием текста партнера.

Бывают выпуски, где сообщения объединяются одной общей темой. В таких случаях эти заметки монтируются как бы в единый рассказ.

«Копенгаген. Победой завершилась забастовка рабочих такой-то компании. Администрация была вынуждена удовлетворить их тре6ования об улучшении условий труда».

«Лондон. Центральный лондонский аэропорт не действует пятые сутки в результате забастовки работников пожарной охраны. В поддержку пожарников выступили работники и других служб».

«Буэнос-Айрес. Полторы недели продолжается забастовка трех тысяч строителей. Несмотря на усиливающиеся репрессии, бастующие полны решимости добиться удовлетворения своих требований».

Все эти заметки составляют как бы один рассказ, и паузы между ними будут минимальными.

Любой материал должен звучать свежо и ново, если даже аналогичные сообщения диктор неоднократно читал раньше. Надо стремиться к тому, чтобы слушатель поверил: в эту минуту новость передается впервые и обращена именно к нему.

Мы знаем, что верные интонации, нужный темп приходят при правильном понимании диктором текста, ясном представлении о событиях. Но для того, чтобы появилось такое видение, нужны абсолютная собранность и сосредоточенность. Малейшая посторонняя мысль, отключение внимания неизбежно разобьют творческую настроенность, и тогда получится не задушевный разговор, а холодное чтение.

Большую долю вещательного времени на радио занимают музыкальные передачи, но дикторы порою их недооценивают – часто лишь мельком взглянут на названия музыкальных номеров, которые предстоит объявлять. А между тем надо иметь в виду, что концерты носят самый разнообразный характер: они бывают образовательные, камерные, тематические, развлекательные и т.д., звучат в любое время суток, и все это надо учитывать.

Неуместно было бы, например, громко и бодро объявить вечерний лирический концерт или камерную музыку, так же как нельзя с тихой грустью вести передачу о частушке. При ведении концертов, как, впрочем, и любой передачи, нужно соблюдать чувство меры, учитывать характер исполняемого произведения, в какое время суток оно звучит. Если все это принять во внимание, появятся и нужный тон, и нужное настроение. Продуманность отразится и в обращении диктора к слушателям, предостережет от опасности «обыгрывания», излишнего «раскрашивания» названий музыкальных произведений. Ведь часто романсы озаглавлены первыми строками стихов, на которые они написаны: «Как утро, ты прекрасна», «Гори, гори, моя звезда», «Ах, зачем я тебе ничего не сказал» и т.п.  И если диктор старается объявить такие романсы «с настроением», получается фальшиво, а часто просто комично. Чтобы не впасть в такую ошибку, надо мысленно произнести слова «сейчас будет исполнен романс…» или «романс называется…», и тогда название прозвучит правильно.

Когда диктор читает пояснения к опере или переводы текстов песен, исполняющихся на другом языке, он должен помнить, что в этих случаях не является исполнителем-чтецом, а поясняет то, что происходит на сцене, о чем говорит музыка, что означают слова песен.

Стихи, встречающиеся в пояснениях, не должны разрывать общей тональности чтения прозаического текста. А ведь часто можно слышать, как диктор, дойдя до стихов, начинает декламировать стихотворную вставку с пафосом, с «переживаниями», отбивая рифмы, а затем резко возвращается к прозе. Этого делать не следует.

В объявлениях концертных номеров, как и в любом другом тексте, надо различать слова первого и второго планов. Но все слова без исключения необходимо четко доносить до слушателей, чтобы не было таких казусов, когда «пропадает» название произведения или фамилия композитора. Или, что бывает, к сожалению,  чаще всего, ведущий ясно произносит почетное звание исполнителя, а в конце фразы фамилия его, сказанная уже на полном выдохе, не доходит до слушателя.

Искусство чтения – одно из самых сильных средств выражения – бледнеет и вянет, если основные законы его не соблюдены. А настоящее искусство начинается там, где в свои права входит чувство. И подлинное воздействие словом возможно только при полном слиянии технического мастерства и чувства.

 

(Диктор у микрофона. – М.: Гостелерадио СССР, 1983.)

 

 

О  НАШЕЙ ПРОФЕССИИ

Ю Левитан, диктор Всесоюзного радио, народный артист СССР

                            

                 

На многое из того, что будет здесь рассказано, я хотел бы прежде всего обратить внимание моих коллег из больших и маленьких городов – дикторов местного вещания. Они не часто встречаются с педагогами и другими специалистами в нашем деле и в вопросах совершенствования мастерства предоставлены, как правило, самим себе.  А профессия наша предъявляет единые требования к дикторам и районного, и городского, и Всесоюзного радио.

Сначала, видимо, следует остановиться на таком серьезном вопросе, как подготовка к выходу в эфир. Редко, но, к сожалению, встречаются дикторы, которые вообще считают этот важный этап творческой деятельности не очень нужным и впервые раскрывают текст за несколько минут до начала работы у микрофона. Как ни странно, чаще всего это опытные работники. Но излишняя самоуверенность: «Я все сделаю с ходу» - приводит к ошибкам, оговоркам, неточностям.

Я давно заметил, что ошибки проскальзывают чаще всего в будничных, «непрестижных» текстах. Это не случайно: на простых материалах собранность, волевой напор несколько ослабевают, и тут-то становится виден уровень специфической, профессиональной тренированности.

Недавно я послушал одного из своих коллег, читавшего очередные выпуски «Маяка»: «Атмосферное давление 717, - звучит в эфире, - извините, 727 миллиметров». И почти сразу такой пассаж: «В Москве дождь…» (интонационная точка). И после паузы – «…маловероятен». Потом он пытался оправдываться: «Но ведь в тексте стояла запятая – ошиблась машинистка!» В цепочке работающих над текстом сотрудников вещания мы, дикторы, инстанция последняя – мы воплощаем текст в звучание. И если бы коллега прочел заметку предварительно, нет сомнения, что зачеркнул бы он неуместную запятую. Кстати, на этой не разряженной  вовремя  «мине» подорвался и следующий диктор, которому надо было повторить прогноз погоды. Тоже не готовился…

А готовиться необходимо всем без исключения – такая уж у нас профессия.

Я начал работать диктором в 1931 году. В ту пору мне, человеку молодому и сравнительно малообразованному для такой работы, мои знакомые говорили так: «Юра, у тебя больше голоса, чем культуры и мастерства. Иди учиться». Я поступил в электротехнический институт на вечернее отделение. Учился в институте, занимался с педагогами на радио и работал. Поручали мне, конечно, передачи небольшие. И то чаще в ночное время.

У нас были преподаватели по художественному слову, по дикции, постановке голоса. Среди преподавателей выделялась Нина Николаевна Литовцева – режиссер и актриса Московского Художественного театра, жена В.И.Качалова. Однажды она пригласила меня домой, познакомила с Василием Ивановичем. Раньше я его только объявлял по радио: записи не было, артисты просто приходили к нам на радио, и мы все их знали. Но побывать у Качалова дома…

Я стал часто заходить к ним. Сидел в уголочке, а Качалов читал стихи или готовил прозу, учил роль или репетировал. А я слушал…

Подготовка и актера, и диктора начинается дома с обязательного речевого тренажа. У каждого свой метод, но для всех полезна артикуляционная гимнастика – надо освободить мышцы рта, языка от вялости, восстановить их подвижность. Для этого существуют специальные системы упражнений, о них надо постоянно помнить.

В круг вопросов, связанных с подготовкой к работе у микрофона, входит как очень важный и вопрос о физическом состоянии. Забот у каждого, конечно, бывает много. Но нужно постараться все же перед работой не слишком утомляться. Иначе неизбежны последующая усталость голоса, жесткость тембра, ощущение равнодушия к произносимому.

Но, конечно, главное – ты  должен знать, чем наполнена сегодня жизнь страны, чем озабочен мир, какие происходят события, как они комментируются, какие опубликованы постановления, новые данные, какие побиты рекорды… Словом, надо быть осведомленным человеком, следить за событиями – ведь тебе предстоит о многих из них читать сегодня у микрофона.

Поэтому внимание диктора особенно привлекают новые, ранее не звучавшие в политическом обиходе имена государственных и общественных деятелей, названия местностей, незнакомые термины: как их читать, каково правильное ударение? Лучше поинтересоваться этим заранее.

В начале 30-х годов дикторская профессия только создавалась, и никто толком не знал, что такое диктор: актер? пропагандист? агитатор? информатор? Одни говорили: читайте безучастно, вы же читаете не собственные тексты, что вы вкладываете свою душу? С ними спорили: нет, диктор – это актер; он должен «раскрашивать» текст, чтобы заинтересовать радиослушателя, создавать какие-то образы. А третьи говорили: диктор – гражданин своей страны, который небезучастен ко всем происходящим в ней и в мире событиям; он должен быть причастным к свершениям, мыслям и мечтам своего народа.

Но в целом дикторская функция понималась тогда несколько шире. Не редкостью были передачи, в которые входили кроме политических материалов и какие-то зарисовки, памфлеты, лирические стихи и даже частушки или куплеты на злобу дня. Наши дикторы Б.Степанов и О.Абдулов  пели их под гармошку, и пели замечательно. У нас была штатная литературная группа артистов, привлекали к ее работе и дикторов. Мы были как бы одно целое. Наше, старшее поколение дикторов выросло на литературных передачах, на художественном материале: я, например, читал по радио целиком «Медного всадника», стихи Маяковского. И в то же время меня в 1932 году Александр Жаров и Сергей Третьяков, поэт и журналист, которым поручили вести передачу с открытия Днепровской гидроэлектростанции, пригласили с собой специально для того, чтобы я начал передачу словами: «Говорит Днепрогэс!» и объявил по радио выступления М.И.Калинина, Г.К.Орджоникидзе и других товарищей. Именно тогда я – может быть, впервые – до глубины души осознал, что каждое включение микрофона это колоссальная ответственность перед миллионами радиослушателей нашей великой страны.

Задача диктора – донести до слушателя суть материала, его идею как можно ярче, заострить внимание на главной мысли, на интересных деталях. Надо уметь не выделять второстепенные слова, но и они должны не потеряться, войти в сознание слушателя. Важно научиться  быстро переключать внимание с одного сообщения на другое, меняя ритм, темп, мелодику, отношение  к  сообщаемому. И все это сдержанно, где нужно – эмоционально, иногда – эскизно, но без театральности, тактично. И всегда – с уверенностью, что ты не сторонний наблюдатель, что ты помогаешь людям выращивать хлеб, растить детей, духовно их обогащаешь.

Слушатель должен чувствовать твое отношение к материалу. Подлинная эмоция, необходимая тональность зависят от того, как ты понял текст, насколько глубоко в нем разобрался. Здесь начинается путь к живому рассказу, беседе с их разнообразием речевого рисунка и красок звуковой палитры.

Если мало времени остается до выхода в эфир, я не люблю репетировать вслух – это отвлекает от проникновения в суть материала. Не мешая товарищам, уединившись, можно, конечно, негромко порепетировать уже разобранный, осмысленный тобой текст. Но если я слышу даже такое вот эскизное, негромкое чтение сидящего рядом коллеги -  мне лично это мешает готовиться, сбивает внутренний сложный процесс «настройки» на приближающийся выход в эфир.

Как много общего в творческой работе актера и диктора! Ведь наши замечательные артисты-чтецы, такие, как Качалов, Балашов, Аксенов, читали по радио публицистику, газетные материалы. А мы – художественную прозу, стихи, участвовали в концертах, в творческих встречах. Качалов, Балашов, Яхонтов, Аксенов, Журавлев постоянно помогали нам в нашей работе. Иногда они собирали нас группами и обсуждали какую-нибудь недавнюю литературную передачу в исполнении того или иного диктора. Кстати, работал у нас диктором, будучи одновременно актером, и Ростислав Янович Плятт. И я хорошо помню, как мы вместе с ним проходили дикторский конкурс в 31-м году.

Тогда были микрофоны непривычные для современного глаза: и четырехугольные, и имеющие форму срезанного бочонка. Были микрофоны у нас и угольные. В них нужно было читать только направленно. Чуть повернешься в сторону – ничего не слышно… А однажды диктор сделал глубокий вздох у самого микрофона, и – ужас: все лицо его покрылось угольной пылью! Микрофоны-то были угольные…  Столько было смеха в студии, что пришлось в передаче сделать перерыв и дать в эфир музыкальный номер.

Записи на пленку, как я уже говорил, в ту пору практически не было. Это создавало свои трудности. Радиослушатели хотели услышать, придя с работы, известных артистов, а те, естественно, были заняты в эти часы в различных спектаклях. Им почти невозможно было выбраться вечером  к нам на радио, но все же они как-то ухитрялись приезжать: перед началом спектакля и даже в антрактах. И вот представляете: на оживленной улице Горького, у дома номер семь выскакивают из машины то Иван Грозный, то старец Риголетто, то Егор Булычев и игуменья Меланья и бегут, как молодые, наверх, в студию…

Но вернемся к нашей основной теме – подготовке диктора к чтению у микрофона. Если для работы над текстом осталось очень мало времени, я обязательно просматриваю первую заметку и хотя бы еще один материал, желательно больший, чем предшествующая заметка партнера (пусть даже этот материал на четвертой-пятой страницах). Вторую и третьи заметки я только перелистываю, так как уверен, что успею ознакомиться с ними во время чтения моего коллеги.

Хорошо, если есть возможность, заранее посмотреть и материал товарища, вместе с ним уточнить «блоки» информации: несколько заметок на сельскохозяйственные темы; затем – новости строительства; международная информация. После материалов, лежащих внутри блоков, не следует при чтении ставить определенную «голосовую точку». Здесь интонационно нужны или точка с запятой, или многоточие: после них другому диктору легче, сделав небольшую паузу, продолжить твой рассказ. Тогда и вступать ему можно будет мягче, не на форсированном звуке, не «давя» энергией своего голоса завершающую фразу предыдущей заметки, а подхватывая последние слова партнера. Некоторые из коллег, демонстрируя свои голосовые данные, так порой «наступают», что зачеркивают смысл только что произнесенного другим диктором.

Вот один пример. Заканчивается блок спортивной информации: «Наши баскетболистки одержали убедительную победу со счетом 86:57». И вдруг, резко, без всякой паузы – «О погоде»… Или, скажем, отзвучала сводка погоды, и сразу же на форсированном звуке: «…восемнадцать градусов тепла. Мы передавали «Последние известия»… Некоторые партнеры в пылу работы забывают об элементарном такте: пытаются занять главенствующее положение у микрофона (даже отодвигая порой от него легонько коллегу). А ведь цель у маленького коллектива из двух человек общая – добиться ровного звучания дуэта. Поэтому каждой паре дикторов стоило бы раз и навсегда определить наилучшую позицию у микрофона и придерживаться ее постоянно. Нужно учесть, что женские голоса, особенно высокие, проходят по радиоканалам лучше, звучнее. Частенько звукооператору приходится долго манипулировать микшерами, чтобы получить ровное звучание, поэтому нашей уважаемой женской половине дикторского коллектива необходимо об этом помнить. И, конечно, очень трудно работать, когда один диктор старается разговаривать с аудиторией, а его (или ее) партнер явно все читает. Такая разностильность мешает слушателю. Поэтому очень важно, чтобы один диктор получал импульс, настрой на рассказ, а не на чтение от другого, а тот, в свою очередь, поддерживал, подхватывал этот импульс и как бы возвращал его товарищу…

Пусть не покажется читателю, что я обращаю его внимание на какие-то незначительные, почти неуловимые частности. При общении с миллионами слушателей частностей и мелочей вообще не бывает.

Например, всегда ли удачно мы ведем концерты? Очевидно, что надо стараться, чтобы объявления не очень расходились по тональности звучания с характером исполняемых произведений, и по возможности разнообразить их текст. А то порой половина объявлений начинается словами «Предлагаем вашему вниманию…» А ведь задача нашего конферанса – не только проинформировать, но и неназойливо, тактично привлечь внимание своим доброжелательным тоном (конечно, не «играя» его, не манерничая)  к произведению, как бы приглашая: «Давайте вместе послушаем!».

Случается, что лирические номера объявляют иной раз отрешенно, а то и просто мрачно. И в то же время весело – симфоническую, серьезную музыку. А ведь аксиома всей нашей работы – постоянно учитывать характер передачи и помнить, что каждое произнесенное по радио слово должно быть обдуманным!

Когда-то наш педагог М.М.Лебедев – по моему мнению, замечательный мастер, основатель нашей профессии – просил нас рассказывать или ему, или воображаемому слушателю содержание материала, с которым только что на короткое время он дал нам ознакомиться. «А что автор хотел сказать? Ты закрой, закрой текст, не подсматривай… В чем здесь основная мысль?» Смысл этого простого на первый взгляд упражнения вовсе не прост – благодаря ему диктор учится улавливать квинтэссенцию материала, то, что должен запомнить слушатель.

А знание предмета – даже приблизительное – ведет к легкости чтения, четкому выполнению своей задачи, чтобы слушатель сказал: «Да, диктор меня убедил, он знает эту тему».

… Вспоминаю, читал как-то О.Н. Абдулов научно-популярную и, помнится, очень скучную статью. Вдруг две последние страницы неожиданно скользнули у него под пальцами и оказались на полу, довольно далеко от дикторского столика. Как быть? Неужели вставать, ходить по студии, собирая листки? Об этом и речи быть не могло – такая пауза в эфире, да и прихрамывал сильно Осип Наумович. А из аппаратной уже чуть не кулаками стучат в стекло, отделяющее технику от дикторской, жестами показывают: «Продолжайте!» Положение просто критическое!

Но к этой передаче Абдулов готовился, как обычно, то есть углубленно проработал ее содержание, по-настоящему усвоил его. Поэтому он, всем нам на удивление, без текста дочитал материал до конца. Из студии, правда, вышел в состоянии довольно подавленном: ждал, что будет ему нагоняй за отход от текста. А у нас был в то время один редактор особенно строгий, мы его побаивались, и произошло событие это как раз в его дежурство. Подходит к нему Осип Наумович. «Ну что же, товарищ Абдулов, - произносит редактор. – Конечно, статейка тяжеловата. Скучно написана. Но зато в конце автор проявил блестящий юмор, изящество мысли, и концовка у вас прозвучала великолепно!». Вот как порой может выручить диктора труд, затраченный им на подготовку к передаче.

А ведь бывает иногда – читаешь текст, подчеркнул нужное. Но, хотя  в это время глаза мои читали, мысли были где-то далеко: «Что сейчас, интересно, внук получил по геометрии? – совсем вчера  уроков не учил» или еще что-то в этом  роде. Спроси меня: «О чем материал, в чем его суть?» - я не смог бы ответить. Отвлекся.

Поэтому еще раз повторяю – при подготовке требуется полная сосредоточенность. Нужно отрешиться от всего постороннего: шума и суеты, телефонных  звонков, от мыслей, не имеющих отношения к тексту.

Судьба диктора – читать разнообразные материалы. Конечно, у каждого есть темы более близкие для него, которые ему больше удаются, нежели другие. И когда я поступил на радио, то мне очень хотелось быть диктором художественного плана. Радиослушатели старшего поколения, наверное, еще помнят, как мы, дикторы, вели пояснения к оперным спектаклям из Большого театра. Это были тексты, написанные в художественной манере, часто со стихами. Я, например, был «прикреплен» к шести операм. Пояснения я знал наизусть, а текста было восемнадцать страниц. Я приходил заранее в театр (там у нас была ложа), уточнял список исполнителей – нет ли изменений? И, почти как комментатор, отложив в сторону лист с текстом, рассказывал о спектакле.

Я уже говорил, что вначале часто читал и литературные передачи. Но одно событие резко изменило мое творческое амплуа. Вышло так, что мне в 1934 году поручили читать доклад И.В.Сталина на XVII партийном съезде. Было указание – читать этот доклад (четыре с половиной часа) без перерыва, причем только одному исполнителю.

Не решаясь читать без подготовки, я попросил Наталью Александровну Толстову, чтобы она меня послушала, дала мне советы. И вот с 10 утра до 5 вечера мы с ней сидели в студии и репетировали. А в семь часов вечера я вышел в эфир.

На следующий день мои педагоги сказали мне: «У тебя есть способности к публицистике. И даже лучше получаются публицистические материалы, нежели художественные. Работа над художественным словом обогащает палитру красок, расширяет творческий диапазон, рождает свежие, неожиданные интонации. Это все пригодно и для публицистики, для информации». И тогда же они посоветовали мне оставить учебу в техническом вузе. «Надо становиться профессионалом, овладевать всерьез чтецким мастерством. А это можно сделать только в театральной школе», т.е. заниматься тем, что нужно для совершенствования моей профессии.

И в 1936 году я ушел с четвертого курса электротехнического института и поступил на первый курс школы при Театре им.Вахтангова. Проучился я там четыре года «без отрыва от производства». Участвовал в эпизодах вахтанговских спектаклей, в массовках, как и все студенты. Я не планировал стать актером, но учеба в театральной школе мне, конечно, во многом помогла повысить квалификацию диктора.

Вообще чем-то обогащает нас в профессиональном плане каждый день жизни. Вот заговорил с тобой товарищ, что-то тебе рассказывает. Чувствуется, что он до тонкостей знает, о чем идет речь, а если слушаешь собеседника с обостренным вниманием еще и как диктор, то отмечаешь важные «исполнительские» нюансы: вот непринужденная смена темпа; без нажима, естественно подана главная мысль; пауза длинная, но не нарочитая, незаметная; одно логично вытекает из другого… Собеседник увлек тебя, не применяя каких-то особенных средств: все было рассказано в сдержанных тонах, без чрезмерной «раскраски». И думаешь сразу – как бы освоить эти средства убежденной и свободной разговорной речи и применить в своем чтении…

Предвижу возражение: у нас, мол, много официальных сообщений, немало еще и стандартно написанных материалов. Но что-то же можно рассказать, а не доложить? Попробуйте – это очень интересно! В этом проявится честное отношение и к работе, и к самому себе. Всегда можно в тексте найти детали, нюансы, которые помогут слушателю глубже понять значимость сообщаемого. Важно только воспитать в себе интерес к углубленной работе над материалом.

Одно из технических средств, помогающих диктору в такой работе, - речевые знаки. Знаков общепризнанных, для всех одинаковых, у нас нет – у каждого выработаны свои. У некоторых дикторов они сходны, а у иных знаков бывает чересчур много – целая нотная партитура: все интонационно значимые места текста словно обволакивают красивые волны дуг, штрихов, подчеркиваний. Речевые звенья разделяют обычно вертикальной чертой (что, кстати, неправильно, - такая черта имеет смысл только в том случае, когда мысль закончена), а то и подчеркивают двумя жирными чертами. Лист буквально испещрен пометками. Зато особого труда во время чтения, конечно, уже не нужно: поработал в поте лица над текстом и гони по знакам – все вывезут!

Но, во-первых, «сигнализация» эта с раздражением  воспринимается другим диктором, который позже, при повторе, возьмет в руки исчерканные не его знаками листы.

А во-вторых, такое излишнее подчеркивание отвлекает от основного: от донесения до слушателя живой мысли, от максимальной концентрации внимания именно в момент передачи.

Первое, правда, еще полбеды. Не согласен диктор с логическими оценками, которые на листе проставлены, есть толстые фломастеры, можно быстренько все переделать. Но корень зла такой обильной разметки, когда каждое слово подчеркнуто и сверху и снизу, заключается в том, что ты читаешь по нотам, механически. Уходят из чтения живые паузы, новые, неожиданные краски, которые рождаются в общении со слушателем. В результате – банальное чтение «по точкам» с их интонационным понижением, то есть стандарт.

Сразу обязан оговориться: если кто-либо в такой манере нашел единственно для себя приемлемый, позволяющий добиваться максимальных творческих результатов способ подготовки, я готов с коллегой согласиться. Ведь ни он, ни я не вправе претендовать на знание абсолютной истины, на навязывание своего мнения в нашем творческом споре. И уж, конечно, молодым, начинающим дикторам, не имеющим достаточного опыта, не следует избегать расстановки большого количества «речевых нот» - и при работе с педагогами, и в самостоятельной подготовке. Это позволяет закрепить понимание законов чтения, детально разобрать текст. Словом, это – неотъемлемая часть учебы, профессиональной тренировки.

Но по мере накопления опыта, знаний, умения сосредоточиться у микрофона, навыков вдумчивой подготовки эти «волны» нужно уменьшать. Пусть останется только то, без чего нельзя обойтись. Я, естественно, против полного штиля и глади: все мы размечаем текст – и опытные, и молодые.

При разметке я учитываю разделы авторского изложения, стараюсь находить места, где одна мысль рождает другую. Вот здесь идет пояснение только что введенного в текст понятия; а вот в этой фразе – развитие (а, может быть, дополнение – проанализируй!); ну, а где же все-таки основное? Если не запоминаю текст сразу, то ставлю знаки: дугу («мысль продолжается»), или ломаную дугу («мысль развивается, но необходима пауза»), или прямую черточку («одно вытекает из другого»). Вот, собственно, все мои основные знаки. И ставлю я их только, если не уверен, что запомню.

При такой скупой разметке естественно стремление иногда отказаться от точек, от излишних пауз на запятых, вообще произнести сообщение более слитно и непринужденно, как каждый из нас говорит, если он стремится заинтересовать собеседника, а не оповестить, уведомить его. Порой мы не делаем паузы даже в середине логического звена. При обилии пауз в череде якобы законченных фраз часто теряется главное – единая мысль автора.

Излишне дробная разметка ведет к монотонности чтения, повторению мелодического рисунка. Получается как бы маятниковое чтение. А избежать его можно, тренируясь в правильной разметке, оставляющей простор для интонационной импровизации, позволяющей избежать чрезмерной закругленности и дробности. Только так можно увлечь слушателя. Ведь когда ты прерываешь речь, то и он отвлекается, куда-то «уходит»; а когда он чувствует, что ты продолжаешь, он не отключит внимания – таково свойство психики человека.

Но если после слова все-таки нужна пауза, и оно неударное, - произнесите его мягче, без нажима, как бы «пригните» его с интонацией продолжения («вот здесь, вскоре – суть»). Да и на ударном слове, после которого мысль продолжается и безусловно нужна пауза, попробуйте все же не ставить интонационной точки, развивайте тему!

В этой связи хочется дать, на мой взгляд, очень важный совет: мысленно настройтесь на то, что как бы ведете слушателя  за собой и главное – впереди. И даже за паузой в конце большого абзаца должно ощущаться: главное – впереди… Как бы смотрите вперед – это помогает овладеть вниманием слушателя. При таком методе нужна, конечно, большая сосредоточенность, но зато есть простор для чередования темпов, для паузировки, преодоления инертности.

Знания, которые я получил в театральной школе, в общении с коллегами, с педагогами, конечно, очень помогли мне и в чтении ответственнейших материалов военной поры.

Вспоминаю, как утром 22 июня 1941 года меня вызвали в Радиокомитет. Придя туда, я узнал, что началась война. А днем уже читал Заявление Советского правительства. Сказал первую фразу, и дальше… пауза: такое волнение, такой гнев, такая ненависть переполняли меня, что комок  встал в горле. Фашистская Германия напала внезапно, вероломно, несмотря на  подписанный ею пакт о ненападении.

Позже, когда приходилось читать сводки Совинформбюро о том, что фашисты взяли Одессу, что Ленинград под обстрелом, что враг подходит к Днепру – взрывается плотина Днепрогэса, затапливаются шахты Донбасса, чтобы не достались врагу, - каждый из нас вспоминал, в какие рекордные сроки и с каким трудом давалось строительство этих важнейших объектов, как это было выстрадано народом, - и слезы душили во время таких сообщений. Но нужно было говорить тяжелую правду, несмотря ни на что. Приходилось прилагать большие физические усилия, чтобы читать спокойно и уверенно. Наша задача состояла в том, чтобы вселять надежду и веру в то, что потери эти временны, что враг будет уничтожен и мы победим.

В годы войны слово партии, произносимое диктором у микрофона, содержало призыв геройски бороться с фашизмом, стремление поднять в людях дух мужества и оптимизма. Это правдивое атакующее слово било по врагу, разоблачало перед всем миром преступления  гитлеровцев.

Работе диктора существенно помогает мысленное общение со слушателем – своим собеседником. Это, конечно, не заданный раз и навсегда образ – ведь аудитория меняется, меняются ее привычки. Скажем, раньше слушатели собирались у репродуктора, как теперь у телевизора. А сейчас очень часто человек слушает радио один – на прогулке, в машине, - или вдвоем. Поэтому и манера наша несколько изменилась. Но всегда, работая у микрофона, мы чувствуем за эфиром не обобщенный образ слушателя, а определенного человека, определенное лицо. Некоторые наши дикторы даже представляют себе приятеля, родственника, к которым они обращаются. И, как утверждают, чувствуют сами, как тот реагирует на то или иное сообщение. Это – дело личной актерской техники. Но я, например, не представляю, как все время диктор может вызывать в воображении облик собеседника – ведь это отвлекает…

Часто в материалах встречаются фразы с перечислениями. Как однотипно, с одинаковым мелодическим рисунком мы их читаем! А через запятые-то идут  РАЗНЫЕ  ПОНЯТИЯ.  И  читать текст нужно, конечно, без мозаичности, но чуть разнообразнее. Или вот недавно слышал, как фразу: «Он воспитанник детского дома, отличный спортсмен» - читали как перечисление, а здесь совершенно разные понятия. По-разному они должны и прозвучать. Таких перечислений, в которые сведены совершенно различные в эмоциональном, интонационном плане понятия, встречается множество. Ищите их внимательно: прочитанные разнообразно, они обогатят палитру звучания.

Не буду говорить о логических ударениях и паузах – об этом много написано в специальной литературе. Добавлю только один совет: старайтесь найти во фразе два-три слова, без которых нельзя обойтись, логически главных. От  того, как они расположены во фразе, будет строиться ее мелодика. Вот концовка небольшой заметки: «О героизме и мужестве солдат в зеленых фуражках рассказал один из старейших пограничников страны генерал-лейтенант Банных». «Мужестве», «Банных» - два ударных слова. Или такое начало заметки: «13 миллионов рабочих, тружеников сельского хозяйства, инженеров, ученых и учащихся насчитывает сегодня отряд новаторов страны». Здесь три ударных слова: «тринадцать миллионов» в начале фразы и «новаторов» в конце. Остальные одиннадцать – в основном перечисление, и произносятся с меньшей нагрузкой, но обязательно разнообразно. Однако как часто прочитываются такие материалы на одной-единственной интонации…

Начинающим поэтам советуют – «читайте Пушкина!»  Тот же совет обращаю и к начинающим дикторам. Мелодика его стихов на удивление тонко сочетается с логическими ударениями, потому-то их так легко произносить, так прекрасно они звучат…

                                         На берегу пустынных волн

                                         Стоял он, дум великих полн,

                                         И вдаль глядел. Пред ним широко

                                         Река неслася, бедный челн

                                         По ней стремился одиноко…

Слова «дум», «вдаль», «река», «челн» выделим более четко, чем слова «широко», «одиноко», которые отметим лишь «прикосновением». И никакой силовой нагрузки на других словах! Хороший чтец никогда не произнесет с равной весомостью «дум» и «полн». Не знаю более удачного примера для работы над скульптурностью звучания…

По моему мнению, в каждом тексте во время разметки надо суметь найти не только ударные слова, но и те, которые несут большую смысловую нагрузку, и проставить так называемые интонационные ударения. Важно также найти в тексте особые импульсы, которые являются не ударными и интонационными, но которые акцентируют подробность и этим подкрепляют главную мысль. Если ударения ты выделяешь, интонационные ударения делаешь (в зависимости от содержания) легко или сильно – не в ущерб логике, к этим малюсеньким ударениям как бы прикоснись: это эмоциональные или логические подробности, нюансы. Найди их - и чтение твое отойдет от стандарта, оживет!

Недавно в передаче «Пишут ветераны» читаю письмо:  в одной семье было девять ветеранов войны – в одной только семье! Или недавно мальчик написал мне как ведущему этой передачи: «Вы знаете, я потерял на войне двух своих дедушек…» Вот такие подробности надо уметь увидеть в тексте и неназойливо, чуть-чуть выделить.

Задача диктора – увидеть в тексте больше, чем просто читатель, разобраться  во всех  деталях, стремиться все прочувствовать и проанализировать. И тогда придет понимание нюансов, избавляющих чтение от «деревянности», одухотворяющих его.

Итак, наряду с главным необходимо удерживать в поле своего внимания и образы, и сравнения, и маленькие интересные подробности, смысловые оттенки, иронические нотки, которые придают речи эмоциональность, позволяют естественно переходить от одного ритма к другому. Нужно уметь «пробросить» второстепенное, чтобы рельефнее звучало основное – конечно, в допустимых рамках нормы, без бравирования мастерством.

Необходимо на любом материале стремиться к тому, чтобы идти к главному с  МЕНЬШЕЙ ГОЛОСОВОЙ НАГРУЗКОЙ, как бы подниматься от подножья к вершине. Плохо, когда все идет «по линеечке», - скучно слушать. Нужно уметь и «спускаться» от главного к окончанию фразы, добиваясь скульптурности ее звучания. Чаще надо слушать актеров в спектаклях. Когда я был молодым диктором, я с удовольствием следовал совету Осипа Наумовича Абдулова. Он мне как-то сказал: «Слушай, Юра! Ты пойди на диспут в Политехнический, в МГУ, послушай, как говорят ораторы, как они строят речь, как общаются с аудиторией. А актеры – какие мастера есть сейчас! Ну что ты все время: «Се-го-дня  в Па-ри-же  со-стоя-лось…»    

Хотелось бы дать молодым дикторам еще несколько практических советов. Но прежде, чтобы закончить разговор о речевых  знаках, скажу, что эмоциональное ударение я отмечаю волнистой черточкой, логическое – прямым подчеркиванием, нюансы, полутона, «прикосновения», о которых я говорил выше, - малюсенькой черточкой, еле заметной.

Учтите, что абзацы иногда не приводят к законченной мысли, поэтому, не особенно доверяя машинистке и редактору, смотрите на эти разделения текста внимательно и, когда сочтете необходимым, черточкой соедините соседние абзацы, если видите, что мысль не закончена.

Русский язык очень красив и выразителен. Правильное использование его мелодических возможностей очень разнообразит речь, звучащую у микрофона, помогает слушателю более глубоко и эмоционально воспринимать содержание передачи. Но только в тех случаях, когда мелодический рисунок речи диктора порождается стремлением полнее раскрыть смысл материала, а не желанием продемонстрировать возможности своего голоса.

Я – противник чрезмерной напевности. Но и ее противоположность – речь стакаттированная, «стучащая», по выражению Станиславского, словами, «будто горох по столу», - не привлекает меня. Цель диктора, по-моему, состоит в приближении к естественной плавности речи. Вот простое упражнение. Во фразе «широко внедряется в области бригадный подряд» ударение надо сделать лишь на двух словах: «широко» и «подряд». Тонкость здесь еще и в том, чтобы не «нажимать» в словах фразы на ударные слоги – ведь это утяжеляет слуховое впечатление. Следить надо главным образом  за тем, чтобы произносились не отдельные слова, а мысль в ее целостном единстве.

Еще одна важная цель дикторского тренинга – научиться разнообразить мелодические рисунки рядом стоящих фраз, они не должны звучать однотипно.

Недавно по радио была передана следующая информация: «Свердловский завод электромедицинской аппаратуры выпускает большой ассортимент продукции. Здесь налажен выпуск хирургических светильников и медицинских телеустановок».          

Первая часть заметки прозвучала у диктора более весомо, чем основная, вторая. Больше десятка слов несли на себе ударения, а в самом-то деле достаточно было выделить четыре или пять. После слова «продукция» интонационная точка с удлиненной паузой необходима – она предшествует  изложению существа новости, ведь главное – в конце заметки. Начать чтение надо с меньшей голосовой нагрузкой, зная, что она понадобится на второй фразе. Вот в результате постоянных подобных разборов и приходит мастерство. Поэтому постоянно тренируйте себя, сравнивайте, ищите!

Очень важно владеть в совершенстве русским языком. Диктор должен безукоризненно знать свой язык и бороться за его чистоту. Почаще заглядывайте в словарь, изучайте его дома и на работе, когда выдастся свободная минута, буквально вбирайте в себя дух правильно звучащей, с безупречными ударениями и дикцией русской речи. Не надейтесь на свою память! Малейшее сомнение, всего два процента неуверенности – загляните в словарь! А то иногда удивляешься над сводкой дикторских огрехов: «Да неужели? Я же был уверен!»

Кто-то из дикторов так переиначил пословицу: «Лучше семь раз спросить, чем один раз ошибиться». Был такой случай: впервые полетел в космос А.С.Иванченков. Фамилия для дикторов новая и внешне простая, а на самом-то деле сложная: логика речи допускает, строго говоря, три варианта ударения! По всем инстанциям пришлось звонить и редакторам, и нам, и в ответ выслушали мы все три варианта, и не по одному разу. Решил проблему Георгий Тимофеевич Береговой, давший мне телефон жены космонавта: «Как она скажет, так и читайте!» «Иванченковы мы (ударение на «е»), - услышал я в трубке славный женский голос. – Вся родня, Юрий Борисович, и деды, и прадеды -  И-ван-чен-ковы!»

С большим вниманием все мы изучали доклад Ю.В.Андропова на торжественном заседании, посвященном 60-летию образования СССР. И особенно был важен для работников нашей профессии тот раздел доклада, в котором говорилось: «… Фактором исключительного значения в экономической, политической и культурной жизни страны, в сближении всех ее наций и народностей, в их приобщении к богатствам мировой цивилизации служит русский язык, естественно вошедший в жизнь миллионов людей любой национальности».

Поэтому естественнно, что диктору, ведущему вещание на национальном языке, необходимо и в высшей степени полезно добиваться совершенства во владении русским языком. А те дикторы, которые несут в эфир русское слово, просто обязаны стремиться не только к хорошей, грамотной, но к  ЭТАЛОННОЙ  речи - несмотря на всю оперативность, даже спешку, присущую работе в эфире.

Здесь поможет способность, которую молодым дикторам предстоит открыть и развить в себе – способность быстрого ознакомления с текстом. Нужно стремиться мгновенно охватить взглядом и мыслью весь материал и, молниеносно сосредоточившись, сразу определить задачу его чтения.

В годы Великой Отечественной войны сводки Совинформбюро поступали прямо на стол студии, и читали мы их без всякой подготовки. Трудно было так работать. Но очень бывало радостно первому прочесть те слова, которые обрадуют весь народ, - сообщения об успешных боевых операциях, приближающих нашу победу. Такой сверхоперативный материал не прорепетируешь. Но я брал старые сводки, которые за месяц-другой уже забывались, и тренировался в мгновенном схватывании сути сообщения.

Сегодня, как и в те давние годы, я прихожу на свое рабочее место в студию за несколько минут до начала передачи, подготовленным, с сознанием того, что каждый материал мне интересен. И с желанием читать не только не хуже, чем вчера, но, может быть, и лучше. Конечно, многое мешает. Готовясь поделиться этими размышлениями с читателем, я старался понять: что же именно мешает нам работать еще лучше? Я очень много слушал радио: «Последние известия» и «Маяк», даже ночью ловил в эфире «Орбиту-2» и «Орбиту-3». И постепенно находил, как мне представляется, верный ответ. Он в значительной степени связан с творческой дисциплиной у микрофона. Ведь важно не только добросовестно подготовиться, вовремя прийти, не делать брака – необходима еще и строжайшая творческая дисциплина во время чтения. Все это время быть мыслями и чувствами только в материале, предельно точно нести его содержание аудитории, полностью отдавая себя работе, - вот основа, без которой не может состояться диктор.

Диктор – это человек, который владеет всеми тайнами чтецкого мастерства и применяет это мастерство для воплощения публицистического, информационного материала. Его мы должны прочитать разнообразно и просто, а главное, понятно. Ведь некоторые дикторы начинают «играть» информационные материалы, перенося логическое ударение на прилагательные, делая порой упор на красивое словцо и затуманивая тем самым смысл. Даже наиболее часто повторяемые слова и обороты типа «московское время», «сегодня осуществляется», «соревнование» стремятся «раскрасить», читая волнообразно, преувеличивая музыкальную сторону в звучании слова – вместо двух необходимых и достаточных нот в слове слышится три-четыре. Нет сомнения, что музыкальность слова, фразы имеет большое значение для эмоционального воздействия и более глубокого раскрытия мысли, но именно музыка нетерпима к малейшим отступлениям от требований соразмерности и художественного вкуса. Наша задача – раскрыть мысль, выявить свое отношение к данному материалу, конечно, в спокойных тонах, с достоинством и мастерством, без дидактики и назойливых интонаций, но эмоционально и в то же время сдержанно.

Наконец, в основе успешной работы диктора лежит глубокая идейная убежденность. Отсюда и публицистическая страстность, внутренний динамизм, разговорность, доверительная тональность. В ней слышится  личная причастность к событиям, о  которых  диктор рассказывает, его патриотическая гордость за дела нашего народа.

Сейчас диктор практически не ведет передач, где нужна импровизация, - не интонационная, а в прямом смысле слова, текстовая. Но вот у меня бывает такая очень дорогая для меня возможность. Радио получало и получает очень много писем от ветеранов войны, от вдов погибших на войне, от следопытов. И руководство Гостелерадио СССР решило создать передачу «Пишут ветераны» по письмам участников Великой Отечественной войны. Эти письма согреты памятью о военной дружбе, спаянной стремлением победить. Они – волнующие документы самой истории. Присылают нам фотографии и стихи, дневники и фронтовые газеты. В День Победы, 9 мая в Москве, в Парке культуры и отдыха имени Горького собираются ветераны Великой Отечественной войны. Приезжают из разных уголков страны, вывешивают транспаранты, плакаты – и сами они, и их дети. А иногда дети и внуки погибших героев держат эти плакаты. Вот здесь танкисты собираются, здесь пехотинцы, здесь десантники. Приезжают в Москву буквально десятки тысяч людей, и все они в Парке культуры разыскивают однополчан. И часто бывает – находят тех, с кем  рядом  воевали.

Уже который год происходят эти незабываемые встречи. И мы, создатели передачи «Пишут ветераны», обстоятельно беседуем с бывалыми воинами и молодыми людьми, приходящими сюда. Ну, а потом собранный материал идет в праздничный выпуск передачи «Пишут ветераны». И мы узнаем имена все новых и новых героев, живых и оставшихся на полях сражений, но всегда живущих в памяти народной.

 

(Литературная запись В. Возчикова)

 

 

ТВОРЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ДИКТОРСКОГО МАСТЕРСТВА

О. Высоцкая, диктор Всесоюзного радио, народная артистка СССР

 

 

Хотя профессия диктора существует в нашей стране несколько десятков лет, она все еще остается одной из малочисленных, вследствие чего нет необходимости в создании специальных учебных заведений или факультетов по обучению этому искусству. Поэтому обмен опытом, изучение методов и приемов работы мастеров старшего поколения являются одним из основных и эффективных способов профессионального обучения. Давайте разберемся в том, что включает в себя понятие «диктор».

У диктора – огромная аудитория, чье внимание он обязан привлечь и удержать, вызвав у слушателей то впечатление от прочитанного материала, на которое рассчитывали автор и режиссер передачи.

При этом диктор изолирован от своей аудитории: для него слушатели существуют только в воображении. Он не видит их, не чувствует их живой реакции, которая могла бы вдохновить его, помочь ему.

Однако значит ли это, что диктор – механический «проговариватель» чужих мыслей?  Или он – творческий соавтор передачи, своим искусством обогащающий труд журналиста, наполняющий строки текста дыханием живой речи? Ведь только в этом случае диктор по-настоящему справится со своей задачей, выполнит свой творческий долг. Но как же достичь этого?

Обязательные слагаемые искусства диктора: безупречные голос и дикция, высокая культура речи и общая культура, безукоризненное знание языка, информированность.

К диктору в его работе у микрофона предъявляется требование – вести передачи, максимально приблизив чтение к беседе со слушателем. Существует непреложный закон живой речи: человек, разговаривающий с собеседником, знает, О ЧЕМ, КОМУ И ЗАЧЕМ он говорит. Вот эти три положения и должны быть предметом постоянного внимания диктора, причем не только в момент ведения передачи, но и в постоянных занятиях по совершенствованию мастерства.

Как же практически реализовать эти положения в работе у микрофона?

Любой текст содержит смысловой стержень, главную мысль, проходящую красной нитью через все содержание материала. От точного определения этого стержня зависит ваша правильная ориентация в ответе на первый вопрос: О ЧЕМ? От того, насколько быстро и точно вы определите фрагмент текста, содержащий его главную мысль, зависит и понимание значения остальных смысловых частей материала. Развивать этот навык следует ежедневно, не только готовясь к чтению передач, но обязательно и вне работы. Просматривая утром газету, одну-две заметки следует разобрать все досконально. Как автор строит материал? Какова основная, ведущая мысль? В какой фразе она сосредоточена? Какое положение занимают остальные части материала? Как они раскрывают и комментируют эту главную мысль? Какой удельный вес по отношению к главной мысли имеет та или иная смысловая часть материала?

Подготовка к чтению материала начинается, естественно, с общего ознакомления с содержанием передачи; затем необходим более тщательный логический анализ текста с разметкой карандашом – расстановкой ударений, пауз, подчеркиванием логических центров и особой отметкой главной, стержневой мысли. Определите наиболее существенные фрагменты текста, подчеркивающие или разъясняющие главную мысль.

В любом информационном материале фраза, несущая главную мысль, почти всегда расположена не дальше второго абзаца, а часто материал ею и начинается. Посмотрите внимательно, если бы вам поручили сократить заметку до единственной фразы, какую бы вы оставили? Только не увлекайтесь последней фразой – она нередко бывает итогом всего изложения, а главная мысль чаще всего в начале текста.

Когда вы определите главную фразу и посмотрите, в каких взаимоотношениях с ней находятся все остальные смысловые части материала, попробуйте пересказать текст своими словами, но с предельно точным приближением к нему. При пересказе, тем более при чтении в эфир, нужно пронести общую мысль через весь материал, не разрывая единства текста и добиваясь, чтобы тема, воплощенная в короткой информации или большой статье, комментарии и т.п., всегда была монолитной, чтобы все части ее были нанизаны на смысловой стержень. Текст должен оставить у слушателя впечатление не отдельных слов и фраз, а единого целого. Такой способ изучения материала сразу включает в работу разум, ваши эмоции, максимально вводит вас в суть передачи и устраняет опасность механического, формального прочтения текста. Это одно из действенных средств борьбы с самым тяжким «заболеванием» нашей профессии – со штампом. Для успешного овладения этим приемом необходима постоянная, каждодневная тренировка.

Вначале лучше всего тренировать себя на небольших заметках, скажем, из подборок новостей о жизни нашей страны и зарубежных сообщений. Берите четыре – пять таких информаций ежедневно и самым детальным образом разбирайте их содержание, размечайте, затем пересказывайте, а после пересказа попробуйте прочитать еще и еще раз.

Теперь нам необходимо определить, как мы в условиях радио можем осуществить второе положение закона разговорной речи. КОМУ мы говорим? Конечно, мы прекрасно знаем, что у нас есть слушатель, но понятие это расплывчатое, туманное. Трудно общаться с абстрактной аудиторией. Установить необходимый контакт, вступить в беседу, в диалог можно, только конкретно представляя себе реально существующие лица.

Это может быть кто-то из ваших  знакомых, людей, в чью доброжелательность вы верите, к  кому относитесь с уважением, с кем охотно поделитесь теми новостями, что вам предстоит сейчас сообщить. Вы уверены, что вас выслушают внимательно, с интересом. И зная это, приложите все усилия, чтобы эти ожидания не обмануть. (Только не нужно брать в мысленные собеседники кого-то из членов вашей семьи. Это может придать вашему тону неверный, излишне интимный оттенок).

Итак, работая перед микрофоном, вы сохраняете постоянное внимание к тексту передачи и конкретное ощущение собеседника. Содержание сообщения, с которым вы подходите к микрофону, вам стало известно раньше, чем вашему слушателю, и вы спешите ему рассказать об этом. Но никогда не может быть в ваших взаимоотношениях со слушателем такого положения, что вы в чем-то превосходите его: идет разговор на равных, а не монолог «эрудита», который благосклонно делится со слушателем своими чрезвычайно обширными познаниями. Впрочем, точно так же неуместно и излишнее подобострастие в общении со слушателем. Непременные для диктора качества – чувство меры, такт, уважение к собеседнику и чувство собственного достоинства. Об этом нужно помнить всегда!

Определить свои взаимоотношения со слушателями правильнее всего, вероятно, будет как собеседование с ними. Как подтекст, как второй план каждой вашей передачи должен идти рефрен: «А что вы думаете по этому поводу?»

Мы коснулись двух первых положений закона разговорной речи. Перейдем к положению третьему: ЗАЧЕМ? В это понятие входит оценка значения читаемого материала, ваше отношение – отношение гражданина своей страны – к сообщаемому факту и ваше активное стремление передать слушателю свою оценку.

В вашем отношении к читаемому материалу всегда должна присутствовать бесспорная убежденность: то, что вы сообщаете, ИНТЕРЕСНО. Оценивать само сообщение надо в зависимости от его содержания, достаточно точно определяя степень его значимости, его удельный вес.

Например, вы испытываете подлинную радость, сообщая, что в одной из борющихся за свою национальную независимость стран решающую победу одержали прогрессивные силы. В этой стране прекратились военные действия, перестали гибнуть люди. Это радостный факт, радостное сообщение. У него определенный, очень высокий удельный вес. И в том же выпуске «Последних известий» вы сообщаете о расширении производства красивых и удобных предметов домашнего обихода. Это тоже приятное сообщение, но, разумеется, у него совсем иная  значимость. Такое умение точно определять степень значимости того или иного сообщения тоже помогает работе над материалом передачи и чтению его в эфир.

Одновременное соблюдение всех трех приведенных выше правил требует собранности, сосредоточенности. Действительно, задача не из простых. Только систематической тренировкой можно постепенно выработать в себе эти элементы внутренней техники: умение быстро собираться и сосредоточиваться на всех поставленных перед вами задачах, умение сохранять найденное состояние на протяжении всей передачи.

К элементам внутренней техники относится также и понятие, определяемое словом «видение». Что это такое? Для мобилизации всех своих творческих возможностей диктор должен уметь образно представить себе то, о чем он читает. Ведь каждый из нас так делает, когда читает то или иное произведение для себя. Но в этом случае процесс видения происходит стихийно, бессознательно, неуправляемо – мы зачастую как бы сопровождаем чтение кинокадрами, возникающими в сознании: у каждого из нас свое представление о героях любимых произведений, об обстановке, в которой они жили и действовали. При чтении передач у микрофона необходимо сознательно активизировать этот процесс, стремясь при рассказе о том или ином событии зрительно представить его себе.

Это нелегко, но творчество легким не бывает. А в нашей работе едва ли не самое трудное – не выдать ничем творческих усилий, которые кроются за внешней легкостью и непринужденностью. Здесь наши помощники – умение быть достаточно активным, заинтересованным, эмоционально наполненным и вместе с тем  не быть навязчивым, «настырным», раздражающе назойливым.

Часто нам приходится вести передачи вдвоем с партнером. Такое чтение требует дополнительной специальной подготовки. Если есть время, лучше посмотреть весь материал – для того, чтобы знать, о чем будет читать партнер, чтобы был ансамбль в чтении. Если ваша заметка продолжает тему, прозвучавшую в его тексте, то она и должна звучать как продолжение; если же вы начинаете новую тему, нужна некоторая пауза.

При чтении на два голоса информационных передач очень полезно каждую из заметок мысленно представлять себе как некую фотографию, отражающую то или иное событие. Вы как бы перелистываете страницы альбома, видите фотографии и рассказываете слушателю о самых разнообразных явлениях. Такое привлечение творческой фантазии к рядовой передаче помогает быть более точным в изложении того или иного факта, помогает избежать монотонности, бесцветности.

Нужно уметь начать и закончить чтение материала.  Независимо от того, где в передаче содержится главная мысль, начало и конец любого сообщения подаются несколько «шире», «крупнее», чем весь остальной текст. И обязательно в конце материала нужно уметь поставить интонационную точку, достаточно ясно показывающую, что данная тема закончена.

Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что каждое выступление у микрофона должно быть ощущаемо как бесспорно интересное. Нет и не может быть неинтересных тем.

Довольно часто при встрече с дикторами областных комитетов можно услышать жалобы: «У нас очень мало интересных передач, в основном мы читаем материалы на сельскохозяйственные темы». Но ведь слушателей, которых интересуют эти темы, огромное количество, и если каким-то чудом их однажды собрали бы всех вместе и вам пришлось бы выйти к ним с той же рядовой передачей – я уверена, вы бесконечно волновались бы перед этим выступлением, очень старательно бы к нему готовились и сделали бы все от вас зависящее, чтобы не оскандалиться. Так в чем же дело? Неужели только в том, что мы не видим своих слушателей? Но ведь они существуют, они слушают нас, а вот мы не всегда бываем на высоте. От нас зависит выявление в полном объеме смысла материала, в наших силах помочь ему прийти к слушателю.

Хотелось бы теперь коснуться чисто «технического», но немаловажного вопроса. Как вы сидите у микрофона, как вы себя физически готовите к началу передачи? Не нужно излишней напряженности. Вам должно быть удобно, свободно. Собранность, но не зажатость – вот оптимальное физическое состояние диктора во время работы. Проверьте перед включением микрофона свое самочувствие. Еще раз повторите себе: мне удобно,  чувствую себя свободно и собранно.

Некоторые коллеги при чтении слегка жестикулируют. Это неплохая привычка, если она не чрезмерна и не мешает партнеру, - жест  делает чтение более точным, органичным.

Прослушивая свои записи с эфира, следите, насколько точно вы определили главную мысль, достаточно ли ярко она у вас слышна, есть ли переход от одного смыслового куска к другому, достаточно ли органично все объединено в целое? И наконец, четко ли прослеживается обращенность к собеседнику?

Нет и не может быть такого положения, что работу, которую вы сделали, лучше сделать невозможно, что вы так хорошо чем-то овладели, что уж лучше и быть не может. Подобные настроения препятствуют движению вперед, а в такой профессии, как диктор, они невольно выдадут себя – интонацией, оттенком  звучания.

И, конечно, человек, каждодневно подходящий к микрофону с тем, чтобы рассказать обо всем, чем живет наша страна, весь мир, должен постоянно следить за своим духовным ростом, постоянно обогащать свои знания во всех областях.

Бывает заметно, когда у диктора маловато знаний, когда его собственная культура не на уровне той информации, которую он несет. Конечно, быть знающим все на свете вряд ли возможно, но постоянно восполнять пробелы, имеющиеся в знаниях, необходимо. Поэтому критическое, беспокойное отношение к своим достижениям, знаниям, успехам – залог дальнейшего роста и профессионального совершенствования дикторов.

 

(Основы дикторского мастерства. М.: Гостелерадио СССР, 1978)

 

 

ПОИСК СВОЕГО СТИЛЯ

В. Герцик, диктор Всесоюзного радио, заслуженный артист РСФСР

 

 

В первое время работы на радио я обратил внимание на одно обстоятельство: как только я включал микрофон, моя  речь словно менялась, лишалась присущих ей красок, интонаций, становилась монотонной, а иногда и вычурной. Желая избежать этого, я во время передачи стал следить лишь за тем, чтобы мой голос звучал естественнее, и недостаточно вникал в содержание материала. Результат оказался довольно плачевным. Мне стали указывать, что читаю не очень осмысленно, вяло. Тогда я решил читать как можно увлеченней и живее. Мне казалось, что я стал читать темпераментно, хорошо. Иногда я даже получал от некоторых слушателей лестные отзывы. Однако наиболее опытные коллеги, к моему удивлению, неодобрительно качали головой и говорили: «Волнение было не по существу; ложный пафос неприятен – передачу трудно было понять».

Итак, опять я на неверном пути: мне казалось, что читаю взволнованно, убежденно, но на самом деле эмоции были искусственными, порожденными не содержанием передачи, а нервозностью, голосовым напряжением. Они только мешали восприятию содержания передачи.

Почему же активные, казалось бы, поиски не приводили к успеху?

Потому, что, желая приблизиться к разговорной речи, я не уяснил ее особенностей.

Что же такое разговорная речь? Чем обуславливается ее интонационное разнообразие, увлекательность, доходчивость?

Слушая хорошего оратора или человека, который что-то живо рассказывает, прежде всего убеждаешься, что он знает то, о чем говорит. Речь его образна и, главное,  всегда подчинена основной мысли, которой он стремится увлечь слушателя. В ней есть главные фразы и дополняющие, вспомогательные. Вспомогательные фразы произносятся легко, а главное – более значительно. Они выделяются паузами. Одна фраза всегда органически вытекает из другой. В каждой фразе – минимальное количество ударных слов.

Разговорная речь богата разнообразными темпами и ритмами. Она активна, действенна, так как говорящий всегда что-нибудь доказывает, опровергает или подтверждает. Рассказчик выявляет свое отношение к людям и событиям.

Получив передачу, прежде всего необходимо внимательно ознакомиться с ее содержанием, уяснить ее основную мысль. Этот момент является наиболее ответственным. От правильного ответа на вопрос: «О чем написан материал?» зависит успех его исполнения у микрофона. Далее надо разобраться в логике материала: найти ударные слова (т.е. слова, определяющие смысл всей фразы), затем каждую законченную мысль для памяти отделить чертой, т.е. разбить текст на звенья. Каждое звено полезно обозначить на полях одним – двумя словами, определяющими его содержание. Это делается для того, чтобы во время передачи легче было уловить, о чем идет речь дальше, внутренне подготовить себя к переходу от одной части статьи к другой.

Вопрос о логике, об определении ударных слов при чтении является одним из наиболее важных. Неправильные смысловые ударения так же, как и неверная группировка слов, затрудняют восприятие материала.

Вот пример по определению ударного слова. Перед нами стихи А.Твардовского:

Только взял боец трехрядку,

сразу видно – гармонист.

Для начала, для порядка

кинул пальцы сверху вниз…

Если исполнитель сделает ударным слово «пальцы», то этим он исказит мысль. Ведь дело не в том, что играют пальцами! Здесь надо показать, как гармонист проверил исправность клавиатуры, т.е. «кинул пальцы сверху вниз».

Диктору, особенно начинающему, необходимо как можно чаще тренироваться на подобных примерах.

При чтении ударных слов следует, однако, избегать нарочитости, вычурности. Совсем не обязательно, чтобы они произносились громче других слов. Надо лишь вкладывать в них большое смысловое содержание.

Могут возразить: но ведь то, что рекомендуется  в этой статье, т.е. тщательная подготовка к передаче, практически не всегда выполнимо в условиях повседневной работы? На основании собственного опыта я могу сказать: не обязательно каждую передачу анализировать с карандашом в руках. Но опыт, приобретенный на разборе одних передач, непроизвольно отразится и на чтении других.

Говоря о необходимости взаимосвязи между фразами, следует иметь в виду, что одна фраза должна вытекать из другой. Не следует делать между ними «мертвых» пауз (т.е. механических, нарушающих ход мыслей) и допускать, чтобы каждая фраза как бы начинала новую мысль.

Расскажу, как я делю текст на звенья. Предположим, мне предстоит читать по радио статью под заголовком «Больше строительных материалов».

Ознакомление со статьей показало, что она легко делится на шесть частей. Первую, вступительную часть – о размахе строительства в нашей стране – я обозначаю на полях словом «вступление». Вторую – о значении производства строительных материалов – обозначаю «строительные материалы». В третьей части говорится о ближайших задачах работников этой отрасли промышленности. Обозначаю его на полях словом «задачи».

Далее в статье рассказывается о работе передовых предприятий. Пометка напротив этой части «передовые предприятия». Следующая пометка – «отстающие». Заключительная часть статьи содержит призывы к увеличению и улучшению производства строительных материалов. Обозначаю ее словом «призывы».

При чтении слежу за тем, чтобы каждый фрагмент заканчивался интонационной точкой и чтобы при переходе от одной части статьи к другой не было неисправленных разрывов, не терялась нить повествования.

Внимательно ознакомившись с текстом, разметив его, я могу быть уверенным, что сумею прочесть материал, не нарушая его логики.

Но для того, чтобы передача заинтересовала радиослушателей, этого еще недостаточно. И вот тут на помощь приходит одна из важных особенностей разговорной речи: отношение к материалу, к его содержанию.

Следует ли, приступая к чтению статьи, помнить все ее содержание? Конечно, нет. Ведь в жизни каждый из нас, собираясь что-либо рассказать, не думает обо всем, что придется говорить. Мы начинаем рассказывать, побуждаемые основной мыслью нашего рассказа, т.е. тем, что нас взволновало, заинтересовало, и самое главное – своим отношением к происшедшему.

То же самое следует сказать и о работе диктора. В каждом материале: статье, очерке, заметке – выражена определенная идея. Диктор должен уметь выявить, уяснить эту идею и донести ее до сознания радиослушателей.

Наличие у диктора отношения к материалу совершенно необходимо. Вопрос заключается лишь в том, в какой мере это отношение следует выявлять. Читая в «Последних известиях» сообщения о событиях в стране и за рубежом, диктор не должен забывать, что он в данном случае только информирует о происходящих событиях и потому свое отношение к ним должен выявлять сдержанно.

Ярче следует подчеркивать свое отношение при чтении бесед, очерков, фельетонов.

Способность видеть за авторским текстом реальные образы является одним из важных моментов дикторского мастерства. В самом деле, насколько увлекательнее будет чтение статьи о строительстве гигантских электростанций, если зримо представлять всю грандиозность этих сооружений.

Иногда не хватает  времени для достаточного изучения материала. Такова специфика дикторской работы. Многое познается и оценивается непосредственно у микрофона во время чтения. Поэтому очень важно, чтобы диктор перед началом чтения находился в состоянии внутренней собранности. Это прежде всего значит, что надо сосредоточить свое внимание лишь на том материале, который предстоит читать.

Несколько слов о темпе чтения. Хороший оратор, чтец обычно начинает говорить в несколько замедленном темпе. Это делается для того, чтобы сосредоточить и направить внимание слушателей на то основное, чему посвящено выступление. Этот принцип необходимо соблюдать и диктору. Нередко диктор, исходя из  намерения сделать свое чтение разнообразным, легко доступным для восприятия радиослушателей, механически пользуется сменой темпов, различной силой голоса и т.д. Это не способствует донесению текста до слушателей, а наоборот, часто затуманивает смысл материала.      

Темп чтения определяется в результате ясного понимания, отчетливого представления о том, как могло происходить то или иное событие, от желания рассказать о нем слушателям так, чтобы и они представили себе, как оно происходило. Желание рассказать о стремительности игры в футбол рождает соответствующий темп чтения; сообщение о торжественном заседании немыслимо передавать в быстром темпе, т.к. диктор хочет в данном случае подчеркнуть значительность события.

Также неправильно, когда диктор заранее устанавливает тон, настроение передачи (бодрое, грустное и т.д.). Такие приемы толкают чтеца на внешнее изображение чувства, что часто находит свое выражение в фальшивой приподнятости, в ложном пафосе или в слезливой сентиментальности. Неверно, когда дикторское чтение оценивается лишь по гладкости (хотя запинаться, конечно, не следует), громкости и относительной четкости, т.е. когда придается значение лишь форме чтения. Дикторы должны передавать мысли и чувства просто и правдиво, не прибегая к готовому тону, к штампу. Подлинная эмоция, темперамент приходят от правильной оценки читаемого материала.

В некоторых видах передач – например, в фельетонах, полемических статьях, очерках – использование разных ритмов, меняющегося темпа, пауз крайне необходимо. Весь вопрос лишь в том, в какой степени ими пользоваться.

Расскажу, как я пользуюсь психологическими паузами. Передо мной отрывок из статьи о буржуазной морали.

«В буржуазном обществе чрезвычайно много уделяется внимания внешней культуре, воспитанию так называемых «хороших манер», мелочному соблюдению множества условных правил. Со стороны это выглядит порой эффектно и привлекательно. Но только со стороны. На самом же деле вся показная культура буржуазной публики насквозь фальшива и лицемерна. Она для того и существует, чтобы прикрыть, замаскировать истинные отношения людей – отношения взаимного недоверия, соперничества, вражды и зависти. Здесь человек может иметь на своей совести самые темные дела, подлые поступки, преступления, но если он богат и влиятелен, расположение так называемого «общества» ему обеспечено, двери во все дома для него открыты».

Для чего написаны автором эти строки? Для того, чтобы разоблачить лицемерие буржуазной морали. Если диктор подчинит себя выполнению этой задачи, то его чтение будет целеустремленным, правильно раскрывающим идею материала. Статья написана в полемическом тоне. Прочесть ровно, бесстрастно – значит обескровить ее.

По моему мнению, психологические паузы следует делать перед словами «внешней», «хороших манер», «эффектно и привлекательно», «со стороны»;  после словосочетания «на самом же деле», перед словами «фальшива», «лицемерна» и «культура». Постараюсь обосновать это.

Выделяя слово «внешней», я хочу подчеркнуть, что культура не настоящая, показная. Если не выделить паузой заключенные в кавычки слова «хороших манер» и не произнести их иронически, это может исказить смысл статьи.

Пауза перед словами «со стороны» позволяет ярче подчеркнуть фальшь буржуазной культуры. Пауза после слов «на самом же деле» дает мне возможность подготовиться к решительному разоблачению. Пауза перед словом «культура» вновь придает речи иронический оттенок.

Рассмотрим следующую фразу.

Слово «истинные» должно быть произнесено так, чтобы слушателю была понятна вся неприглядность буржуазных взаимоотношений. Для этого перед данным словом необходимо сделать психологическую паузу. Разоблачение прозвучит сильнее, если перед словами «недоверия», «соперничества», «вражды и зависти» будут введены также небольшие паузы.

Смысл последней фразы заключается в том, что в буржуазном обществе богатые преступники безнаказанны. Чтобы ярче выразить эту мысль, надо обратить внимание на слова: «самые темные дела», «богат и влиятелен», «обеспечено», «открыты». Для этого я выделяю их паузами.

Диктор должен не докладывать, а рассказывать, беседовать со слушателем. Эту задачу можно считать выполненной, если у слушателя пропадает ощущение бумаги, т.е. если создается впечатление, что диктор не читает, а говорит о хорошо знакомых ему вещах. Для достижения этого нужно, как говорится, «сделать текст своим».

Чтобы тот или иной материал легче было сделать своим, я нередко прибегаю к следующему приему: прочтя внимательно текст, излагаю его содержание своими словами воображаемому слушателю. Как правило, при этом речь моя становится легкой, само собой определяется главное в материале. После такого упражнения уже значительно легче читать передачу.

Диктору надо всегда учитывать своеобразие каждой передачи и особенности аудитории, для которой она предназначена. В соответствии с этим меняется и характер чтения. Например, научно-образовательные и сельскохозяйственные радиопередачи следует читать не спеша, обращать особое внимание на термины. Помня, что ценность таких передач определяется тем, насколько они будут усвоены радиослушателями, необходимо самому разобраться, о чем в них идет речь. Это очень важно:  чем понятнее будет содержание передачи для диктора, тем яснее, доходчивее он прочтет текст по радио.

Читая музыкально-литературную передачу, я стараюсь, чтобы слушатель не только понял ее содержание, но и полюбил то произведение, о котором в ней рассказывается.

В каждой из передач, посвященных творчеству того или иного композитора, я стараюсь найти соответствующий стиль чтения. Облик музыканта, его жизненный путь, характер произведений подсказывают стиль исполнения.

Как-то мне пришлось читать цикл передач о Бетховене. Страстный борец за прогрессивное, демократическое искусство, человек титанической воли, которая помогала ему побороть кризис, вызванный тяжким недугом, автор монументальных произведений – таков в моем представлении Бетховен. Все это диктовало мое строгое по форме, внутренне взволнованное, но сдержанное чтение.

Другой характер чтения подсказывает облик П.И.Чайковского.  Его теплота, лиричность, умение с необыкновенной искренностью передавать в музыке человеческие переживания, любовь к русской природе, страстность, с какой он отстаивал прогрессивное, самобытное русское искусство, - все это определяет иной, более эмоциональный характер чтения.

При чтении конферанса к спектаклям я стараюсь помнить о том, что диктор не имеет права быть бесстрастным наблюдателем событий, развертывающихся на сцене. Читая, допустим, пояснения  к «Живому трупу», диктор не может спокойно отнестись к среде, от которой бежал Федор Протасов. Нельзя не сочувствовать Протасову. Эта позиция и подсказывает характер чтения комментария к пьесе Л.Н.Толстого.

Диктор, читающий пояснения, должен зрительно представлять себе все, что происходит на сцене. Нельзя, например, реплику «Федя подходит к столу, берет револьвер, подносит к виску» прочесть одним махом. Это будет идти вразрез с происходящим на сцене. Ритм речи диктора должен соответствовать ритму исполняемой сцены. Только при этих условиях пояснения не будут инородными в радиопередаче.

Следует помнить также, что при чтении конферансов к передачам «Театр у микрофона» и пояснительных текстов к операм и концертам диктор является только комментатором. Хорошо, если ему удается прочесть пояснения  художественно. Но нельзя забывать, что пояснения являются все же вспомогательным средством для лучшего восприятия спектакля, концерта и их нельзя выводить на первый план.

Чтение пояснительных текстов к спектаклям, разным по характеру литературно-музыкальным передачам требует своего стиля. Сошлюсь на один пример из практики. Мне не удавалось найти нужный характер чтения пояснений к спектаклю о Юлиусе Фучике «Прага остается моей». Сначала это чтение не отличалось от конферансов к другим спектаклям. Но потом у меня возникла мысль читать пояснения как летопись, повествование о жизненном пути Ю.Фучика. И все стало на свои места. Чтение приобрело стиль, соответствующий характеру спектакля.

Несколько слов о правилах, которых я стараюсь придерживаться в повседневной работе у микрофона.

Стараться приходить в студию за несколько минут до начала передачи, чтобы иметь возможность сосредоточиться на материале.

Перед началом передачи обязательно проверять последовательность страниц.

Всякую передачу читать неторопливо, четко, выделяя наиболее значительные места.

Читая материалы «Последних известий», необходимо помнить:

- речь идет о только что поступивших сообщениях, которыми следует заинтересовать слушателя;

- заметки должны отличаться  по характеру чтения в зависимости от содержания и стиля изложения;

- начало каждой заметки читать не спеша, как бы вводя слушателя в курс событий, а заканчивать ясно выраженной интонационной точкой. Наименования населенных пунктов, рек, цифры и фамилии и т.п. произносить отчетливо;

- при парном чтении избегать разностильности и уметь подхватывать последние слова своего партнера.

При ведении студийных концертов стараться, чтобы объявления номеров не расходились по характеру звучания с исполняемым произведением. Перед объявлением следующего номера делать небольшую паузу, чтобы у радиослушателя улеглось впечатление от только что прослушанного. Объявления делать спокойно, не выкрикивая их.

Будучи «не в голосе», не форсировать звук, а лишь несколько приблизиться к микрофону.

Допустив ошибку, следует сделать маленькую паузу и спокойно исправить оговорку. В иных случаях можно извиниться перед радиослушателями. Когда начинаешь вдруг «спотыкаться», следует несколько замедлить темп чтения.

Чаще проверять качество чтения, слушая свои записи на пленке. Это способствует устранению недостатков.

В заключение мне хочется поделиться еще одним, на мой взгляд, очень важным выводом, к которому я пришел после многолетней работы у микрофона. Готовясь к передаче, вы уяснили ее главную мысль, определили логику данного текста и т.д., и все же бывает, что в вашем чтении еще имеется налет искусственности, неестественности. Это происходит иногда потому, что вы не нашли точной манеры своего поведения у микрофона. Поэтому во время передачи необходимо иногда проверять себя, так ли вы в жизни общались бы со слушателями или иначе.

 

(М., НМО ГКРТ, 1959)

 

 

О КУЛЬТУРЕ РЕЧИ ДИКТОРА

Ф. Агеенко, старший редактор отдела дикторов Центрального телевидения

                                                    

 

Проблема культуры речи на телевидении и радио очень важна и актуальна. Она в равной степени должна  волновать как редакторов, так и дикторов, комментаторов, корреспондентов, обозревателей, актеров-исполнителей – словом, всех тех, кто причастен к выпуску передач в эфир.

Значение телевидения и радиовещания в пропаганде высокой культуры устной речи, в частности, нормативного произношения и ударения,  трудно переоценить. И особая роль в этой работе, безусловно, принадлежит диктору. Его речь должна быть образцом правильного литературного произношения. Он обязан внимательно, бережно относиться к слову.

Забота о слове – дело тонкое, кропотливое, разностороннее. Слово – это орудие, инструмент. Орудие универсальное, инструмент точный. Именно такое отношение к слову должен воспитывать в себе каждый диктор.

Чтобы помочь дикторам в их работе, чтобы способствовать установлению единообразия в произношении, ударениях и избежать разнобоя в этой области, в 1954 году научно-методическим отделом Главного управления радиоинформации Министерства культуры СССР был опубликован «Словарь ударений. В помощь диктору» (около 35 тысяч слов).

В 1960 году он вышел в свет в издательстве «Советская энциклопедия» под названием «Словарь ударений для работников радио и телевидения».

Завершена подготовка 5-го издания «Словаря ударений для работников радио и телевидения» (авторы Ф. Агеенко и М. Зарва, под редакцией проф. Д.Розенталя).

В предлагаемой статье речь идет о разделе словаря «Имена собственные», в который внесено большое количество собственных имен, представляющих трудности с точки зрения ударения, произношения или словоизменения.

«Словарь ударений», как правило, не дающий акцентологических вариантов в разделе «Имена собственные», в нескольких случаях дал их, учитывая традицию и конкретные условия их употребления в теле- и радиопостановках, литературных композициях и т.д. дикторами и другими участниками передач.

Большое распространение в теле- и радиоречи получили варианты произношения некоторых иноязычных имен и фамилий, близкие к языку подлинника, например: Ньютон (ударение на «ю»), Рембрандт (ударение на «е»), Уильям Шекспир (ударение на «и»), Бернард Шоу (ударение на «е» и «о»). Но поскольку традиционные варианты в этих случаях тоже широко употребляются, они приводятся в скобках. Например: Ньютон и Ньютон (ударение на «о»). На первом месте дается то произношение, которое рекомендуется дикторам. Так как для некоторых имен собственных трудно установить единую норму для всех случаев и ситуаций общения с телезрителями и радиослушателями, в скобках приводится второй вариант. Он может быть использован дикторами применительно к тем передачам, в которых этот вариант употреблен.

Несколько лет назад по телевидению был показан фильм «Дэвид Копперфилд» по роману Чарлза Диккенса. У дикторов возникло сомнение  - как правильно произносить?  Правильно – использовать вариант, близкий к языку подлинника, т.е. «Дэвид Копперфилд» (с ударением на «э» и «и», без мягкого знака).

Иногда встречается разнобой при произношении имен и фамилий лиц, уроженцев одной страны, но живущих в другой стране. Случаи колебания ударения встречаются в фамилии Пикассо. Руис Пабло Пикассо (испанец по происхождению) – французский художник. Есть все основания произносить эту фамилию так, как ее произносят во Франции, т.е. с ударением на «о». Применительно к конкретным передачам, где в записи может быть использован другой вариант, диктор вправе произнести фамилию художника с ударением на втором слоге.

Наблюдается  вариантность в произношении фамилии литовской поэтессы Саломеи Нерис. С ударением на «и» - ближе к подлиннику.

У дикторов нередко возникает вопрос: каким критерием надо руководствоваться при произношении имен и фамилий политических и государственных деятелей, а также деятелей культуры зарубежных стран – принять традиционный вариант или вариант, близкий к языку подлинника?

В ряде случаев в «Словаре ударений» приводятся традиционные  варианты, широко вошедшие в употребление: Долорес (ударение на «о» второе) Ибаррури (ударение на «у»), Шекспир (на «и») и др., хотя в языках-источниках их произносят Ибаррури (с ударением на «а») и Шейкспир (с ударением на «е»).

Фамилия шекспировского героя Макбет приводится с конечным ударением, так как шотландская приставка Мак всегда неударна. Что касается произведения Лескова «Леди Макбет Мценского уезда» и оперы Верди «Макбет», то здесь сохраняется традиционное ударение («а»).

Иногда вызывает затруднение произношение чешских фамилий. Как известно, в чешском языке ударение всегда ставится на первом слоге, но оно слабее русского ударения. В нем нет типичной для русского языка связи ударения и долготы. Долгие гласные отличаются от кратких большей длительностью. Иногда продолжительность звучания гласной воспринимается как ударность. Но делать ударение на первом слоге, а также произносить долгий гласный длительно (как в чешском языке) в русском языке невозможно. Это не согласуется с его нормами. Однако таких случаев немного. Как правило, дикторы произносят чешские слова с ударением на первом слоге.

В последнее время отмечается разнобой при произношении некоторых западноевропейских имен.

Порой возникает затруднение при произношении французского имени Морис. Мы говорим Морис Торез, Морис Равель (с ударением на последние слоги), но в английском языке – Морис (ударение на «о»), а в немецком – Мориц (ударение на «о»).

Отмечается  вариантность и в произношении итальянских имен. Произносить следует так: Доменико Чимароза (ударение на «е» и «о»), Джакомо Пуччини (ударение на «а»), Никколо Паганини (ударение на «о» последнее и «и» третьего слога). При создании телефильма был использован традиционный вариант – Никколо (с ударением на первое «о»).

Иногда встречается разнобой в произношении имен Ахмед, Мухаммед, Хасан.

Следует отметить, что в разных странах ударение в этих именах ставится по-разному. Например, татары, узбеки, туркмены, иранцы, пакистанцы, афганцы произносят с ударением на последнем слоге, а арабы (сирийцы, египтяне, суданцы, ливийцы, жители Саудовской Аравии, Йемена, Ирака, Туниса) – с ударением на первом или втором слоге.

Большое внимание при  работе над словарем  уделено изменениям в области ударения в географических названиях. В географических названиях зарубежных стран ударения обычно ставятся в соответствии с принятыми в языке-источнике. Например, Каракас (ударение на второй слог), Бостон (ударение на первый слог), Канзас (ударение на первый слог), Арканзас (ударение на второй слог).

Следует сказать об ударении в названии государства в Южной Америке – Перу. Раньше это название употреблялось редко, контакты со странами были незначительными. Но в последнее время в практике речи стал встречаться вариант , близкий к языку-источнику с ударением на втором слоге.

Однако желание соблюдать нормы ударения языка-источника иногда не соответствует тенденциям ударения в русском языке. Существует целый ряд географических названий, хорошо освоенных русским языком, ударение в которых отличается от ударения в языках-источниках. Мы говорим обычно: Анкара (с ударением на последнем слоге), а турецкое – с ударением на первом слоге; Гаити (ударение на втором слоге), а испанское – ударение на последнем; Панама (ударение на втором слоге), а испанское – на последнем слоге; Хиросима (ударение на третьем слоге), а японское – на втором; Белград (ударение на «а»), сербское – Београд (ударение на «е»).

В словаре отведено большое место произношению буквенных аббревиатур.

В отличие от предыдущих изданий в словаре более последовательно представлена склоняемость имен собственных, оканчивающихся на «а» неударное. Например: Лопе де Вега, Лопе де Веги.; Куросава  Акира, Куросавы Акиры. Уместно напомнить, что фамилии указанного типа должны склоняться независимо от того, принадлежат они мужчине или женщине.

Фамилии, оканчивающиеся на – ия, приводятся в словаре со склоняемым вариантом, например: Чкония Ламара, Чконии Ламары.

Что касается фамилий, оканчивающихся на –иа, то они не склоняются, например: Фариа Хесус, Фариа Хесуса.

Хотелось бы надеяться, что новое издание «Словаря ударений» привлечет интерес сотрудников радио и телевидения.

 

 

ЛОГИКА РЕЧИ (ОСНОВНЫЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ)

В. Всеволодов, заслуженный артист РСФСР

 

                                                    

В повседневной работе диктора процесс подготовки к чтению всегда регламентирован сжатыми сроками: часто не хватает времени, а иной раз приходится читать даже без предварительного просмотра. В этих условиях особенно важно знание законов речи, ее логических закономерностей – оно облегчает освоение текста, ускоряет процесс подготовки.

Эти законы никем не придуманы, не изобретены. Они – результат многолетних кропотливых наблюдений ученых и деятелей искусства, результат изучения объективных, органических закономерностей звучащей речи.

В обычном разговоре мы далеко не всегда заботимся о его логике. Она, если можно так выразиться, живет в нашем сознании и без особых усилий с нашей стороны руководит ходом мыслей и слов, благодаря  чему интонации нужные и точные рождаются как бы сами собой.

Совсем другое – при чтении у микрофона. Перед вами незнакомый текст, неизвестные или малоизвестные вам факты и размышления автора. А вы должны так освоить текст, чтобы передавать в эфир эти мысли как свои собственные, рассказывать о событиях как о хорошо вам известных делах. Для этого нужно прежде всего подвергнуть текст логическому анализу: увидеть и понять общую логику всего текста, установить, что в нем главное, а что – второстепенное, а затем «развернуть» каждую фразу, т.е. определить ударные слова, места логических пауз и таким образом уяснить себе логическую интонацию предложения.

Главное требование, предъявляемое к профессиональному диктору, - умение читать сознательно, осмысленно, то есть логично. Любые достоинства, украшающие речь, - красивый голос, отличная дикция, заразительный темперамент – все это становится бесполезным, если диктора трудно понять, если он не доносит до слушателя смысл текста. Конечно, сила  выразительности речи не только в логике, она создается всем комплексом человеческих качеств и способностей, как внутренних (психологических), так и внешних (физических). Но логика – основа речевой выразительности, ее необходимое предварительное условие.

В зависимости от содержания вы можете читать тихо или громко, быстро или медленно, мягко или резко, с одобрением или с осуждением, менее официально или более официально, весело или печально, - все равно, если логические интонации точно соответствуют смыслу, они останутся «несущей конструкцией» текста, какими бы средствами эмоциональной выразительности вы ни пользовались.

Тексты, которые читает диктор, в подавляющем большинстве случаев обязывают его к особо углубленной логичности. Я имею в виду информационные материалы, в которых эмоциональное воздействие на слушателей заложено в самих сообщаемых фактах. Конечно, я ни в коей мере не хочу умалить значения эмоционально-оценочного аспекта в чтении диктора. Но чем логичнее будет он, тем сильнее дойдет до слушателя его оценка, его отношение к сообщаемому.

Нельзя говорить о логике чтения, не затронув вопроса о пунктуации. Несмотря на то, что знаки препинания являются принадлежностью письменной речи, они отражают особенности и речи устной.

Одной из основных функций пунктуации является отделение и выделение. Для того, чтобы отделить фразы друг от друга или выделить во фразе то или иное словосочетание, необходимо сделать остановку, паузу. Закономерен вопрос: «Не являются ли знаки препинания указателями пауз?» Да, в подавляющем большинстве случаев все знаки препинания служат сигналами пауз, их графическим обозначением. Вдобавок, они играют большую роль в организации  иинтонационно-звуковой структуры устной речи. Каждому знаку соответствует определенное тональное изменение, свой мелодический рисунок, своя логико-синтаксическая интонация. К.С.Станиславский эти интонации назвал голосовыми «фигурами» знаков препинания. Каждый знак имеет свою голосовую «фигуру», которая определяется его логической и функциональной сущностью.

Передо мной заметка из шести предложений. В ней шесть точек, но ни одна из них (за исключением последней) не должна иметь финального звучания – все предложения теснейшим образом связаны между собой по смыслу:

«Несколько древних русел рек, скрытых под толстым слоем наносов, обнаружено на западе Казахстана. Одно из них лежит между Волгой и Уралом. Как показали гидрологические исследования, некогда исчезнувшая река впадала в Каспийское море. На глубине 20-30 метров еще и сейчас есть пресная вода. Здесь решено построить водопровод. Установлено, что бывшая река способна снабжать питьевой водой десяток совхозов».

Следовательно, внутри связного текста сообразно смыслу изменяется звучание точки и сокращается длительность паузы. Но в тех случаях, когда высказывание заканчивает мысль, когда за ним уже больше ничего не последует или последует фраза, выдвигающая другую, новую мысль, - вот в этих случаях точка требует понижения голоса и отчетливой паузы. В таких случаях, как говорил К.С.Станиславский, фраза «кладется на дно».

Для того, чтобы в конце предложения прозвучала точка, голосовое понижение должно быть на последнем ударном слове этого предложения. А это ударное слово далеко не всегда является последним: оно может быть и вторым, и третьим от конца. Например:

«Полицейские разогнали демонстрантов и АРЕСТОВАЛИ некоторых из них».

Если не делать перед точкой этого финального понижения, фраза повиснет в воздухе, потребует продолжения. Поэтому в тех случаях, когда предложение является концом передачи, статьи, заметки (такой, которая не связана по смыслу со следующей заметкой), отчетливая финальная точка необходима. Пауза после нее будет тем более длительной, чем меньше связан по смыслу последующий текст с уже произнесенным.

Голосовая «фигура»  ВОПРОСИТЕЛЬНОГО ЗНАКА выражается (как правило) разной степенью повышения голоса на ударных словах вопросительного предложения.

В предложениях, содержащих вопросительные слова, вопросительная интонация может быть значительно слабее. Вопросительное слово само поднимет предложение до степени вопроса: иначе как вопросительное это предложение не может быть произнесено.

А когда нет вопросительных слов, только интонация придает предложению вопросительное звучание: «Вы были в студии?» Без повышения голоса на словах, несущих логическое ударение, такие предложения не могут правильно прозвучать.

Но было бы неверно утверждать, что вопросительная интонация связана только с повышением голоса. Существуют вопросительные предложения, которые звучат не с повышением, а с понижением тона, например: «Ну, не безобразие ли это?», «Не обидно ли?» В этих предложениях, по сути дела, меньше вопроса, чем утверждения.

Здесь уместно будет коснуться одного из самых важных условий выразительности речи – самой способности нашего голоса изменяться по высоте.

Установлено, что определенные эмоциональные состояния устойчиво тяготеют или к плоскости мелодического «верха», или к плоскости мелодического «низа». Например, когда мы твердо убеждены в своей правоте, в весомости своих доводов, мы говорим, убеждаем или доказываем чаще всего на низких нотах. Как только мы теряем уверенность, мы поднимаем тон,  начинаем говорить на более высоких нотах.

Таким образом, понижение связано с определенностью, а повышение – с неопределенностью. В плоскости постоянного «верха» звучат, как правило, все вопросительные интонации, а также интонации, характеризующие беспокойство, ожидание, удивление, недоумение, сомнение и т.п. Повышение тона указывает и на то, что мысль еще не окончена.

В плоскости мелодического «низа» чаще всего звучат уверенный ответ и решительный отказ, утверждение, спокойствие, несомненность, достоверность и т.п.

С помощью понижения осуществляется разъединительная пауза, благодаря повышению звучит соединительная пауза. Чем повышение сильнее, тем сильнее связь предыдущих слов с последующими. Чем сильнее понижение – тем явственнее их разобщенность. Эта закономерность звучащей речи является для нас одной из ценнейших.

Вернемся, однако, к знакам препинания.  ВОСКЛИЦАТЕЛЬНЫЙ ЗНАК требует интонаций самых разнообразных по яркости и силе. Они выражаются разной степенью повышения и понижения голоса и усиления звука на ударных словах. Восклицательный знак означает также ярко подчеркнутое отрицание или утверждение; он сопутствует междометиям и звукоподражательным оборотам.

Произнося восклицание, надо уметь наполнять его эмоциональным содержанием, чтобы вызвать у слушателей ответные эмоциональные реакции: интерес, одобрение, сочувствие, протест и т.п.

Основное назначение МНОГОТОЧИЯ – указывать, что предложение почему-либо не закончено: что-то подразумевается, что-то еще не договорено.

При многоточии голос не поднимается вверх и не опускается вниз. Он как бы тает и исчезает, не заканчивая фразы, не кладя ее «на дно», а оставляя «висеть в воздухе».

Многоточие может стоять также в конце смыслового звена или в конце произведения. В этом случае голос на ударном слове иногда понижается почти как на точке. Любому многоточию должна соответствовать пауза.

Мы рассмотрели те отделяющие знаки препинания, которые ставятся в конце предложений. Теперь кратко о выделяющих знаках: скобках и кавычках.

Обычно перед СКОБКАМИ голос повышается на предшествующем им ударном слове, на тексте в скобках понижается, а после закрытия скобок возвращается на ту же высоту. Скобки всегда «окружены» паузами.

Текст, заключенный в скобки, должен произноситься, во-первых, в более ускоренном темпе и, во-вторых, по возможности «бескрасочно», монотонно.

Иногда скобки заканчивают предложение, и тогда последнее ударное слово текста, находящегося в скобках, понижается так же, как при точке.

КАВЫЧКИ, выделяющие слово, цитату или прямую речь, требуют изменения высоты голоса (чаще – понижения сравнительно с основным текстом) и некоторого замедления темпа речи (к примеру, на цитате, чтобы выделить чужие слова, так сказать, «подать» их; перед цитатой и после нее необходимы паузы).

Кавычки выделяют также всевозможные наименования и названия книг, газет, журналов и т.п. В этом случае используются повышение тона и пауза.

Наконец, кавычки употребляются для того, чтобы показать, что слово имеет не собственное, а чаще всего ироническое значение. Такие слова надо особенно ярко подчеркнуть: иногда это удается выполнить только с помощью  интонационного рисунка всей фразы. Бывают и такие положения, когда кавычки почти не воспринимаются на слух, и тогда диктору приходится после закавыченного слова говорить: «В кавычках». Например: «Он был хорошо известен, этот высокий, красивый, «симпатичный» (в кавычках» человек».

ЗАПЯТАЯ ставится там, где мысль не закончена, значит и пауза, к которой призывает запятая, должна быть паузой соединительной, требующей голосового повышения. Это и определяет голосовую «фигуру» запятой: перед нею необходимо  повышение на последнем ударном слове, например: «В зале было человек восемьдесят, и все они внимательно слушали выступающего».

В данном случае ударным словом перед запятой является слово «восемьдесят», на нем и делается повышение. Но ударное слово, как мы знаем, не всегда стоит непосредственно перед знаком препинания, оно может быть и удалено от него.

Степень голосового повышения на запятой весьма разнообразна, точно так же, как степень голосового понижения на точке. В этом отношении между голосовыми «фигурами» запятой и точки есть прямое сходство. Но при этом полярно противоположны основные функции этих знаков препинания: запятая – соединяет, связывает; точка – разъединяет, разобщает.

Необходимо отметить и еще одно обстоятельство. Известно, что все знаки препинания, в том числе и запятая, являются сигналами пауз, т.е. указывают на необходимость или желательность, или допустимость паузы. Но у запятой есть существенный «недостаток»: она (единственная из всех знаков) в некоторых случаях затрудняет чтение. Например, перед нераспространенным сравнительным оборотом запятая «не читается», пауза не нужна: белый, как снег; красный, как кровь; легкий, как пух.

Слитно произносятся обычно словосочетания типа «Ай, ай, ай!», «Да да, да!», «Нет, нет, нет!» и т.п.

Обращение, стоящее в середине или в конце фразы, сливается с предшествующими словами, несмотря на запятую: «Нет, друзья мои, вы это бросьте!»

Нередко дикторов затрудняет чтение предложений с деепричастными оборотами. Например, в предложении: «Стая журавлей тянулась к югу и, оглашая воздух резкими криками, медленно исчезала вдали». Следует сделать паузу перед союзом «и», а не после него, т.е. как бы нарушить правила пунктуации и «переставить» запятую.

Нужно иметь в виду, что все части речи, служащие для перехода и для сочетания (сюда относятся предлоги, союзы, относительные местоимения), обыкновенно требуют и во всяком случае допускают перед собой паузу. Перед собой! Союз и предлог всегда ближе к тому слову, которое присоединяется, чем к тому, к которому присоединяют. В живой разговорной речи мы так и делаем: никогда не говорим «по запятым», а там, где нужно, переставляем или пропускаем паузы на запятых.

Голосовую фигуру ТОЧКИ С ЗАПЯТОЙ подсказывает само название знака – он и разделяет фразу, и в то же время соединяет в одно целое части фразы или периода. Точка с запятой требует некоторого голосового понижения. Нужно следить за тем, чтобы интонация не превратилась в «точечную», чтобы она оставалась соединительной, а не разъединительной.

ДВОЕТОЧИЕ  всегда выполняет функцию предупреждения: предупреждение о намерении разъяснить причину действия, перечислить или уточнить то, о чем сказано выше, или предуведомить о том, что дальше пойдет прямая речь. Интонация предупреждения является характерной чертой двоеточия. Обрисовать словами голосовую фигуру двоеточия довольно сложно. Перед двоеточием голос изменяется, чаще понижается, чем повышается.  Только нужно следить за тем, чтобы понижение не было слишком сильным, чтобы не возникала интонация точки: ведь предложение не закончено, и главное по смыслу находится после двоеточия. Например: «В президиум собрания были избраны: председатель колхоза, его заместитель, агроном и все бригадиры».

Интонация двоеточия может быть передана и повышением на предшествующем слове; в этом случае понижения требуют слова, следующие за двоеточием: «Психология относится к числу древнейших наук: она возникла около двух с половиной тысяч лет назад в древней Греции».

Двоеточию всегда соответствует большая или меньшая пауза.

ТИРЕ также требует паузы и почти всегда – повышения: «Лес рубят – щепки летят». Именно тире предсказывает слушателю наличие чего-то неожиданного или значительного, подчеркивает противопоставление: «Жизнь прожить – не поле перейти». Тире также означает пропуск легко подразумевающегося слова: «Арктическая тундра – страна ветров».

Таковы, вкратце, голосовые фигуры знаков препинания. Конечно, грамматика, а вместе с ней и пунктуация, есть в основном выразительница только логики, а живая устная речь – выразительница всего эмоционально-смыслового комплекта в целом. Конечно, наше отношение, активно и точно выраженное подтекстом, рождает интонации такой тонкости и разнообразия, что их трудно обозначить тем небольшим арсеналом знаков, каким располагает наша пунктуация.

Разделяя при чтении текст на части, мы вскрываем его конструкцию, как бы обнажаем и подчеркиваем его смысловую структуру. Речь без пауз или бессмысленна, или, во всяком случае очень трудна для понимания, так же, как и речь с необоснованным, т.е. с логически необъяснимыми паузами.

Мы уже говорили выше, что паузы бывают разъединительные и соединительные, что знаки препинания можно считать сигналами пауз. Но часто возникает необходимость паузы и в таких местах речи, где по правилам пунктуации знаки препинания не ставятся.

Для удобства произнесения предложения и его доходчивости следует разделить его на части. При этом необходимо, чтобы группы слов, на которые мы расчленяем фразу, составляли осмысленные словосочетания. Для распознания таких словосочетаний достаточно задать себе ряд соответствующих вопросов: «Кто?» - «Весь коллектив нашего комбината»… «Что сделал?» - «Взял на себя обязательство»…»Какое?» - «Перевыполнить годовой план». Вот так мы не ошибемся: эти словосочетания будут составлять синтаксические единства – группу подлежащего, группу сказуемого, группу обстоятельства и т.д.

Следовательно, произнося предложение, мы расчленяем его на цельные по смыслу, интонационно обособленные группы и сочетания слов, отделенные друг от друга паузами. Такие группы слов мы называем речевыми звеньями. Каждое речевое звено произносится на одном выдохе, неразрывно, слитно, почти как одно слово. Например: «Последний холод ночных заморозков растаял под весенним солнцем».

Однако порой образуются такие словосочетания, в которых приходится особенно четко произносить окончания предыдущих и начальные слоги последующих слов, чтобы не получалось бессмысленного набора звуков, например «витримасгор» (вид Рима с гор).

Речевое звено может быть короче и длиннее, лишь бы не противоречило смыслу фразы, ее синтаксической структуре. При этом укрупнение звеньев придает речи большую плавность, музыкальность. Звенья короткие создают «рваную», «жесткую», «рубленую» речь. Это противоречит самой природе русского языка. Существует манера, когда диктор читает «по словам», т.е. когда он без всякого основания отрывает каждое слово от последующего и выделяет его логическим ударением – «стучит по словам». В таких случаях все слова предложения возводятся в ранг главных, нет ничего второстепенного, и это затрудняет понимание мысли.

Слова в звене становятся цельным звукосочетанием, единым по смыслу и звучанию. Но звенья не оторваны друг от друга, соединительная пауза не позволяет одному звену отделиться от другого, она соединяет звенья в единую цепь – в предложение. Чем достигается соединительное звучание паузы, вы уже знаете – интонацией повышения. Повышение соединяет, понижение разъединяет. И когда на паузе внутри предложения вместо повышения звучит понижение, вместе с паузой обрывается мысль.

Соединительная функция паузы не менее важна и значительна для нас, чем функция разъединительная. Она помогает создать перспективу в чтении, вносит в речь плавность, рождает естественную напевность. А все это – факторы культуры речи, которая, в частности, выражается в умении уходить от отдельного слова к более сложным речевым формациям, сознавая при этом, что слова складываются во фразы и периоды не механически, а органично.

Начинающим дикторам необходимо постоянно тренировать свое умение делить фразу на речевые звенья. Это есть в то же время и расстановка логических пауз. С этого надо начинать работу по речи и слову.

«Берите почаще газету, карандаш, читайте и размечайте прочитанное по речевым звеньям. Набейте себе на этом ухо, глаз и руку… Разметка речевых звеньев и чтение по ним необходимы потому, что они заставляют анализировать факты и вникать в их сущность». Это завещал актерам К.С.Станиславский. Эти же слова можно адресовать и дикторам. Привычка говорить «по звеньям» сделает вашу речь стройной по форме, понятной и избавит ее от торопливости – т.е. от одного из самых распространенных дикторских недостатков.

Навык соблюдать паузы воспитывает выдержку. В сложно-распространенных предложениях и больших периодах он облегчает технику произнесения текста. Короткие паузы перед кульминационным словом и после него – один из способов наиболее ярко подчеркнуть это слово.

Наконец, самый ритм речи, ее живые оттенки, одушевленность, легкость во многом зависят от пауз и их длительности.

Вслушиваясь в разговорную речь, мы замечаем постоянную «игру» пауз, их разнообразие. По воле говорящего они бывают то короче, то длиннее, а «звучат» то выше, то ниже. Подобного разнообразия можно добиться и в чтении.

Наблюдения за живой речью позволили выработать правила, помогающие определить места соединительных логических пауз в тех случаях, когда они не обозначены знаками препинания. Вот наиболее универсальные из этих правил.

В распространенных предложениях соединительной паузой отделяется группа слов, относящихся к подлежащему, от группы слов, относящихся к сказуемому. Например: «Не отличается живописным разнообразием природа этого далекого края».

И еще пример (уже знакомое нам предложение): «Последний холод ночных заморозков растаял под весенним солнцем».

Когда подлежащее в предложении состоит более чем из одного слова или из одного ударяемого слова – за ними следует пауза.

Соединительные союзы «и», «да» и разделительный союз «или», как правило, требуют перед собой паузы, особенно, если соединяемые ими части являются распространенными: «Вот его заветная мечта – светлая чистая комната, хорошо подобранная библиотека да добрые друзья».

Пауза разделяет группы пояснительных слов; всякий пропуск слова в предложении предполагает паузу.

Говоря о правилах постановки пауз, нельзя не упомянуть о так называемой интонации  вводности.

Как уже говорилось ранее, отдельные вводные слова почти никогда не выделяются паузами, т.е. запятые после них или перед ними не «читаются», не звучат. Но группы вводных слов и вводные, а нередко и придаточные предложения, обособленные обстоятельства, определения и приложения  (т.е. все то, что читается нами с интонацией вводности) обязательно выделяются паузами с обеих сторон. Вводные конструкции всегда взяты в запятые или тире, и эти знаки указывают на необходимость пауз.

Теперь о самой большой по длительности логической паузе. Она называется паузой «на переломе» и употребляется в сложно-подчиненных предложениях: «Если диктор плохо понимает текст, не имеет собственной оценки тех фактов, о которых говорится в передаче, если он не видит за словами того, о чем читает, то и слушатель ничего не увидит за ними».

Вы, вероятно, ощутили необходимость паузы «на переломе» после слова «читает». Первая часть предложения по ходу развития мысли произносится с нарастанием силы звука неуклонно вверх, на повышение и после последнего ударяемого слова.  На месте запятой или тире должна быть пауза, являющаяся обычно наиболее длительной среди других  логических пауз. Кстати, нужно иметь в виду, что после паузы голос резко падает вниз.

Итак, мы познакомились с логической паузой, с основными правилами ее применения. Место логической паузы определяется  смыслом текста, его синтаксическим построением. Но пауза в своих выразительных возможностях не ограничивается только логическими задачами – она выполняет в определенных условиях и психологические функции. Тогда ее так и называют: психологическая пауза или «пауза отношения»

Разговорная речь изобилует паузами такого рода. В одних случаях они возникают спонтанно, когда человек вдруг замолкает от неожиданности, от смущения, от радости или других охвативших его чувств. В других случаях такие остановки делаются  вполне сознательно. Они продиктованы и как бы наполнены определенными намерениями: когда человек пытается собраться с мыслями, подыскать нужное слово, что-то вспомнить или еще раз проверить себя. Часто он хочет молчанием усилить впечатление от своих слов, заинтересовать собеседника, мобилизовать его внимание, подчеркнуть необычность сказанного или придать значительность тому, что он скажет.

Такого рода паузы широко используются актерами на сцене и чтецами при исполнении художественных произведений. В дикторской практике применение таких пауз несколько ограничено деловым, информационным характером текстов, но из этого не следует, что психологическая пауза не должна быть использована в дикторском чтении. Наоборот, мы настойчиво рекомендуем применять ее там, где это является уместным. Так, например, для того, чтобы выделить какое-либо слово в предложении, мы подчеркиваем его ударением. Но иногда одного только ударения недостаточно – нужно активнее привлечь внимание слушателя к данному слову или словосочетанию, выделить их еще сильнее, рельефнее. Вот тут нам и помогает психологическая пауза. Возьмем для примера такую фразу из статьи о начале учебного года: «Вот и наступило первое сентября - день, который мы называем «праздником  знания».

Перед словами «праздником  знания» можно сделать психологическую паузу. Она усилит логическое ударение

Пауза перед словами «праздником  знания» не продиктована правилами логики, она возникла только благодаря нашему желанию рельефнее выделить эти слова. Психологическая пауза не подчиняется никаким правилам, кроме одного: быть оправданной творческими намерениями читающего. Только отношение к фактам и событиям, к людям и их поступкам диктует необходимость этой паузы. Она нужна для большей яркости и силы воздействия на слушателей.

При чтении «Последних известий» психологическая пауза применяется дикторами для более ощутимого отделения друг от друга заметок, не имеющих между собой прямых смысловых связей: в этих случаях пауза дает возможность предыдущей заметке «отзвучать» не только в голосе, но и в восприятии слушателя.

Поэтому не следует бояться пауз – ни логических, ни психологических. Разумеется, если исполнитель на паузе обрывает ход мысли, если он, по выражению К.С.Станиславского, «не досматривает мысленно того, о чем он говорит», и тем самым не подготавливает последующие слова – в таком случае, естественно, пауза может оказаться пустой, в тексте образуется «брешь», и этого действительно следует опасаться. Но если пауза по-настоящему осмыслена диктором и помогает ему раскрыть перед слушателями логические или эмоциональные нюансы текста, если во время паузы читающий продолжает мыслить и затем довершает то впечатление, которое создано у слушателей предшествующими словами, - при соблюдении этих условий пауза становится сильным и ярким средством  речевого воздействия.

 

(Основы дикторского мастерства. М.: Гостелерадио СССР, 1978)

 

 

Вверх