Главная страница сайта dedovkgu.narod.ru

 

Страница специальности «Организация работы с молодежью»

 

 

В. Александрова

 

Хорошо забытое старое

Публикуется по: «Вожатый», 1989, № 7

 

 

Москва начала нынешнего века. Из тесных, душных камо­рок и сырых подвалов, где юти­лась городская беднота, дети выходили погулять на пыльные улицы и в грязные дворы. Дела­лось ли что-то, чтобы облагоро­дить их досуг?

...В конце апреля 1909 года учитель из Тулы Георгий Кон­стантинович Ремизов на Твер­ском бульваре встретил детей, игравших под присмотром старших. «Заметив, что игры идут вяло и неинтересно, я об­ратился к детям с предложением устроить для них игры, – пи­сал он впоследствии. – ...Игры... прошли весьма оживленно, так что, когда я собрался уходить домой, дети не отпускали меня и просили устроить для них игры в следующий раз. Я исполнил эту просьбу и руководил детски­ми играми 1-го мая в течение 1,5 часов. Детей собралось боль­ше прежнего, и все присутство­вавшие здесь родители и посто­ронние зрители очень благода­рили меня и просили органи­зовать игры в нескольких пунк­тах Москвы».

Этот эпизод побудил Ремизо­ва обратиться в городскую уп­раву, чтобы ему разрешили в течение лета 1909 года устраи­вать для детей развлечения. Опыт у него уже был. На визит­ной карточке, приложенной к прошению вместе с фотографи­ей, указано, что Георгий Кон­стантинович «преподаватель пе­ния в женской прогимназии А. Н. Копыловой, регент лю­бительского хора и руководитель детских игр и развлечений». «Хочу работать для детей, моих милых и дорогих друзей, не с корыстной целью, а по идее», - написано в прошении.

Власти не отказали. Газеты напечатали расписание игр в Александровском и Екатеринин­ском садах, в Грузинском скве­ре и на бульварах, и они стали проводиться ежедневно дважды, утром и вечером, продолжаясь обычно около трех ча­сов.

Предлагались игры подвиж­ные и состязательные («Нево­ды», «Волки и овцы», «Пчелы», «Гуси и волки», «Черные и бе­лые», «Гуси в клетке», «Голу­бятники», «Тройка»), развиваю­щие сообразительность и сме­лость («Бездомный зайчик», «Лягушка и журавли», «Лаби­ринт», «Третий лишний», «Пус­тое место» и др.), игры с пени­ем. Последние детям особенно нравились.

Площадки, постоянно окру­женные тесным кольцом зрите­лей, каждый раз посещало от 200 до 400 ребят. Приходили дети из разных слоев общест­ва – от босоногой бедноты до чистенько одетых отпрысков самых преуспевающих семейств. Всех очень привлекали экскур­сии. Летом 1909 года дети езди­ли в Петровско-Разумовское, в имение князя Волконского. А на пароходах, отданных их владельцем Окуневым в распоряжение Ремизова, путешест­вовали по Москве-реке до Во­робьевых гор.

Нередко в игру включались и взрослые. Вскоре у Георгия Константиновича среди них нашлись добровольные помощ­ники-организаторы. Работу об­легчали неоднократные и до­вольно-таки щедрые пожертво­вания энтузиастов. Директор Зоологического сада распоря­дился бесплатно пустить туда 1200 детей, его примеру после­довали владельцы кинотеатров «Паризьен» и «Континенталь».

Ремизов переехал на постоян­ное жительство в Москву, стал преподавать пение в Якиман­ском 5-м городском женском училище и летом снова при­шел на площадки для игр.

Детей, обделенных вниманием взрослых, предоставленных самим себе, было гораздо больше на окраинах, чем в центре. Поэтому постепенно игры пере­носили на Бабьегородскую пло­щадь (ныне район Крымской набережной), в Дорогомилово, к Донскому монастырю и церкви Николы в Грачах. Вот как, по отчету Ремизова, было в 1911 году около Донского монастыря: «Желая с первых же дней прив­лечь возможно большее коли­чество детей, мы... раздавали знакомым детям флаги, звонки и ходили по тем улицам и переулкам, которые прилегали к площадке для подвижных игр и были населены беднейшими жителями города. На наш звон отовсюду толпами сбегались лю­бопытные дети и, узнав, в чем дело, шли за нами. Через 20-30 минут количество детей до­ходило до 100 и более. На второй неделе со дня ведения игр надобности в таком сборе детей не было: они собирались на площадке значительно раньше того времени, когда должны бы­ли начинаться игры».

В 1912 году в городе дейст­вовали уже 24 площадки, но в 1913 году сочли, что их число увеличивать не надо, поскольку они были малы по размерам, не были оборудованы. Решили подготовить показательную площадку, а городская управа наме­тила впоследствии по этому об­разцу создать в Москве много таких мест, которые «должны иметь большое культурное зна­чение для детей, отвлекая... от вредного влияния улицы, шало­стей, приучая их к некоторой дисциплине».

По-прежнему приглашали юных москвичей в поездки за город. Немало было ребят, ко­торые впервые открывали для себя окрестности Белокаменной. В аэродинамическом институте Д. П. Рябушинского, располо­жившемся в имении «Кучино», дети увидели всевозможные ле­тательные аппараты. Отправля­лись в Новый Иерусалим, Покровское-Стрешнево, в Сельско­хозяйственный институт. В Пушкино им показали текстиль­но-прядильную фабрику Ар­манд, потом на «общественном кругу» их ждал сюрприз от местного дачного общества – «подвижные игры и садовый дивертисмент с участием ар­тистов». А вот как описано в газетной заметке возвращение домой: «Когда вышли на шоссе, ведущее к станции, то тысяча детских ног подняла легкое об­лако пыли, которая золотилась и таяла в косых лучах солнца; тысяча детских рук замахала разноцветными флагами, и ра­дужная лента, колыхаясь в зо­лотистой пыли, поплыла вдоль дороги, а за ней бежали взоры и плыли мечты... Куда? Куда-то далеко, в «страну де­тей»... в страну грядущего, где отдых на лугу не будет редким праздником для большинства городских детей, где дети, эти «цветы земли», по прекрасному выражению М. Горького, не бу­дут расти и увядать на камнях мостовой».

Еще в  конце  XIX  века  воз­никли  первые учреждения,  подобные нашим загородным пионерским лагерям,— «летние колонии». В Москве ими ведало Обще­ство школьных ваканционных колоний, с 1886 года направляв­шее туда на отдых гимназис­тов. Попечительница женских училищ Е. Н. Орлова органи­зовала такие колонии для детей мещан, купцов, крестьян в разных местах, в том числе и своем имении. В 1887 году там впервые отдохнули 15 девочек из городских училищ. В Петер­бурге первые колонии основало Общество охранения народного здравия. Открыли их для больных учащихся гимназий.

Размещали колонии чаще все­го в школах или помещичьих домах, предоставляемых хозяе­вами, как правило, безвозмезд­но. Закупали самый обычный инвентарь. Управлять хозяй­ством, присматривать за детьми поручалось городской учитель­нице, иногда, в зависимости от количества ребят, у нее были по­мощница и прислуга.

Сначала дело велось на част­ные средства. Число колоний с каждым годом росло, и для руководства ими образовался особый кружок. С 1900 года Мо­сковская управа стала ежегодно отчислять на их расширение до 300 рублей.

В конце учебного года детей обследовал врач – возможность поправить здоровье могли дать только самым ослабленным. После каникул снова обязатель­ный осмотр врача.

В документах нашлось описа­ние обстановки в колонии: «Кро­вати большею частью состоят из деревянных досок, положен­ных на брусья или козлы; матрацами служат мешки, наби­тые сеном или соломой, подуш­ки тоже сенные... Столы, на которых колонисты обедают, ужинают, пьют чай и занимают­ся, простые деревянные. Во всех почти колониях имеются гигант­ские шаги, качели и разные игры – крокет, мячи, шашки и т. п.».

Дети сами убирали свои ком­наты, стирали, шили. При мно­гих колониях были огороды, где ребята охотно работали, чему способствовало и разрешение часть урожая увозить домой.

Несколько раз за лето совер­шали дальние походы: учитель­ница старалась их ознакомить с сельским бытом, дать элемен­тарные сведения из ботаники, зоологии. Ведь чуть ли не поло­вина детей впервые оказывались в деревне. «Они не умеют раз­личать растения одно от другого и не знают животных. Бывали случаи, когда дети овец и свиней принимали за собак и удивля­лись, видя, что овцы едят трапу, березу называли веником, а ког­да им растолковывали, что веник и дерево два разных понятия и что дерево, из ветвей которого делают веник, называется бере­зой, тогда они и все другие деревья стали называть бере­зой».

А чем занимались в ненастные дни? «Для чтения чаще всего выбирались статьи по естествен­ной истории. Читалось, напри­мер, «О вредных и полезных насекомых» (Комарова), «О пе­релетных птицах» (Кайгародова), «Как живет хлеб в поле и деревья в лесу»...

Каждый колонист обязан был вести дневник и, как отмечает­ся в одном из отчетов, «ха­рактерную особенность записей составляет, между прочим, ча­стое повторение слов «идти» и «есть», что соответствует вполне действительному положению ве­щей».

К началу XX века около Москвы насчитывалось несколь­ко десятков колоний. В 1905 году почетный гражданин Моск­вы В. А. Бахрушин неоднократно жертвовал большие суммы на их устройство, изло­жил принципы создания новых дач: «При приобретении уча­стка надо... чтобы поблизости имелась река или озеро, т. к. купанье для детей весьма важ­но; чтобы местность была по возможности красива и нахо­дился лес или роща; чтобы уча­сток имел удобное сообщение с ближайшим городом и отстоял от него не особенно далеко... В центре участка должны строи­ться т. наз. «центральные поме­щения»: общая столовая зала, вмещающая в себя по крайней мере 600 человек; кухня с поме­щением для служащих, образцо­вая прачечная и непременно с сушилкой... При этом же здании может помещаться центральная библиотека с квартирой для заведующего всеми колониста­ми... Устройство сада или огоро­да весьма желательно. Разде­лять детей по полу и возрасту. Это облегчает надзор и даст возможность правильно орга­низовать занятия и развле­чения. Жизнь отдельной дачи вполне регулируется ее заве­дующим, но он должен стре­миться к тому, чтобы жизнь вверенной ему дачи носила семейный характер и в основу был положен принцип труда... Очень важно, чтобы работа, которой занимаются дети, дава­ла наглядные результаты».

Многие дети, однако, вынуж­дены были лето проводить в го­родах. Но и здесь пытались что-то для них сделать. Пред­шественники городских пионер­ских лагерей возникли в Москве в 1911 году. Помощник члена городской управы С. В. Зенченко предложил организовать пер­вый «летний детский сад для слабых детей, учащихся в город­ских колониях». «Многочислен­ный опыт городов Западной Европы и опыт Петербурга, – писал он в своем докладе, показывают, что, оставаясь в большом городе, но поставлен­ные в благоприятные условия – питания, пользования воздухом и светом, а также занятий фи­зическим трудом, дети приобре­тают значительный запас здоро­вья».

В июне 1911 года такой сад был открыт при 3-м Сыромятни­ческом мужском училище. 65 де­тей находились здесь с 8 утра до 6 вечера, получая завтрак, обед и чай с молоком. Игры чередовались с занятиями столярным делом, садоводством и огородничеством. 210 рублей на приобретение инструментов вы­делила управа, но основные средства поступили от частных лиц. В начале июля заведующий Иван Григорьевич Гутер органи­зовал экскурсию. Проехав на трамвае к Измайловской воен­ной богадельне, дети пешком прошли на пасеку Общества ак­климатизации животных, побы­вали в Музее пчеловодства. А 7 августа — праздник. Хор и балалаечники исполнили рус­ские народные песни, были пред­ставлены «сцены из народного быта с пением и пляской».

Подобные городские лагеря стали действовать в Москве каждое лето.

 

 

Вверх